— Катя, мне страшно! Я не знаю, что делать!..

Мобильник отключился. Да и какой от него толк? Катя все равно ничем не могла ей помочь, и никто, никто не мог… Было ужасно холодно, но Маша и подумать боялась о том, чтобы вернуться за теплой одеждой домой, туда, где…

Нет, ни за что! Отчаяние и паника так охватили девушку, что она упала на колени, обхватила голову руками и зарыдала. Больше всего ей сейчас хотелось умереть.

— Один билет, пожалуйста, — Маша протянула в окошко вокзальной кассы всю мелочь, которую удалось наскрести по карманам.

— Куда? — посмотрела поверх очков сердитая кассирша.

В самом деле, куда? Этого Маша не знала.

— Ну… Куда-нибудь.

— Девушка, — язвительно протянула кассирша, окинув пренебрежительным взглядом Машины капиталы и отодвинув их обратно. — Вам этих денег хватит только на трамвае покататься.

Маша отошла от кассы и побрела в зал ожидания. Там хотя бы было тепло. В этот момент объявили о прибытии поезда, и люди направились к выходу. Какая-то женщина, похоже, очень спешила, потому что не заметила, как с ее плеч свалилась голубоватая шаль.

— Вы потеряли! — воскликнула Маша, поднимая шаль с пола. Но женщина уже исчезла за дверью.

И тогда Маша закуталась в находку — так все же теплее! — и вышла прочь из здания вокзала. Делать ей здесь было нечего. Впрочем, и идти некуда.

Совершенно убитая, она бродила по улицам, пока не забрела в подземный переход. Здесь было теплее, чем снаружи, не донимал ветер и имелась скамейка, где можно было отдохнуть.

Что теперь будет? Девушка горько плакала, уткнувшись лицом в шаль, давно мокрую от слез. Потом слезы закончились, и она просто тупо смотрела перед собой, уже мало что соображая…

— Привет, куколка! Отдыхаешь? — раздался рядом гнусавый голос, и на Машу резко накатила волна перегара и густого сигаретного дыма.

Девушка слегка повернула голову. Рядом стояли три не слишком трезвых типа и разглядывали ее самым откровенным образом. Руки одного из них щедро покрывали наколки, у второго на небритой физиономии красовалась пара свежих шрамов.

— А чё неразговорчивая такая? — осведомился тот, что со шрамами, и подошел вплотную.

— Не бойся, мы не обидим, — ухмыльнулся третий, накачанный тип с откровенно бандитской физиономией.

— Мне все равно, — простонала Маша.

— О, дама согласна! — захохотал тип в наколках и схватил ее за руки. — Вставай, киса, пошли.

Только теперь до девушки дошло, что эти трое отнюдь не школьные зубоскалы и намерения у них вовсе не шуточные. Боже, только этого не хватало! Маша с ужасом осознала, что спасти ее абсолютно некому, и даже крик вряд ли поможет — вокруг глухая ночь, нигде ни души.

— Нет! — она попыталась вырваться. — Помо…

Но качок с бандитской рожей ловко зажал ей рот ладонью, а второй рукой схватил за шею и прижал головой к стенке:

— Не рыпайся.

— Оставьте ее! — грозно и властно прозвучал в гулкой тишине перехода незнакомый голос.

Три негодяя одновременно обернулись. Хватка на Машином горле ослабла, и она увидела знакомую фигуру. Тот самый человек в черном пальто с капюшоном, закрывавшим лицо, скрестив руки на груди, стоял в нескольких метрах от них.

— Иди куда шел, дятел, и мы о тебе забудем, — посоветовал тип со шрамами и презрительно сплюнул в его сторону.

Незнакомец не двинулся с места, и на лицах отморозков похоть сменилась злобой.

— Ну, сам напросился, — татуированный в мгновение ока вооружился шипастым кастетом, и они все втроем бросились на незнакомца.

Но что это?! Не успели они даже приблизиться, как человек в капюшоне резко выбросил вперед руку, и… хулиганов, словно взрывной волной, отбросило по дуге на добрый десяток метров!

— Ну его на фиг, валим! — тип в наколках с трудом поднялся.

Остальные двое и сами уже как-то поняли, что для них лучшее — поскорее смыться, и все трое быстро исчезли за поворотом перехода.

Маша стояла на месте, ошалев от неожиданности, и настороженно смотрела на своего спасителя. То, что произошло на ее глазах, она прежде видела разве что в фильмах про всяких магов и волшебников. Кто он такой, как и зачем появился здесь?! Сегодня она уже успела убедиться, как жесток и опасен мир, и теперь не знала, чего ждать от этого человека, чье лицо по-прежнему скрывалось под низко надвинутым капюшоном.

Словно прочтя ее мысли, незнакомец отбросил капюшон. У него оказалось приятное, простое и доброе лицо, возраст же определить было сложно: это был вроде бы и молодой, но явно немало повидавший и переживший человек. И — что это? Полумрак вокруг его фигуры рассеялся, пространство наполнилось удивительным теплым светом, отчего Маше неожиданно стало уютно и хорошо. Громко всхлипнув, девушка в порыве чувств бросилась ему на грудь.

И тут случилось странное. На ее глазах полутемный подземный переход вокруг сменился каменистым морским побережьем, а вместо стойкого запаха курева и помойки потянуло влажным морским ветром.

Вопреки всякой логике, Машу не тревожил вопрос, как могло произойти такое чудо, она просто с наслаждением вдыхала этот воздух. Казалось, все происходит так, как и должно быть.

— Ты в порядке, Маша? — голос незнакомца оказался под стать — мягким, добрым.

— Вы меня знаете?

— Я слежу за тобой со дня твоего рождения, — просто ответил он. — Меня зовут Ян.

— Кто же вы?!

— Друг, — ответил Ян. — Ты должна была наслаждаться беспечной юностью еще несколько месяцев. Но теперь… теперь все изменилось.

— Я… не понимаю…

— Ты кое-что сделала, Маша, — Ян многозначительно посмотрел ей в глаза. — И стала другой. Навсегда.

Это «навсегда» прозвучало как приговор. Да, конечно, она ведь преступница, убийца, просто на несколько минут осмелилась забыть об этом. Кровь на свитере… мама…

— Ты посланник, Маша. Ты ангел.

Что-что, она не ослышалась?! Если он шутит, то это слишком жестокая шутка! Ведь он знает, конечно же он все знает, и это Машу уже не удивляло.

— Я?! Как я могу быть ангелом, если… — выпалила Маша и осеклась, не в силах произнести вслух страшные слова. Она убила маму и папу, вот почему! Какой там ангел — она самая гадкая из преступниц!

Но во взгляде Яна не было осуждения, он смотрел с жалостью… нет, не с жалостью — с сочувствием, с явным желанием помочь.

— Хочешь увидеть их живыми?

Спросил тоже! Конечно она хочет, но ведь это невозможно! Хотя… Маша уже поняла, что имеет дело не с простым человеком. А вдруг…

Исполнившись смутной, отчаянной надежды, она всхлипнула и закивала.

— Да будет так, — прозвучало негромко и торжественно.

На глазах изумленной Маши вокруг Яна вновь разлилось неяркое, но такое теплое и доброе свечение, и у нее на душе вдруг стало легко-легко, а недоверие сменилось окрепшей надеждой.

И тогда Ян вынул из кармана книгу и протянул Маше.

— Помни: с этого момента ты служишь силам добра, — строго сказал он.

Маша несмело взяла ее в руки. Это был старинный фолиант — на синем бархатном переплете красовался витиеватый знак изящного золотого тиснения, но нигде не было никаких надписей. Девушка уже хотела раскрыть фолиант, но тут…

Книга распахнулась сама, от порыва ветра, причем Маша была уверена — вихрь налетел не извне, он вырвался из самой книги! Перед глазами девушки мелькали страницы, оставляя в ее сознании одно за другим неизгладимые видения. Чистое голубое небо — и солдаты, бегущие в атаку, старинная икона — и ядерный взрыв, улыбающийся бутуз в ползунках — и знамена со свастикой. Воронье, кружащееся над горой непогребенных тел, хирург в белой маске над операционным столом, величественный восход солнца над древними горами, какие-то рукописные тексты на кириллице, красноармейцы в окопах, пульсирующее сердце, яркое пламя пожарища… Вся история человечества, извечная борьба Добра и Зла с бешеной скоростью проносилась перед глазами девушки, проходила сквозь ее душу…

— А-а-а!!!

Маша проснулась с криком и села в своей постели. Было раннее утро, и первые, самые приветливые лучи яркого солнышка пробивались через нежный тюль гардин.

Она что, дома?!

Да, действительно, это была ее комната. Но как же так? Последнее, что она помнила, — полутемный подземный переход, Ян, книга… Приснилось ей, что ли?

Маша судорожно отбросила одеяло, осмотрела себя. На ней был тот же свитер, в котором она весь день проходила вчера. Но с одним очень существенным различием. Вчера на ее свитере — вот здесь, на рукаве — оставалась пара пятнышек крови, небольших, но хорошо заметных.

А сейчас этих пятнышек не было, не было, не было!!!

Выходит, все-таки приснилось? И взаправду ничего страшного не произошло?

— Проснулась? Вставай, а то в школу опоздаешь.

Мама, живая и невредимая, вошла в комнату.

— Мама… — прошептала Маша, не веря своим глазам. — Ты… С тобой все хорошо?

— Конечно нет, — вздохнула мама, присаживаясь на край Машиной кровати. — Всю ночь не спала. Я не хотела с тобой ссориться, я…

Боже мой, ссора — какая же это ерунда! Все еще не в состоянии поверить в реальность происходящего, девушка бросилась на шею матери и крепко-крепко обняла. И мама не исчезла, не растворилась бесплотным фантомом, она была живой, теплой и родной.

— Мамочка, прости! Прости меня, пожалуйста!

Елена немного удивилась: обычно ее дочь в конфликтных случаях чаще дулась, чем просила прощения. И невдомек было матери, за что Маша на самом деле просит прощения!

— И ты прости меня, Машунь! — растрогалась Елена и тоже крепко обняла дочку.

— Мама… Я очень-очень тебя люблю!

Маша была счастлива. Весь пережитый ужас оказался лишь кошмарным сном, хотя и до жути реалистичным. Странно, конечно, обычно она твердо знала, где сон, а где явь. Ну да ладно, чего только в жизни не бывает.

Мама тоже была рада примирению. Она облегченно вздохнула, встала и бодро пошла к двери:

— Ну все, теперь умываться и завтракать. О, а это еще что такое?

Маша обернулась и увидела: мама подняла с пола и теперь разглядывала какую-то голубоватую тряпку, почему-то до боли знакомую. Вот мама расправила ее, подняла двумя руками…

Шаль, подобранная вчера на вокзале и согревавшая Машу в те отчаянные часы.

Это была она! Значит, значит…

— Откуда это? — нахмурилась мама.

— Это… Катя забыла, — с трудом выдавила из себя Маша.

— Пойду повешу в прихожей, — и мама вышла, унося шаль с собой.

Маша стояла шокированная. Выходит, это был не сон?!

Зеркало преподнесло Маше другой сюрприз. На лбу у виска, еще вчера чистом и белом, теперь темнела свежая ссадина. Как раз в том месте, где ее ударил о стену отморозок в ночном переходе!

Хорошо, хоть мама не заметила…

Не зная, что и думать, девушка растерянно огляделась вокруг, и тут ее взгляд упал на Книгу. Старинный фолиант в синем бархатном переплете с золотым тиснением лежал на тумбочке у кровати, и по тонкому узору — это Маша четко увидела — плавным переливом прошло золотое сияние. Девушка попыталась раскрыть Книгу, но ничего не получилось. Ничем не удерживаемые, казалось бы, страницы ни за что не хотели делиться с ней своей тайной, обложка стала словно каменной.

Ошеломленная, Маша опустилась на кровать. Теперь она начинала понимать многое, очень многое…

Глава 2

Они среди нас

Игорь Жарков, начальник охраны супермаркета, сидел за столом перед мониторами, но даже не смотрел на них, занятый рутинной возней с документами.

Внезапно на столе запищала рация. Жарков ответил не глядя:

— Да?

— Игорь Анатольевич, шестой сектор, — услышал он приглушенный голос охранника.

Перевел взгляд на монитор. Оп-па, а что это там такое?

Между рядами с косметикой неторопливо прохаживалась элегантно одетая дамочка. Она взяла с полки флакончик, рассмотрела его со всех сторон и… сунула к себе в сумочку — спокойно, не таясь, не озираясь, как это обычно делают воришки. После чего царственной походкой прошлась к другому стеллажу и стащила какой-то пузырек уже оттуда. Словно почувствовав, что за ней наблюдают, дамочка подняла голову и вызывающе усмехнулась, глядя прямо в объектив камеры слежения.

Таких наглых воровок Жарков еще не видел!

— Веди ее ко мне! — велел он охраннику. И с задумчивым видом наблюдал, как дамочка без споров и сопротивления позволила себя увести. Нет, это не воровка! Скорее какая-нибудь авантюристка, которой не хватает адреналина. Или, может быть, светская львица, решившая от скуки магазинными кражами побаловаться.

Пойманная воровка при ближайшем рассмотрении оказалась красивой жгучей брюнеткой. Она вошла уверенной походкой, по-хозяйски, и без приглашения уселась в самое удобное кресло, закинув ногу за ногу. Свой клатч она при этом небрежно, по-барски бросила Жаркову.

Начальник охраны отпустил охранника и принялся извлекать из сумочки похищенное. Шампунь, пена для ванн, одеколон…

— Так себе ассортимент у вас, — светским тоном заметила похитительница.

— Зачем же позарились? — усмехнулся Жарков, поворачиваясь к ней.

Эге, а дамочка-то хороша! Очень даже аппетитная красотка — и ножки высший класс. А уж как обворожительно смотрит!

— Бес попутал, — томно проворковала красавица и призывно улыбнулась, как бы невзначай проведя языком по губам.

— А, ну это все меняет, — усмехнулся Жарков. Теперь понятно, каких приключений ищет эта «авантюристка». Что ж, она их получит!

— Я все вернула. Так я могу идти? — томно поинтересовалась обольстительница, даже не предприняв попытки встать.

— Боюсь, что нет, — ухмыльнулся Жарков. — Вы совершили преступление, я должен вызвать полицию.

— Зачем же сразу полицию? — игриво ответила красотка, одну за другой расстегивая пуговицы на шубке. — Можешь сам меня обыскать.

Шубка медленно поползла с полуобнаженных плеч.

— Я не убегу, — услышал он хрипловатый страстный шепот…

* * *

— Папа! Папочка! — Маша вихрем ворвалась на кухню и повисла у отца на шее. Не понимая, в чем повод для восторга, он вопросительно покосился на жену, но та лишь улыбнулась блаженной улыбкой и развела руками.

— Ого! Я смотрю, наше настроение улучшилось!

— Прости, я вчера не хотела… — виновато сказала Маша, поднимая на отца глаза. — Ты самый лучший!

И ты у меня самая лучшая, подумал отец с любовью.

Семья села за стол.

— Бери пирог, Машунь!

Девушка повернулась туда, куда с улыбкой указывала мама, и вздрогнула. На большом блюде лежал румяный мамин пирог, а рядом — нож. Тот самый нож, большой, широкий, острый…

Какой уж там пирог! В Машиной памяти промелькнула картина — она роняет на пушистый ковер спальни этот самый нож.

Но тут отец сделал телевизор громче.

— … правоохранительные органы изучают обстоятельства убийства в подземке, — раздался голос диктора. — Преступник столкнул на рельсы неизвестного мужчину. Нам удалось получить записи камер видеонаблюдения. На кадрах, которые вы видите, запечатлен момент убийства.

На экране возникло черно-белое, не слишком четкое изображение станции подземки. Маша увидела хмурого дядьку и девочку лет десяти, сидящих на скамейке. Она уже поняла — этот мужик и есть убийца, и сейчас на экране произойдет что-то страшное.

— Бедная девочка, — сочувственно сказала Маша. — Увидеть такое…

— Девочка? — мама покосилась недоумевающе.

— Ну вон, рядом с ним, — пояснила Маша.

Все пристально уставились на экран. Там на скамейке пустынной станции метро сидел мужчина. Неопрятный, небритый. И он был один.

Совершенно один.

— Маш, — внимательно глядя на дочь, сказал Вадим. — Там нет никакой девочки.

Он что, прикалывается? Но мама и брат дружными кивками подтвердили его слова. Значит… Они ее не увидели?!

А тем временем девочка на экране что-то говорила своему соседу. Жаль, камеры наблюдения не могли записать ее речь. Девочка говорила, и на лице мужчины читались сначала недоумение и страх, а потом возникла решимость. Он резко встал и быстро пошел к платформе, где стояли ни о чем не подозревающие пассажиры…

Догадка, озарившая Машу, была проста: да ведь родители не могут видеть эту девочку. Так же, как ребята не увидели Яна! И Киру… Да, пожалуй, и Киру. Теперь Маша все поняла. Настоящим убийцей в этом случае был вовсе не мужчина на скамейке.

— Наверное, показалось, — пробормотала Маша, глядя, как на нежном личике ребенка возникла не по-детски циничная ухмылка…

Да, ошибки не было.

* * *

Первым уроком в тот день был глубоко нелюбимый Машей английский, на который она, как всегда, опоздала.

— Извините, можно?

— Быстрее, Маша, — недовольно бросил учитель, и она тихонько юркнула на свое место рядом с Катей.

— Кто-нибудь переведет? — спросил «англичанин», закончив писать на доске какую-то фразу по-английски. Маша привычно втянула голову в плечи: максимум, что она могла, — это прочесть написанную фразу по слогам.

Дэн, видимо, решил ее выручить, поднял руку и перевел:

— «Душа моя мрачна».

— Спасибо, Даниил, — похвалил учитель. — Сегодня мы будем переводить стихотворение Джорджа Гордона Байрона.

Он стал писать на доске строки стихотворения.

Маша с нежностью посмотрела на Дэна, и тот поймал ее взгляд, ответив заговорщической улыбкой.

— Чего трубку не берешь?! Ты меня так напугала! — набросилась на нее Катя.

— Ты о чем?

— О сообщении твоем! — негодованию подруги не было предела. — С ума сошла так шутить?!

— Я тебе вчера не звонила…

— Да? Тогда что вот это такое?!

Катя выхватила свой телефон, нажала на клавишу и сунула Маше.

«Мне страшно! Я не знаю, что делать!..» — услышала девушка свой собственный, задыхающийся в отчаянии голос.

— Аверина! — раздался возмущенный учительский окрик. — К доске!

Маша вздрогнула, вернула телефон Кате и поплелась к доске.

— Займешься телефоном на перемене, — иронично заметил учитель. — Попробуй-ка исправить двойку.

Маша подошла к доске и попыталась прочесть то, что там было написано:

— Май соул из…

— Дарк, — шепнули из класса.

— Тихо! — прикрикнул Леонид Николаевич, стер написанное и протянул ей мел. — Пиши на доске.

Что писать, Маша понятия не имела. Она неуверенно поднесла мел к доске и вдруг…

Неожиданно девушку охватило странное состояние — это было похоже на транс, но теперь она все, все знала!

«My soul is dark — Oh! Quickly string, the harp I yet can brook to hear» [Стихотворение Дж. Байрона «Душа моя мрачна».], — твердо и уверенно вывела ее рука. Это было так же легко, как и по-русски, но Машу нисколько не удивляли неожиданно появившиеся способности. Она просто делала то, что умела, причем умела хорошо. Все быстрее и быстрее девушка четко, уверенно выводила на доске стихотворение Байрона.

Учитель замер на месте, раскрыв от удивления рот, класс затаил дыхание. А Маша писала все быстрее и быстрее. Ее рука мелькала с такой скоростью, что никто не успевал за ней следить, и только ровные, без единой ошибки строки ложились на доску.

В классе воцарилась полная тишина — от Авериной такого не ожидал никто. Учитель так и стоял с отвисшей челюстью.

— Неожиданно! — очнулся он наконец. — Ты что, выучила стихотворение наизусть?

— I’ve got everything I need — not more, not less [У меня есть все необходимое — ни больше, ни меньше (англ.).], — не раздумывая, ответила Маша.

У педагога снова отвисла челюсть. Если стихотворение девчонка еще могла зазубрить наизусть, то вот так запросто шпарить английскими фразами, и кто — Аверина!