А он продолжает:
— Тут, знаете ли, на этаже все двери одинаковые, и у нас немало преподавателей-мужчин. Вы же не будете к каждому врываться и объяснять, что случайно перепутали?
— Я к вам не врывалась, — выдыхаю я. — Вы сами меня сюда затащили.
— А было бы лучше, чтобы нас застали в коридоре в недвусмысленной позе?
— Знаете что, господин ректор, — с возмущением говорю я. — Не стоило открывать дверь в таком виде.
— Но вы так настойчиво стучали, — насмешливо говорит Велл, и, судя по голосу, он приблизился ещё на один шаг. — У меня возникло ощущение, что вы ногами пытаетесь выбить мою дверь. Пришлось открыть.
Возразить нечего. В тот момент я злилась на себя и, действительно, пару раз пнула его дверь. Вздыхаю.
— Так-то лучше, — хмыкает Велл. — Кстати, вы можете повернуться, а то скоро испепелите взглядом несчастное насекомое.
Я фыркаю и резко поворачиваюсь, но только для того, чтобы оказаться в капкане. Руки ректора упираются в стену по обеим сторонам от моей головы. Он, конечно, одет, но от этого не легче.
Велл так близко, что хочется податься назад, однако там, где-то на уровне моей головы, ползает хаосова драконья златоглазка. И я либо раздавлю её, либо она свалится мне за шиворот. Оба варианта меня не устраивают.
— Итак, госпожа Эр-ристер-р, вы готовы отправиться на экскурсию? — волнующе-бархатным голосом интересуется невыносимый дракон, сосредоточив взгляд на моих губах.
И я понимаю в этот момент, что, если Велл сейчас захочет меня поцеловать, устоять я не смогу.
Глава 9
Лия
Рука Велла касается моих волос и медленно, едва задевая их, перемещается к затылку. Всё, сдаюсь. Это выше моих сил. Сейчас его длинные пальцы скользнут между прядями, и он властным движением притянет меня к себе. Запах полыни, горьковато пряный вкус его поцелуя. Я помню всё так, словно это было вчера, и я так соскучилась. Прикрываю глаза и поднимаю лицо вверх. Губы начинает покалывать.
Лоб на линии роста волос обжигает горячим шёпотом:
— Поможете мне её выпустить?
— Что?
Открываю глаза и растерянно смотрю на драконью златоглазку, лениво перебирающую лапками в центре широкой ладони Велла. Он держит её прямо перед моим лицом.
— Говорят, златоглазки — посланники драконьих богов. И выпустить их на волю — это к счастью.
Кровь приливает к щекам. Велл всего лишь спасал златоглазку, а я… Но самое ужасное — он наверняка понял, чего я ожидала от него. Нас ведь учили в академии при гареме, что есть огромное количество признаков, по которым можно показать мужчине, что ты к нему неравнодушна. И что, когда подойдёт очередь предстать перед шейхом, мы должны использовать их все. Вот только там я была самой нерадивой ученицей. А сейчас я неосознанно применила их все. Как будто только и делала, что практиковалась в соблазнении. Хаосов стыд.
— Вашу руку, госпожа Сайлана, — требовательно продолжает Велл.
И я, почти не соображая, что делаю, протягиваю раскрытую ладонь. Велл вкладывает в неё красавца жука и отступает на шаг, продолжая наблюдать за моим лицом. От чего я ещё больше краснею, и, кажется, иллюзия меня на этот раз не спасает.
— Я знал только одну девушку, которая могла взять в руку насекомое и не завизжать при этом.
Ну всё… влипла. Или нет ещё? Ответ вылетает прежде, чем я соображаю:
— Вы, видимо, жили в окружении высокородных леди, господин ректор. А у нас, в деревне, любая девчонка могла руками собрать гусениц с фруктовых деревьев или вымести паутину из углов вместе с пауками.
Велл хмыкает:
— Ну раз так, госпожа Эристер, выпускайте этого красавца. И не забудьте загадать желание.
Велл делает шаг в сторону, открывая мне путь к окну. Несколько мгновений стою в раздумьях, что же такое попросить у драконьих богов.
Велл подходит и становится рядом со мной.
— Не спешите, — говорит он. — Нужно обязательно хорошо представить, чего вы хотите.
Окно открыто, вдыхаю свежий ветер, наполненный запахами моря и цветов. Златоглазка, кажется, чувствует, что свобода близка, и начинает беспокоиться, щекоча изумрудными усиками мои пальцы. Накрываю её другой рукой, чтобы не сбежала раньше времени.
Подожди, милая. Дай подумать, чего я хочу.
Ответ приходит сам собой: я хочу свободы. Свободы от страха быть пойманной, хочу, чтобы исчезла эта проклятая метка. Вот только как несколькими штрихами нарисовать эту картинку, чтобы посланник драконьих богов унёс её на своих крыльях? И чтобы там наверху ничего не перепутали.
Закрываю глаза и отпускаю себя. Картинки нет, но есть ощущение, как тогда, в момент перехода острова: я в объятиях Велла, в кольце его сильных рук.
Понимаю, что это всего лишь иллюзия, но она перекрывает собой все остальные мысли и все остальные желания.
Я раскрываю ладонь.
— Исполнится, — с улыбкой говорит Велл, — видишь, эм… видите, как высоко полетела? Сразу вверх, к облакам.
Наблюдаю за полётом жука, переливающегося разными красками в солнечных лучах, и так хочется верить, что сказки о посланниках богов — это реальность.
Вздыхаю.
— Ну что? Идёмте считать двери? — вырывает меня из задумчивости голос Велла.
— Какие двери? Зачем считать? Ах да. Вы мне просто покажите, а я сама посчитаю, — смущённо отвечаю я и начинаю бочком продвигаться к выходу.
— Сами вы уже ходили, — категоричным тоном заявляет Роувелл, открывая передо мной дверь.
Выхожу и с опаской оглядываюсь. Не думаю, что начинать работу на новом месте стоит с того, чтобы давать повод для сплетен. К счастью, в коридоре по-прежнему пусто.
— Ваша комната, — Велл указывает мне на соседнюю дверь. — Считать будем? Моя от гостиной четвёртая, ваша — пятая. Чтобы открыть, достаточно приложить руку к замку.
— Но он, наверное, ещё не настроен на меня.
— Почему? Вас ведь сюда привёл мой помощник? Думаю, он уже это сделал.
— И сюда никто не сможет войти без моего разрешения?
Бровь Велла изгибается, и он с ехидцей в голосе интересуется:
— Опасаетесь, что теперь я буду ломиться в вашу комнату в отместку за сегодняшнее вторжение? Не бойтесь, если мне понадобится, я постучу… рукой.
Что ответить, не знаю. Я, действительно, боюсь, вот уже два месяца ежечасно, ежеминутно боюсь появления рядом фигур в тёмных плащах. Утром боюсь открыть глаза и увидеть вокруг себя аскетичные стены той тюрьмы, то есть ангильской академии, в которой я провела пять лет. Ночью просыпаюсь от собственного крика.
Но объяснить это Веллу я не могу. Поэтому просто бросаю на него укоризненный взгляд, надеясь, что он поймёт более простые вещи: своим избыточным вниманием он ежесекундно ставит меня в неудобное положение.
Я для него посторонняя молодая девушка. А он… он и правда изменился, стал совсем другим. Тот Велл, которого я знала, не стал бы вот так с ходу ухаживать за незнакомкой.
Наверное, рано или поздно это должно было произойти. С его внешностью и положением, трудно понять, как он вообще держался в тот год, когда мы познакомились в Академии. Девушки вокруг него порхали стайками.
Если бы я тогда осталась с ним, если бы у нас вообще хоть что-нибудь получилось, рано или поздно я всё равно столкнулась бы с этим. Он слишком притягателен, чтобы быть верным одной женщине. Я ведь была просто увлечением, а не истинной парой.
— Ну что, госпожа Эристер, вы готовы идти?
— Куда?
— В хозяйственный корпус. Экскурсию придётся отложить на потом. А вот найти для вас подходящую одежду желательно прямо сейчас. После обеда у вас первая встреча с вашими учениками.
М-да, одета я всяко не так, как положено преподавателям. Вообще-то выходила я из дома вчера утром в поисках работы поломойкой. Когда работаешь с иллюзией, одежда легко перестраивается под другой размер, но для того, чтобы изменить её полностью: цвет, фасон и ткань, — нужно очень много сил потратить. Тело в этом смысле гораздо пластичнее.
— Едва ли мы найдём что-то, кроме униформы, — продолжает Велл. — Но вечером мы обязательно спустимся в город и подберём что-нибудь более подходящее к вашему новому статусу.
— Мне кажется, это будет не совсем удобно, — решаюсь возразить я. — Вы — ректор, у вас наверняка много работы.
Велл пожимает плечами:
— Мне всё равно нужно в город. К тому же я здесь уже бывал. Без меня вам не справиться.
Я должна возразить. Но горло перехватывает. Так давно обо мне никто не заботился. А ведь обо мне вообще никто и никогда не заботился так, чтобы я чувствовала тепло.
Приютившие меня после смерти родителей дядя и тётя постоянно подчёркивали, сколько денег они вложили в меня и как я должна быть им благодарна. А потом… они так радовались, когда меня забрали в Ангилью. И дело было не в том, что они думали, что мне там будет хорошо. Тётя обмолвилась, что, благодаря этому, они смогут купить дом побольше. В сущности, они меня продали.
А заботу — теперь я это ясно понимаю — я видела только от Велла. Все эти годы старалась об этом забыть. Шмыгаю носом, пытаясь сдержать слёзы. Что-то я стала слишком чувствительной. Не хватало ещё, чтобы Велл заметил моё состояние. Угу, как же, не заметит он…