Рассказ назывался «Полет», и там, в этом древнем-предревнем рассказе, несмотря на всю его наивность и слащавость, было как раз про него, Слая: «Даже на свинцовых подошвах земли он любил всякое произвольное движение, свободные повороты, неожиданные скачки в сторону: оттого не терпел с самого детства ни улиц, ни тропинок, ни самых широких дорог… здесь же не было наезженных путей… он хотел лететь вправо — вправо летела машина; хотел он влево, вниз или вверх — и влево, и вверх и вниз летела машина; и он даже не мог бы сказать, как это делается им: просто делалось так, как он хотел…»

Вспомнив, насколько поразили его когда-то эти слова, Слай, не стесняясь, рассмеялся — это ничего, это можно, к его смеху перед вылетом уже привыкли: и Батя, и парни из эскадрильи. Лишь бы делал свое дело.

И все пошло к черту: карьера, кредитки, престиж… Только полеты — сначала в вирте, где маленький Слай, нет, тогда еще просто Славик, расстреливал вражеские истребители, затем и в яви на подаренном ему отцом «Ла-5» (или попросту «ласточке»). Ничего, кроме полетов, когда тебе кажется, что ты «вовсе не человек, а сгусток яростного огня, несущийся в пространстве: отлетают назад искры и пламя, и светится по небу горящий след звезды, вуаль голубая…»

Крохотный и подвижный, в сравнении с неуклюжей махиной орбитальной станции, истребитель Слая, вынырнув из ее огромного чрева и словно очумев от долгожданной свободы, от бархатной черноты неба, от холодно мерцающих звезд, начал демонстрировать фигуры высшего пилотажа.

Это тоже ничего, это допускалось, но теперь надо было работать. Вдохнув полной грудью — точно при выходе в космос в кабине его «Вихря» и вправду сменился воздух — Слай пристроился за идущим впереди командиром.

— Первый, первый! Это второй, держусь на хвосте!

— Отлично, второй!

Вот они, девять — справа. Приборы хладнокровно выдавали обычные данные: расстояние, скорость, время сближения…

— Внимание, второй, третий, четвертый…

Ясно, начинаются игрища: одни оставляют вместо себя фантомы — другие, делая вид, будто не заметили, палят по ним, что есть мочи. Все довольны: и волки сыты, и овцы целы. Ну а если кто зазевался и не спрятался, не успел — мы не виноваты!

Слай выбросил «приманку» и рванул вверх. Так. Теперь пока долетят допотопные, прошлого века, «осы» (зачем лояльным компаниям переводить кучу кредитов на более современные, если военные склады ломятся от устаревшего вооружения!), пока они «протаранят» эфемерные цели…

«Не может быть! — глядя на характеристики приближающихся снарядов, вдруг поразился Слай. — Никак конкуренты разорились на „молнии"? Вот это сюрприз!.. Или даже не „молнии", а… Нет, судя по скорости, это что-то покруче…»

— Первый?.. О дьявол!

Только сейчас Слай, привыкший во время условных боев спокойно рассуждать и пялиться в монитор, заметил, что проделал уходящий маневр и убрался из-под огня почему-то только он один, а все остальные, включая командира, несутся вперед по прежней траектории!

— Первый, первый!..

Неизвестные Слаю снаряды были уже на подлете…

— Первый!

Вспышка в центре экрана — и вслед за ней чудовищный треск в эфире.

— Батя!!!

Истребитель командира исчез с монитора…

Но это было только начало: дальше эфир точно взбесился — обрывки криков сквозь не умолкающий ни на секунду, закладывающий уши, оглушающий, парализующий волю треск. Треск и вспышки — после каждой на черном экране одна за другой разгорались в последний раз и тут же гасли крохотные сверкающие точки, бывшие еще мгновение назад истребителями компании «Нью-Лидер». Последние из них, еще не успевшие «превратиться в сверхновые», пытались прорваться назад, но шлюзы станции были закрыты, а орбитальные орудия, словно не замечая противника, с завидной точностью палили по своим…

Такого просто не могло быть — не должно было быть! Или все разом ослепли? Или сошли с ума? Или дело в нем самом: нейтрализатор так и не подействовал, и он, Слай, по-прежнему пьян? Весь этот кошмар, ад, в эпицентре которого он мог и должен был находиться сейчас, происходил где-то там, отдельно от него. Кошмар, длившийся, возможно, всего несколько минут, но растянувшийся в сознании пилота до бесконечности.

«Сеть! — всплыла, наконец, спасительная мысль. — Я же вышел из общей сети!»

Слай уже собирался исправить оплошность…

Стоп! Если он еще жив, то, возможно, лишь потому, что все системы его «Вихря» работают автономно. Тогда что случилось с другими? Неужели…

Но кому и зачем понадобилось взламывать компьютер орбитальной станции? Не компании же «Торнадо». Чего ради? Чтобы захватить периферийный, почти не приносящий дохода филиал, охраняемый тремя десятками боевых единиц летающего хлама, давно снятого с вооружения? Зачем оснащать собственные истребители по последнему слову техники? К чему рисковать лицензией? Нет! На них это не похоже! За каким дьяволом столько сложностей? И, главное, средств…

Слай вдруг осекся: главное сейчас заключалось совсем в другом — игра закончилась, и вот-вот доберутся и до него!

И словно в ответ на эту последнюю промелькнувшую в его голове мысль, честный трудяга транслятор начал передавать данные о вошедших в обзор пяти боевых единицах неизвестной конструкции.

Нет, это были не «Адлеры» и не «Иглы». И даже не «Вихри». Это…

— Несущиеся в пространстве пять сгустков «яростного огня», — невольно любуясь незнакомыми силуэтами, зачем-то вслух процитировал Слай.

Ну да, все верно, все учтено: самая окраина Солнечной системы, неважная связь, пока дойдет до Земли, пока… Только почему здесь, почему гражданский объект?

Мысль словно споткнулась. Дальше — со Слаем такое уже бывало — дальше он просто действовал, хладнокровно и бездумно, как автомат, в который заложили определенную программу. Активировал молчавший все последние годы идентификационный браслет — единственное, что еще напоминало о прошлой жизни; передал короткое сообщение; затем, сорвав браслет с руки, швырнул в утилизатор.

И вовремя, потому что, действительно, добрались и до него. Сначала с монитора исчезли сведения о характеристиках приближавшихся летательных аппаратов, затем «Вихрь» попросту перестал отвечать на команды пилота и, словно парализованный, замер в пространстве.

«Дьявол меня побери!»

Испробовав от полного отчаяния еще и БКР, Слай наконец сдался, превратившись в пассивного наблюдателя.

«Красавцы, твою мать… Ничего не скажешь…» — думал он, с мрачным восхищением рассматривая изящные машины, окружавшие его истребитель.

Теперь, разглядывая их невооруженным глазом на расстоянии каких-нибудь десятков метров, Слай уже с полной уверенностью мог сказать: ничего подобного он до сих пор не видел, и простая, но невероятная мысль, что эти напоминающие стаю хищно резвящихся рыбок машины не принадлежат межпланетному флоту Земли, сейчас вовсе не казалась такой уж невероятной.

Только почему именно он? С другой стороны, почему бы и не он?..

В какую-то минуту Слай подумал, что не должен даваться им в руки, но опять-таки удивительно простая мысль совершенно его упокоила. Если им удалось захватить управление всей орбитальной станцией и истребителями, то неужели они надеются узнать что-то новое конкретно от него, Слая? Да и разве способен он что-либо предпринять? Избежать позорного плена? Но он даже не мог уничтожить свой «Вихрь». К тому же, романтика принадлежала совсем другому веку, и к тридцать третьему, увы, или наоборот к счастью, давно утратила актуальность.

Впрочем… Слай еще раз окинул взглядом ставшую такой привычной кабину и вдруг понял: кое-что он сделать может и должен. С минуту он смотрел на улыбающуюся черноволосую девушку-лейтенанта в комбинезоне межпланетного флота и уже собирался отправить голограмму в утилизатор, когда сообразил, что и утилизатор также является частью машины, напрочь отказавшейся подчиняться пилоту.