Тагир Киреев

Белый барс

Восточная НЕреальность

Докладная записка
Вячеслава Бакулина

Что такое реальность, с легкостью ответит каждый. Это то, что есть. То, что нас окружает. То, что существует в действительности. Настоящее или, по крайней мере, признаваемое таковым конкретным индивидом. Соответственно, НЕреальность — это противоположность всему вышеперечисленному. Нечто невозможное. Немыслимое. Несуществующее и ненастоящее. Иллюзорное. Обманное.

Очень многие считают, что реальность скучна и сера. Груба и неэстетична. Жестока и несправедлива. Да попросту глупа.

Одни из них смиряются с этим и продолжают жить, как прежде. Ну, разве что сетуют на несовершенство реальности. Особенно под соответствующее настроение. Особенно при соответствующих напитках.

Другие смиряться не желают и эту самую реальность пытаются преобразовывать. Расцвечивать. Модернизировать. Улучшать. Особенно если имеют для этого силы, средства и возможности. Ну и — соответствующие напитки, разумеется.

Наконец, третьи (которые на самом деле где-то между первыми и вторыми) реальность не принимают, но и изменить ее но какой-либо причине не могут или не хотят. Они от нее — бегут. Их так прямо и зовут — эскаписты. Беглецы, то есть.

Убежищем такого беглеца может стать решительно любая сфера человеческой деятельности, причем не только активная, но и пассивная. От работы и спорта до религии и медитаций, от алкоголизма и коллекционирования до просмотра фильмов и чтения книг. Главное — уйти от реальности в НЕреальность.

Само собой, наиболее благодатное для эскаписта убежище — искусство и фантазии. Особенно при наличии… ах да, алкоголизм я уже упоминал. Вот и выходит так, что наиболее полное и простое олицетворение эскаписта, с точки зрения обывателя, — производитель или потребитель фантастики. Той самой, что отчасти всегда противостоит реальности. Ибо показывает то, чего нет в принципе или, по крайней мере, нет пока.

Уже давно остался в прошлом Союз Советских Социалистических Республик, господствующей идеологией которого был коммунизм, которому сопутствовал самый что ни на есть реалистический реализм. Фантазии же и уход от реальности советскому гражданину были строго не показаны. Вплоть до принудительного лечения в соответствующих заведениях желтого цвета с решетками на окнах. Однако и у нас, и в других традиционно капиталистических странах отношение общества к эскапистам (а стало быть, и тем, кто регулярно читает или пишет фантастику за компанию) традиционно не самое лучшее. От снисходительно-презрительного до агрессивно-отрицательного. Хотя, например, великий англичанин Джон Рональд Руэл Толкин, подаривший нам Средиземье, считал, что в эскапизме нет ничего дурного. Напротив даже, сбегать от реальности во вторичные миры, порожденные воображением и литературой, — сугубо хорошо и пользительно, ибо утешает нас в трудную минуту. А его друг и создатель Нарнии Клайв Льюис пошел еще дальше, заявив, что обыденность (читай — реальность) для творческого человека — тюрьма, стало быть, бежать оттуда не только не предосудительно, но и совершенно естественно.

Наша проект, наша «Вселенная», разумеется, фантастика. И очень хорошо, что пока — только фантастика. Что НЕреальность всего происходящего в две тысячи тридцать третьем году в Москве и Петербурге, Новосибирске и Самаре, Екатеринбурге и Калининграде, Лондоне и Риме очевидна и не требует каких-либо дополнительных подтверждений. И все же, вот уже четыре года миллионы читателей и игроков вновь и вновь открывают для себя мир после Великой Катастрофы. Мир, переполненный страданиями, лишениями и трудностями. Мир, в котором умереть — куда проще, чем выжить. Мир страшный. Мир жестокий. Мир, познакомившись с которым, вы уже никогда не станете прежними.

Теперь на карте этого мира стало еще одним белым пятном меньше.

Потому что родилась еще одна, совершенно не похожая на прочие, НЕреальность.


«Кто воспитывает дочерей, делая это благородно и терпеливо, для того они станут защитой от адского наказания»1.

Пророк Мухаммад

(да благословит его Всевышний и приветствует)


«Каждая мелочь с благодарностью возносит Господа. Однако вы [люди и джинны, имеете право выбора и ограничены в отдельных характеристиках и возможностях (к примеру, не знаете языков животных и растений), а потому] не понимаете [и не сможете понять] их прославления [как именно они восхваляют Творца]. [В границах земного и межгалактических пространств ни наука, ни что другое не поможет вам в этом, иначе вы получите существенную подсказку в столь ответственном экзамене, как жизнь.]».

«аль-Исра»

Семнадцатая сура Священного Писания / Аят 44

Толкование Шамиля Аляутдинова


«Если Сатана играет кем-либо из вас во сне, то никому об этом не рассказывайте»…

Пророк Мухаммад

(да благословит его Всевышний и приветствует)

ПРОЛОГ

— Как тебя зовут?

Волновой эффект дурман-травы становился все слабее и слабее. Кромешная пелена, такая приятная и теплая, обволакивавшая тело, постепенно рассеивалась и отпускала разум, собираясь мелкими комками где-то в районе желудка. Когда в голове зашумело, мужчина отчетливо услышал щелчки пальцев. Правое ухо. Затем, левое. И снова правое. Теперь звук равномерно поступал в сознание. После этого проявилась картинка. Лицо незнакомого человека в круглых очках постепенно обретало четкость. Вместе с тем возрастало и чувство дискомфорта — слышимое с видимым никак не могло собраться в единое целое, поэтому пришлось напрячься, чтобы звук щелкающих пальцев синхронизировался с их движением, а слова, произносимые незнакомцем, не отставали от его губ.

Пришедшего в сознание мужчину сразу затошнило. Поддавшись рвотному рефлексу, он лишь наблюдал за потоком блевотины, устремившейся из его рта в железную посудину, стоявшую рядом с кроватью. Судя по высохшим рисункам из желчи, застывших на посуде, такое происходило с ним не в первый раз.

— Ты помнишь, как тебя зовут? — повторил свой вопрос человек в круглых очках.

Мужчина, лежавший на кровати, отвернулся, борясь с очередным приступом тошноты и мерзким привкусом во рту, зажмурился и скользнул языком по высохшим губам, смачивая слюной надрывы, которые делали его речь невнятной и обрывистой.

— Не надо спрашивать меня об этом каждый раз, как я прихожу в сознание. Единственное, что я помню, — это как вы входите и выходите. Входите, а затем снова выходите.

— Прости, — незнакомец немного помолчал, а затем приподнял узорчатое одеяло, которым был укрыт мужчина, и оглядел его с ног до головы. Все тело было покрыто жутко раздувшимися волдырями, которые, лопаясь, выплескивали зловонную жижу цвета сукровицы с зеленью. Растекалась по ногам, рукам, груди, животу мужчины, она быстро впитывалась в простыни. — Пить хочешь?

Мужчина отрицательно дернул головой:

— Не хочу больше блевать…

— Хорошо. Давай я тебя умою.

Вот уже несколько дней человек в очках ухаживал за своим старым знакомым, омывая его тело медовой водой, постепенно избавляя от клочьев отмершей кожи и чистя раны. Лекарь не знал, что случилось с мужчиной, — последствия ли это пребывания на поверхности, или новая хворь, а потому аккуратно, раз за разом проделывал уже знакомую процедуру.

Сначала он омывал мужчине лицо, изувеченное до неузнаваемости: часть правой щеки разодрана до потемневшего основания зубов, вместо морщин — косые растрескавшиеся алые линии вместо глаз — обглоданные рытвины с потухшими зрачками, на носу — кровяной засохший нарост, часть волос на голове отсутствует. Затем выжимал небольшие струйки воды из махровой тряпки, чтобы те аккуратно стекли по шее, потому что прикоснуться к ней не представлялось никакой возможности — изувеченный сразу же испытывал острую боль, после чего переходил на плечи и грудь. Не боясь испачкаться, аккуратно протирал руки и мыл каждую кисть, чтобы инфекция не попала в глаза, когда изувеченный касался пальцами своего лица. Затем живот и все, что ниже. Когда дело доходило до ног, лекарь менял воду, споласкивал махровую тряпку и брался за них. Особенно тяжело давалось омовение ступней — пальцы ног были словно выкручены, выдернуты и переломаны, и от каждого прикосновения изувеченный сжимал зубы, преодолевая боль.

Когда омовение заканчивалось, лекарь выносил грязную воду из юрты, а затем умытый и переодетый в чистое возвращался с небольшим молитвенным ковриком, намазлыком, стелил его по направлению в сторону Мекки, где, как он надеялся, все еще была расположена Кааба [Кааба (араб. «куб») — мусульманская святыня в виде кубической постройки во внутреннем дворе Западной Мечети (Мекка).], и долго молился.

— Именем Аллаха, милость Которого вечна и безгранична. Истинное восхваление принадлежит только Аллаху, Господу миров, милость Которого вечна и безгранична, Владыке Судного Дня. Тебе поклоняемся и у Тебя просим помощи. Направь нас на правильный путь. Путь тех, которым он был дарован. Не тех, на которых Ты разгневался, и не тех, которые сошли с него. Амин [Сура «Аль-Фатиха», открывающая Священное Писание, повествующая о смысле мироздания.].