Но это видео…
— Это чересчур. — Его голос прозвучал грубо и хрипло. — Слишком много людей. Внимание не всегда хорошо, Киран, и ты это знаешь.
Когда папа и Зейн умерли, в СМИ наблюдалась… информационная засуха или что-то в этом роде. Заф и так выделялся больше, чем следовало, будучи одним из немногих среди профессиональных спортсменов мусульман. Журналисты слетелись на его трагическую историю как мухи на дерьмо, и его личную жизнь препарировали под микроскопом. Так что нет, внимание — это не всегда хорошо. Он понял это, когда пресса превратила горе его семьи в постоянный заголовок спортивного раздела.
Киран подняла глаза, в ее глазах мелькнуло сочувствие. Ироническая интонация мгновенно ушла из ее голоса:
— Сейчас совсем другое дело, Зафир.
Да, так оно и есть. Но это не означает, что ему хочется, чтобы совершенно незнакомые люди задавали ему вопросы. Его взгляд переместился на стену с семейными фотографиями, на которой преобладали изображения папы и Зейна Бхаи, навсегда застывшие во времени.
Призрак горя свернулся внутри Зафа плотным кольцом. Эта боль — личное. Некоторые вещи не предназначены для общественного просмотра. Существуют границы.
Границы есть всегда. Хорошо это или плохо. Просто нужно четко их очертить и придерживаться до последнего. Держитесь выбранного курса.
— Я сделала это, чтобы помочь тебе, — сказала Фатима, — потому что ты не разбираешься в социальных сетях. Это важно, Чача. Хештег есть в «Твиттере» и везде. Я знала, что ты ни за что не воспользуешься шансом, который дает это вирусное видео.
Заф и не хотел «разбираться в социальных сетях», если это означало произносить такие дурацкие слова, как вирусное видео.
— И это конкретное видео не имеет никакого отношения к папе и дедушке, — продолжала Фатима, и взгляд ее был стальным. — Люди вообще не говорят об этом. Они говорят о твоей сверхромантической истории любви, доказывающей, что противоположности притягиваются.
Это утверждение словно укол булавкой проткнуло шар с беспокойством Зафа, поскольку судя по всему (а он прочитал достаточно комментариев, чтобы судить об этом) оно было справедливым. Хм-м.
— Твое имя теперь ассоциируется с чем-то позитивным. Чем больше люди будут думать о #ДоктореРекбисте, тем меньше они будут помнить о… прошлом, — продолжала гнуть свое Фатима.
— Доктор что? — вмешалась мама. — И что это за чушь про любовную историю? Зафир?
— Это не любовная история, — процедил Заф сквозь зубы. — Моя подруга застряла в лифте.
— И ты был вынужден вынести ее на своих больших сильных руках. — Фатима фыркнула.
— Пожалуй, — медленно произнесла Киран, коварно улыбаясь, — я хотела бы посмотреть это знаменитое видео.
Заф вперил в племянницу тяжелый взгляд:
— Я сожалею о каждом разе, когда кормил тебя в детстве. Надо было позволить тебе умереть с голоду.
— Ты не должен стесняться своей новой девушки. Если судить по количеству просмотров, она станет прекрасной рекламой для «Побеждай».
Это была… интересная точка зрения, если бы не одна важная деталь.
— Отлично, только она не моя девушка.
— Ну и зря. Мне нравится Дани. Она умная, веселая и хороший преподаватель.
Мама издала звук, который наводил на мысль, что она очутилась в опасной близости от сердечного приступа, вызванного гордостью и волнением:
— Зафир женится на преподавательнице? Из университета?
Киран тем временем подозрительно прищурилась:
— Подожди-ка. Это не та женщина, о которой ты мне все время рассказываешь, — с волосами, книгами и всем прочим?
И-и-и-и-и-и-и это сигнал, что Зафиру пора уходить. Ткнув пальцем в Фатиму, он зловеще произнес:
— Я с тобой еще не закончил.
Та снова фыркнула. В наши дни у детей нет здорового страха перед старшими.
— Заф, — сказала Киран, — ты не можешь игнорировать меня вечно. Тебя, как правило, даже на час не хватает.
— Фатима! — Мама теперь практически визжала. — Покажи мне это видео!
— Ладно, — громко сказал Заф, — люблю вас, дамы, мне пора.
— Подожди! Зафир! Куда это ты собрался?
Он уже дошел до входной двери. Возможно, даже добежал.
— Пока!
Только на полпути к своей квартире Заф понял, что провалил миссию по убийству своей племянницы — даже не накричал на нее как следует. Но каждый раз, когда он вспоминал об этом, перед его глазами возникало счастливое личико Пушистика, а в ушах звучали ее рассудительные слова о том, что на самом деле она оказала ему услугу, и он понимал, как было бы неловко отчитывать ее.
Что вовсе не означало, что она права. Безусловно, нет.
Заф покинул район, в котором вырос, район рабочего класса, из которого его семья до сих пор отказывалась переезжать, населенный такими же пакистанцами, как они, и другими выходцами из Южной Азии, Западной Африки, Ямайки. Его собственная квартира находилась в районе, который не отличался таким национальным разнообразием и не был знаком ему с малых лет, зато здесь не имелось соседей, с которыми требуется вести себя мило. Или хотя бы вообще смотреть в их сторону. Где-то теряешь, а где-то находишь.
Двигаясь по улицам города, мимо мигающих вывесок и освещенных витрин лавок с курицей и закусочных, он бормотал себе под нос:
— Это нехорошо. Это очень нехорошо. И что, черт возьми, по этому поводу скажет Дани?
Зафир понятия не имел чтó, но ему почему-то казалось, что женщинам не нравится, когда они становятся сенсациями в социальных сетях без их на то согласия. Это может повлиять на ее работу или что-то в этом роде. А Заф знал Данику достаточно хорошо, чтобы понимать: если подобное случится, она способна проникнуть в его квартиру и перерезать ему горло во сне.
Но когда Заф вернулся домой и снова проверил свой телефон, результат заставил его… задуматься. Фатима действительно была права насчет резкого увеличения числа подписчиков. Под его фотографиями было больше комментариев и лайков, чем когда-либо. Большинство людей интересовались контентом или задавали вопросы о его организации. Другие писали комментарии насчет #ДокторРекбист и «ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ ЭТО ЗАФИР АНСАРИ?», что отчасти портило эффект — но никто ничего не публиковал о его «трагическом прошлом». Которое иначе и не называли. Трагическое.
Он отогнал эту мысль вместе со вспышкой старого болезненного гнева, который она вызвала, и переключился на «Твиттер». Набрал этот нелепый хештег. Вздохнул, закинул ноги на диван и начал читать.
Зафир прокручивал комментарии да тех пор, пока глаза не устали, и не увидел ни одного упоминания о брате или отце, ни одного упоминания о смерти и боли. Он вспомнил слова Фатимы, и что-то обнадеживающее, дерзкое и отчасти веселое шевельнулось в его груди. Затем он переключился на личку, нахмурился из-за наплыва сообщений от незнакомцев — и увидел среди хаоса одно из «Ноттингем пост».
Заф уставился на послание. Зажмурился крепко. Поглазел еще немного. Щелкнул по аккаунту, посмотрел на эмблему и поборол приступ паники, прежде чем вскочить с дивана и начать расхаживать по комнате.
— Открой его, — твердил он себе. — Просто открой его. Если это какой-то дерьмовый вопрос, ты сможешь удалить сообщение и заблокировать их. Это социальные сети. Ты можешь контролировать социальные сети.
Конечно, не считая тех случаев, когда кто-то снимает, как ты роняешь слюни на коллегу по работе, выкладывает это в интернет и видео становится вирусным. Но все же. Это послание он мог контролировать. Поэтому он сел и открыл сообщение, и его старые, привычные переживания сменились новыми — легкими, как брызги, и сияющими, как солнечный свет. В сообщении не было назойливых вопросов о темных временах или внутренней борьбе — только назойливые вопросы о его несуществующих отношениях.
...Привет, Зафир!
Надеюсь, у тебя все хорошо. Наша команда планирует осветить очаровательное видео #ДокторРекбист, и мы надеялись, что тебе и твоей девушке будет что добавить, прежде чем мы опубликуем материал. Есть ли что-нибудь, что ты хотел бы сказать об этом видео? Также мы бы хотели упомянуть о твоей работе над «Побеждай».
Черт подери. Они хотели бы упомянуть о «Побеждай»?! Может быть, Фатима была права. Заф набрал первые несколько слов ответа, а затем разом все удалил.
Ты и твоя девушка. Вот что говорилось в сообщении: они думали, что Заф с Дани встречаются. Если он ответит, ему нужно будет их поправить. Но если он их поправит, то с какого перепугу им писать об этом дерьме с хештегом? Зачем им писать об этом? И как ему сделать то, о чем говорила Пушистик, и… и изменить ассоциации, возникающие у людей в связи с ним?
Заф не знал. Но тихий голос надежды, шевелившейся у него в груди, превратился в рев, а наполовину сформировавшаяся идея в его голове была настолько абсурдной, что у него закружилась голова и он не мог заставить себя напечатать слова: «Она не моя девушка». Просто не мог. Сквозь путаницу лихорадочных, преступных мыслей одна выделялась четко и ясно: ему нужно поговорить с Дани.
Но для начала неплохо бы разобраться, что, черт возьми, он хочет ей сказать.