Девушка кивнула — маленькая, серьезная и чересчур элегантная:

— Верно.

— У тебя было время прочитать?

— Да.

— Тогда вперед — порази меня.

Фатима прочистила горло:

— Я тоже подумала про эту связь с Христом. И еще мне кажется, что гоблины — антисемитский образ.

Девушка рядом с ней, Пелуми, щелкнула пальцами:

— Как в «Гарри Поттере».

— Эй, — пропищал кто-то с другого конца стола. — Не наезжай на «Гарри Поттера».

— Это не наезд, если это правда.

Дани хлопнула в ладоши:

— Энергичная дискуссия — именно то, чего я от вас хочу, но, если вы не можете доказать параллели между «Гарри Поттером» и Россетти, попрошу снять это с повестки.

Последовала пауза, прежде чем Пелуми сказала:

— Избыточное сладострастие, и кто за это платит. В Хогвартсе столы волшебным образом заполняются едой в результате подземного рабского труда; девушка в поэме умирает от слишком большого количества оргазмов или чего-то в этом роде, потому что она попробовала какой-то член. Я хотела сказать, фрукт.

Дани серьезно кивнула:

— Это очень изобретательно, поэтому я соглашусь.

Дебаты ожили.

Дани провела остаток занятия, слушая смесь острого, как бритва, анализа и отрыгивания мемов, направляя разговор, когда это было нужно, и замолкая, когда в этом не было необходимости. Время пробежало незаметно: семинар закончился, тетради были упакованы в сумки, а кексы в киоске призывали ее.

Когда студенты вышли, помахав ей на прощание, Дани, выждав небольшую паузу, открыла ноутбук, чтобы быстро проверить электронную почту. Нужно стараться быть в курсе происходящего. Кому-то может понадобиться…

Так.

В верхней части экрана появилось новое электронное письмо с выделенной жирным шрифтом строкой темы, от которой у нее все сжалось внутри. Было ли это сигналом возбуждения или предупреждением о нервной диарее, трудно сказать. Учитывая обстоятельства, возможно и то и другое.

...

ДОЧЕРИ ДЕКАДАНСА, ТОГДА И СЕЙЧАС: ПУБЛИЧНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ СИМПОЗИУМ.

«Привет, Дани…» увидела она на предварительном просмотре. Далее, несомненно, последует что-то вроде «нужно окончательное подтверждение re: темы для дискуссионной группы с Инес и Ко!».

Дискуссионная группа подразумевала публичные выступления, в которых Дани по глупости согласилась принять участие, когда в прошлом году, по-видимому, была под кайфом от (тогда еще не обнаруженных) паров асбеста.

Что ж, решение было не совсем глупым — или даже совсем не глупым. Это могло принести ей известность в академических кругах, обогатило бы ее опыт и научный багаж, а также помогло бы укрепить ее репутацию исследователя в интересующей ее области. Принять участие было бы честью и, безусловно, соответствовало ее планам получить профессорскую должность к сорока двум годам. (Сорока пяти, если она не сможет втиснуть все необходимое для этого в следующие пятнадцать лет.)

На самом деле единственная причина, по которой она готова была обделаться со страху, заключалась в том, что ей придется выступать вместе с Инес, мать ее, Холли. Той самой: одной из менее чем тридцати чернокожих женщин-профессоров в Соединенном Королевстве, женщиной, которая подмяла под себя всю феминистскую теорию литературы, бессменным кумиром Дани уровня Бейонсе и так далее, и так далее. Единственной женщиной, перед которой она скорее предпочла бы умереть — буквально — чем опозориться.

У Дани не было провалов на работе. Ее профессия была простой, легко поддавалась контролю и требовала качеств, которыми она обладала от природы — таких как лазерная точность и стремление к внимательному чтению и анализу, — что позволяло забыть про качества, которых у нее не было, — таких как способность понимать и выражать неуместный мусор под названием «эмоции». Так что нет, провалов на работе у нее не случалось. Но все же. Порой происходят и более странные вещи.

Дани прижала руку к груди и коснулась лунного камня, висевшего у нее под платьем, позволяя волнам спокойствия проникнуть в нее. Затем она выдохнула, напечатала подобающий ответ и захлопнула ноутбук.

— Всё под контролем, — сказала она себе. — Это твоя работа. Это твое. Такое давление, с которым ты можешь справиться.

Она все еще повторяла эту мантру несколько минут спустя, когда вышла из лаборатории и столкнулась лицом к лицу со своей бывшей «подругой с привилегиями».

Вот черт.

— Дани, — выпалила Джо, остановившись за секунду до унизительного столкновения.

— Джо, — выдавила Дани, наклонив голову и надеясь, что она выглядит невероятно крутой и совершенно несмущенной этой неловкой ситуацией.

Быстрый взгляд на себя со стороны показал, что она мертвой хваткой вцепилась в подвески, скрытые под платьем, что скорее наводило на мысль об обратном. Дани выпустила их. Однако все еще чувствовала их тепло на своей груди: лунный камень для судьбы, гранат для успеха, розовый кварц для решимости.

Розовый кварц также должен помогать в амурных делах, но Дани давным-давно решила, что ее кварц сломан.

— Как у тебя дела? — сухо спросила Джо, одной рукой оглаживая свою темную шелковистую стрижку.

Дани моргнула, застигнутая врасплох:

— Как у меня дела? Ты действительно хочешь знать?

Натянутая улыбка Джо исчезла:

— Это называется «вежливость».

— «Вежливость»? В последний раз, когда мы разговаривали, ты сказала мне, что я эмоционально отсталая и мной управляет страх. — Оба эти обвинения были явно нелепыми и, что еще важнее, довольно грубыми. — Честно говоря, с твоей стороны неприлично ожидать непринужденной беседы после того, как ты разбила мне сердце. — Ну, возможно, это и было преувеличением. — Разбила мне селезенку, — исправилась Дани.

Джо уставилась на нее:

— Селезенку?

— Да. Это малый эмоциональный центр.

— Нет, это не так. Это орган иммуно… Ох, да ради всего святого — забыли. — Стрижка Джо теперь выглядела не такой гладкой, ее щеки раскраснелись, а взгляд стал свирепым. — Перестань изображать оскорбленную невинность, — резко прошептала она, как будто стены могли их подслушать. — По твоему мнению, у нас даже не было отношений.

— По мнению нас обеих, — огрызнулась Дани. — Мы договорились обо всем с самого начала. Это ты передумала.

И начала требовать свиданий, привязанности и обязательств — вещей, которыми Дани приучилась не заморачиваться, потому что у нее вечно все выходило неправильно. И не сказать, чтобы ее это волновало. Во всяком случае, эта система была эффективной.

И, кстати, попытайся она дать Джо то, о чем та просила, эффективность Дани стала бы первым пунктом в списке жалоб: «Ты серьезно вносишь наше свидание в ежедневник? Я для тебя что, просто очередная работа?»

Даника знала, как это бывает. И избегала подобного как чумы или дантиста, или и того и другого.

— Послушай, — начала Дани, встречаясь взглядом со стальными серыми глазами Джо и пытаясь отыскать в них хоть легкий намек на прежние дружеские чувства — чувства, которые не могли исчезнуть без следа. — Ты знаешь, что подобные вещи не для меня, и, поверь, тебе бы не понравилось, если бы я попыталась. Это стало бы пустой тратой времени для нас обеих.

Разочарование быстро мелькнуло на лице Джо, сменившись чем-то, что подозрительно напоминало жалость.

— Ты действительно в это веришь, да?

Дани сглотнула.

— Разве мы не можем общаться нормально, как раньше? Я… — «Я скучаю по тому времени, когда мы были друзьями», — хотела сказать она.

Вот только это было бы унизительно.

Но Джо ждала, пока пауза Дани не разрослась до размеров пропасти. А потом медленно покачала головой:

— Нет. Я думаю, что мы не можем.

Хорошо. Хорошо.

— Ладно. — И на этом все.

Дани собрала все свое достоинство и рванула по коридору, выражая максимум презрения, на которое только была способна. Что, как ей показалось, удалось на все сто. Поскольку Джо направлялась к лестнице, побег от нее привел Дани к лифтам, где она отчаянно жала на кнопку и старалась не оглядываться. Ее взгляд был прикован к слегка помятым хромированным дверям, а в голове, словно детская карусель, крутились слова Джо. Возможно, именно из-за этого Дани почувствовала легкую тошноту.

Старый, видавший виды лифт со стоном прибыл, и она с благодарностью скользнула внутрь, тяжело выдохнув, когда двери закрылись. Вот это стресс. Видимо, ей придется дополнить свой кекс несколькими «Скитлс», просто чтобы успокоить нервы.

— На самом деле, — пробормотала она, искоса взглянув на потолок, — знаешь, что действительно успокоило бы мои нервы? Секс. Так что… Не хочу торопить тебя, дорогая, но пошевеливайся. Все еще жду намека.

Флуоресцентные лампы погасли, и лифт затопил раздирающий уши визг.

— Вот черт! — вскричала Дани, закрывая уши руками. — Ладно! Не понимаю, почему высшая сила полагает, что я еще долго смогу обходиться без орального секса, но, если ты настаиваешь, я наберусь терпения.

Очевидно, это заклинание не сработало, потому что в лифте по-прежнему царила тьма, сирена продолжала выть, а Дани умирала с голода, отрезанная ото всех возможных контактов с конфетами. В общем, все обстояло как нельзя хуже.