Охранник, смотревший на айпэде сериал, не обратил на нас никакого внимания. Кое-как мы дотащили Дениса до кровати. Его соседа в комнате не оказалось. Эмма где-то раздобыла бутылку газировки. Колин, как обычно, принялся расспрашивать, что произошло.

— Shut up, Colin! [Заткнись, Колин! (англ.)] — не выдержала Эмма.

Я пошел в курилку. Не помню, сколько времени просидел там, но в какой-то момент пришел охранник и сказал, что студентам запрещено покидать комнаты после одиннадцати вечера. Собрался было уходить, но охранник остановил меня и спросил, не найдется ли сигареты.

— No, — отрезал я и пошел спать.

Глава 2

I

Я сидел за последней партой. Передо мной, положив голову на стол, спал Денис, от которого разило перегаром на всю аудиторию. Когда он только вошел, я первым делом обратил внимание на его покрасневшие глаза.

— Хапнул на похмелье, — объяснил он.

Последние два месяца он тусовался с Маркусом, своим соседом по комнате. Маркус родился на Марбеле. Как и Денис, болел за «Реал Мадрид», был защитником FC White Horse и с утра до ночи играл в «фифу».

— The kids must be crazy. Imagine being a video game character at your twenties [Эти ребята, должно быть, чокнулись. Представляешь, быть персонажем видеоигры в двадцать лет! (англ.)], — говорил он.

В их комнате рос небольшой кустик конопли. Когда Денис в очередной раз попытался уговорить отца заплатить за академию и вновь получил отказ, Маркус поделился с ним косяком. С тех пор они проводили дни за приставкой, прерываясь только на то, чтобы покурить в туалете с включенной вытяжкой.

Денис перестал посещать занятия. Первые недели о нем спрашивал лишь профессор Вудли, да и тот вскоре позабыл. Денис бросил футбол. Тренеру соврал, что усердно готовится к экзаменам. По выходным его можно было встретить в пабе или в единственном на весь Веллингтон ночном клубе. Там он напивался до умопомрачения и влезал в драки с арабами, персами и пакистанцами.

Отец Дениса родился в Сальске, в девяностые переехал в Ростов и женился. Когда Денису исполнилось четырнадцать, семья перебралась в Краснодар строить новый бизнес. Отец открыл сеть автосалонов, и уже в семнадцать Денис разъезжал по городу на «Порше».

— Права выбили у знакомого гаишника, — рассказал он.

Денис плохо учился, родителей часто вызывали в школу из-за бесконечных драк и прогулов. Школе Денис предпочитал видеоигры и езду на высоких скоростях. У отца имелись связи среди местных ментов, и Денису многое сходило с рук. До Англии он никогда не употреблял наркотики, предпочитал вместо этого потеть на футбольном поле.

Как-то ночью Денис, как обычно, жал газ в пол и игнорировал гаишников с их радарами. Редкие фары проезжавших мимо автомобилей еле освещали трассу, вдоль которой росли столбы дорожных знаков и плакатов с социальной рекламой. На один из таких плакатов и засмотрелся Денис, когда протаранил джип местного священника.

— Чудом уцелел!

— Слушай, джип все-таки. И он, наверное, пристегнут был.

— Да я про себя! А поп этот руку сломал и сотрясение мозга получил… Но жить будет. И живет, я слышал, неплохо.

Чтобы как-то замять эту историю, отец отдал сына в первую попавшуюся британскую школу. Веллингтон выбрали случайно, школу посоветовали в агентстве по образованию за рубежом. Отца Дениса привлекли «регулярные занятия спортом, поощрение творчества и самое главное — 90 % учеников поступают в престижнейшие вузы Великобритании».

— Без понятия, на что пахан рассчитывал. Что я вдруг академиком стану? У меня даже репетитора никогда не было.

Языка Денис почти не знал, первое время ему приходилось посещать дополнительные занятия. Поначалу он разговаривал только со мной, но из-за врожденной общительности быстро завел кучу новых приятелей и был знаком со всеми учениками Wellington School.

Колин зажал нос и чихнул, его губы издали тарахтящий звук. Мы хором засмеялись. Хихиканья и улюлюканья не прекращались минут десять. Но в смехе этом ощущалась нервозность: все переживали по поводу экзамена.

Все, кроме Дениса. Когда смех затих, он демонстративно встал со своего места, положил пустые листы на стол экзаменаторше и пообещал, что попробует пересдать в следующем году. Экзаменаторша вежливо намекнула, что ей в общем-то плевать, сдаст Денис или нет, и попросила его бесшумно покинуть аудиторию. Следом выбежал Маркус. Вечером я застал их за приставкой. О том, как прошел экзамен, они даже не поинтересовались.

II

— Ты день рождения праздновать собираешься? — спросил Денис.

— Экзамены же.

— Ой, да ладно! Посидим где-нибудь, выпьем.

— Денис, ты же вчера тусил!

— Да, но вчера я тусил без повода. А сейчас повод есть! — посмеялся он. — Зови гостей, устроим пати. Тебе уже восемнадцать, черт бы тебя побрал!

Денис забронировал стол в White Horse, куда входил уже как ковбой в салун на Диком Западе. Он пригласил на мой день рождения себя, Маркуса, Колина с Эммой и еще двух ребят из футбольной команды, Тома и Тайлера. Эмма привела Джинни. У Джинни были сиреневые волосы, и она постоянно одевалась в мерч любимых рок-групп: AC/DC, Led Zeppelin, Scorpions — то, что Денис называл «батькиным говнороком».

— Hip-hop is about today. Any new Kendrick album is much more topical than the grandads you listen to, Jeenny, — сказал Маркус. — Tell’em, Tom!

— Don’t be rude, Marcus [— Хип-хоп — это музыка про сегодня. Любой новый альбом Кендрика актуальнее дедов, которых слушаешь ты, Джинни. Скажи им, Том! // — Маркус, не будь таким грубым! (англ.)], — хором сказали Колин, Эмма и Джинни.

Пока ребята спорили, я засмотрелся на пару старичков, танцевавших медляк в центре зала. Дедуля оделся в потрепанный твидовый пиджак, женщина привязала к руке воздушный шарик в форме числа 35. Вокруг бесновались дети, их внуки.

— They’re cute, aren’t they? [Они милашки, скажи? (англ.)] — Эмма тоже разглядывала танцующих старичков.

— Сейчас будет бомба! — сказал Денис, простоявший десять минут в очереди за барной стойкой. Он расположил на столе шесть стаканов с зеленоватой жидкостью. Затем достал из-за пазухи две чайные ложки и отсыпал в них сахарный песок.

— Что это?

— Абсент. Повторяй за мной.

Денис зачерпнул содержимое ложкой и поджег. Напиток тлел около секунды, после чего Денис потушил ложку, слизал с нее сахар и залпом опрокинул оставшийся в стакане абсент. Потом Денис поджег и сам стакан, потушил, приложил ко рту и вдохнул образовавшийся пар. Он уронил стакан на стол и прокашлялся.

— Ух! Три таких — и ты готов!

Я повторил за Денисом.

Тем временем за столом разразился спор о правах женщин. Джинни и Эмма ругали консерваторов. Колин, отец которого служил приходским священником в местечке Салфорд к западу от Манчестера, защищал любимую партию своей семьи.

— What have Tories done to women in this country? They keep making them prime ministers! [Что тори сделали женщинам? Только при них и становились премьер-министрами (англ.).] — говорил он.

Маркус нашел фразу остроумной. Он предложил тост. Гости нехотя чокнулись. Джинни вновь принялась проповедовать феминизм. Она загуглила статистику, согласно которой при тори женщины стали занимать меньше государственных постов и управленческих должностей в крупных компаниях. Джинни связала это с распространением правого популизма и принялась ругать Трампа и Брекзит. В те дни в Англии все что угодно могли связать с Брекзитом.

— How did you vote? — спросил Маркуc.

— I didn’t, — ответила Джинни.

— Neither did I, — сказала Эмма.

— You can’t judge people’s choice if you didn’t vote, — сказал Маркус. Колин поддакивал.

— We were seventeen, you stupid morons! [— А ты сама как проголосовала? // — Я не голосовала. // — Я тоже нет. // — Ну, значит, вы не можете судить выбор большинства, если не голосовали. // — Нам было семнадцать, дураки тупые! (англ.)] — ответили девушки.

Мы с Денисом прикончили второй стакан. Стены паба, обвешанные фотографиями лошадей и жокеев, поскакали из стороны в сторону. Пол затрясся, какое-то время я простоял на одной ноге, тяжело дыша и растопырив руки.

— Look at Steadfast! — заржал Колин.

— You right, lad? [— Гляньте на стэдфаста! // — Ты в порядке, парень? (англ.)] — спросил дедушка в твидовом пиджаке.

Денис и Маркус схватили меня за локти и повели в уборную.

— Ты, главное, не паникуй, — сказал Денис.

Я разглядывал возникавшие передо мной лица и испытывал какое-то необыкновенное безразличие, какое, наверно, бывает у игроков в русскую рулетку. Денис промыл мне лицо. Маркус посоветовал проблеваться. Забежавший в тесную уборную Колин стал спрашивать, чем он может помочь. Бугай в футболке английской сборной занял второй из трех писсуаров. Он воодушевленно мочился, должно быть, терпел с самого утра. Бугай ушел только после того, как услышал поросячий визг и кашель из моей кабинки.

— Братишка, сколько начосов ты сегодня сожрал? — Денис держал меня за волосы.

Придя в себя, я вернулся за стол. Эмма и Джинни уговаривали меня пойти на собрание анонимных алкоголиков. Джинни рассказала о дальнем родственнике, который нажрался, поджег соседский сарай и до сих пор мотает срок. Я обещал Джинни никогда не подходить к сараям ближе, чем на сто шагов. Когда я бываю пьян, мне двигаться неохота, не то чтобы что-то поджигать.

— Извини… Больше не пей, — Денис обладал поразительной способностью всегда делать вид, что всё под контролем. Закручивая косяк под столом, он выглядел настолько беззаботно, насколько позволяли следы блевотины на его кедах.

— Слушай, я там это…

— Да забей. На крайняк отдам в химчистку.

Маркус в подробностях рассказал о случившемся в туалете Тому и Тайлеру, которые в ответ захохотали, поглядывая в мою сторону. Но вскоре все об этом забыли, потому что в пабе разгорелась драка.