— Я отправляюсь в школу посмотреть на эту их доску, побеседовать кое с кем. Можешь поехать со мной, если хочешь. Если окажешься полезен, потолкуем, что делать дальше. Если нет — можешь проваливать обратно в свои Нераскрытые Преступления.

У меня хватило ума не завопить “Ура!”, поэтому я произнес лишь:

— Звучит неплохо.

— Тебе не нужно позвонить мамочке и сказать, что не вернешься домой?

— Мой босс в курсе. Нет проблем.

— Отлично, — констатировала Конвей. Решительно отодвинула стул. — Введу тебя в курс дела по дороге. За рулем буду я.

Кто-то тихонько многозначительно присвистнул нам вслед. Сдавленные смешки. Конвей даже не обернулась.

2

В первое воскресенье сентября пансионерки школы Святой Килды возвращаются с каникул. Они возвращаются в школу под ясным голубым небом, и лишь крошечные клинья птичьих стай, мелькающие в самом уголке картины, нарушают ее все еще летнее настроение. Возвращаются, радостно вереща, вопя свои приветы с тремя восклицательными знаками, напрыгивая друг на друга с объятиями в коридорах, пахнущих свежей краской и сонной летней пустотой; возвращаются с облупившимся загаром и летними приключениями, новыми прическами и выросшей грудью, из-за которой сначала кажутся чужими и отстраненными даже закадычным подружкам. И вот уже мисс Маккенна завершила свою приветственную речь; чайники и гостевое печенье убрали; родители разомкнули прощальные объятия и покончили с досадными наставлениями по поводу домашних заданий и сквозняков; несколько первогодок поплакали; последние забытые вещи возвращены на места, шум отъезжающих автомобилей все тише, глуше и, наконец, совсем растворяется в далеком внешнем мире. И все, что осталось, — девочки-пансионерки, кастелянша, пара сотрудниц, которым не повезло в первый же день вытянуть короткую соломинку, и собственно школа.

На Холли навалилось столько новостей и новых ощущений, что ей остается только держаться, сохранять непроницаемое лицо и надеяться, что рано или поздно она привыкнет. Она проволокла чемодан по плитке незнакомых коридоров жилого крыла в свою новую спальню; жужжание колес эхом разносилось под высокими потолками. Повесила на свой крючок желтые полотенца, расстелила на своей кровати одеяло в желто-белую полоску, все еще хранящее запах пластиковой упаковки и аккуратные фабричные складки. Их с Джулией кровати стоят у окна, Селена с Беккой все-таки позволили им выбрать. Отсюда, через стекло, под новым углом, территория школы выглядит по-другому: таинственный сад, полный укромных закутков, которые можно исследовать и использовать, если ты достаточно проворна.

Даже столовая выглядит иначе. Холли привыкла видеть ее в обеденные часы, бурлящую народом, трескотня и толчея, все перекрикиваются через столы, одной рукой едят, другой строчат эсэмэски. А в первый день ко времени ужина суета уже иссякла, девчонки сбиваются в маленькие кучки между длинными рядами пустых столов, лениво ковыряются в салате и фрикадельках, и в воздухе висит невнятное бессмысленное бормотание. Свет мягче, чем во время обеда, и почему-то вечером столовский запах гораздо сильнее, запах тушеного мяса и уксуса, нечто среднее между аппетитным и тошнотворным.

Впрочем, не все тихо бормочут себе под нос. Джоанна Хеффернан, Джемма Хардинг, Орла Бёрджесс и Элисон Малдун сидят через два стола от них, но Джоанна считает само собой разумеющимся, что все окружающие просто мечтают услышать каждое слово, исходящее из ее уст, и даже если это не так, большинство предпочитает с ней не связываться.

— Ну привет, это же написано в “Элль”, ты что, не читала? Это должно быть ваще обалденно, и, слушай, без обид, Орл, но согласись, тебе бы очень пригодился офигенный эксфолиатор!

— О боже. — Джулия морщится и выразительно потирает ухо, обращенное в сторону Джоанны. — Надеюсь, за завтраком она так не орет. А то я с утра не человек.

— А что такое эксфолиатор? — интересуется Бекка.

— Такая штука для кожи, — поясняет Селена. Джоанна и ее подружки используют каждый совет модных журналов по поводу того, что нужно делать с кожей, волосами и целлюлитом.

— Звучит как название удобрения.

— Как оружие массового поражения, — уточняет Джулия. — А они — армия дроидов-пиллеров, выполняющих приказы властелина. Эксфолиируем всё!

Она произносит это металлическим голосом да́лека [Да́леки — внеземная раса мутантов-полукиборгов из фантастического сериала “Доктор Кто”.], достаточно громко, чтобы Джоанна и компания резко обернулись, но к тому моменту Джулия уже цепляет на вилку пару фрикаделек и спрашивает Селену, не напоминает ли ей эта картинка вареные глазные яблоки, словно и думать не думает о Джоанне. Ледяной взгляд Джоанны обшаривает зал; затем она отворачивается к своей тарелке, тряхнув гривой так, будто она звезда и ее снимают папарацци.

— Эксфолиируем всё, — гудит Джулия, а потом продолжает обычным голосом как ни в чем не бывало: — Да, Хол, я все хотела спросить, твоя мама нашла те сетки для стирки?

Подруги давятся смехом.

— Извините, — гневно рявкает Джоанна. — Вы что-то мне сказали?

— Они у меня в чемодане, — отвечает Холли. — Когда разберу вещи, я… Кто, я? Ты меня спрашиваешь?

— Да неважно, кого угодно. Какие-то проблемы?

Джулия, Холли и Селена смотрят абсолютно невинно. Бекка набила полный рот картошки, чтобы скрыть свой страх, помноженный на восторг, и не расхохотаться в голос.

— Фрикадельки отстойные? — высказывает предположение Джулия.

И мгновение спустя — хохот.

Джоанна тоже смеется, а вслед за ней и прочие Далеки, но глаза остаются все такими же ледяными.

— Смешная ты.

Джулия морщит нос:

— О-о-о, благодарю. Я старалась!

— Хорошая мысль, — замечает Джоанна, — продолжай стараться. — И возвращается к своему ужину.

— Эксфоли…

На этот раз Джоанна почти поймала ее. Селена поспевает вовремя:

— У меня есть запасные сеточки, если вам нужно, девчонки. — Лицо сводит от сдерживаемого смеха, но она повернулась спиной к Джоанне, а голос спокойный и уверенный, никакого намека на веселье. Лазеры Джоанны сканируют окружающее пространство в поисках наглеца.

Бекка чересчур поспешно забрасывала в себя еду и в результате вдруг оглушительно громко рыгает. Она смущенно вспыхивает, но зато трем остальным подругам это дает долгожданный повод: они заходятся от смеха, утыкаясь головами друг в друга и едва не падая под стол.

— Боже правый, — высокомерно поджимает губы Джоанна, — ты просто омерзительна.

Она отворачивается, и вся ее отлично натасканная банда немедленно следует примеру атаманши, синхронно отвернувшись и поджав губки. Что вызывает новый взрыв хохота. Джулия давится фрикаделькой, краснеет и кашляет в салфетку, а подружки сползают со стульев, изнемогая от смеха.

Когда веселье в конце концов стихает, до них вдруг доходит осознание собственной дерзости. Прежде они старались ладить с Джоанной и ее компанией — весьма благоразумно.

— Что это было? — тихонько спрашивает Холли у Джулии.

— Что? Если бы она не перестала завывать насчет этого тупого “ухода за кожей”, у меня бы барабанные перепонки расплавились. И вот, пожалуйста — сработало.

Далеки съежились над своими подносами, бросая по сторонам подозрительные взгляды и демонстративно понизив голоса.

— Но ты ее почти взбесила, — шепчет Бекка, испуганно выкатив глаза.

— И что? — пожимает плечами Джулия. — Что она мне сделает, расстреляет? Где написано, что я должна терпеть эту стерву?

— Просто расслабься, и все, — советует Селена. — Если хочешь войны с Джоанной, у тебя впереди целый год. Нет нужды портить сегодняшний вечер.

— Да что такого-то? Мы вроде никогда и не были подругами?

— И врагами мы тоже никогда не были. А теперь тебе ведь придется жить рядом с ней.

— Вот именно. — Джулия разворачивает поднос, чтобы удобнее было дотянуться до фруктового салата. — Похоже, меня ждет веселый год.


За высокой стеной, тенистой улицей и еще одной высокой стеной воспитанники школы Святого Колма тоже вернулись с каникул. Крис Харпер бросил на кровать свое красное одеяло, развесил одежду в своем отделении гардероба, напевая непристойную версию школьного гимна новообретенным низким хрипловатым голосом, и радостно улыбнулся, когда соседи по комнате подхватили песню, дополнив ее соответствующими жестами. Прилепил пару постеров над кроватью, поставил на тумбочку новое семейное фото, завернул в старое драное полотенце многообещающий пластиковый пакет и засунул его поглубже в чемодан, а чемодан затолкал на гардероб. Оценил в зеркале, как свисает челка, и помчался на ужин с Финном Кэрроллом и Гарри Бейли. Все трое орут, нарочито громко хохочут, дружески подталкивают друг друга, хватая за руки, проверяя, кто стал сильнее по итогам прошедшего лета. Крис Харпер полностью готов к новому учебному году, дождаться не может начала; у него масса планов.

Жить ему остается восемь месяцев и две недели.


— Итак, что дальше? — спрашивает Джулия, когда они покончили с фруктовым салатом и отнесли свои подносы на стойку. Из загадочных глубин кухни доносится позвякивание посуды и перепалка на неизвестном языке, вероятно польском.

— Что угодно, — отзывается Селена. — Пока не засадят за уроки, есть время прошвырнуться в торговый центр или, если парни из Колма играют в регби, можно сходить посмотреть. Но до следующих выходных нам нельзя покидать территорию школы. Так что остается общая гостиная или…