3

Вы знаете, какими томными могут быть вечера в Италии? Когда траттории и рестораны до отказа набиваются людьми. Тихая трескотня за столиками. Каждый выход — это ярмарка тщеславия, когда достаются лучшие наряды, украшения и туфли. Блёклые при свете дня женщины становятся похожи на ночных бабочек: ярких и разнообразных.

Ходят уличные музыканты, обычно это аккордеон, как во Франции. Иногда появляются продавцы роз и настойчиво предлагают кавалерам купить даме розу. Всем становится неудобно и самые романтичные всё-таки покупают цветок. В маленьких городах все друг друга знают, обсуждают и сплетничают. И это происходит почти каждый вечер за ужином. Сегодня в одном из ресторанов на набережной сидела женщина. Она была одна. И только её нетерпеливый и шарящий по столикам взгляд намекал на то, что она, возможно, кого-то ждёт. У неё были светлые волосы, огромные бриллиантовые серьги в ушах и обширное декольте. Она курила мужские сигареты и часто просила официанта заменить пепельницу на чистую. Перед ней стояла чашка эспрессо и бокал с красным вином. Лицо у неё было гладкое и холёное, у таких женщин нет возраста. Вскоре к ней подошёл красивый молодой мужчина, поцеловал в щёки два раза и присел за столик.

— Я рада тебе видеть, Димитрий.

— Я тоже рад видеть тебя, Линда. Вчерашний ужин был замечательным, как всегда.

— Как тебе эта новость? Готов жениться на Саре? Это шутка?

— Ты меня на допрос пригласила? У меня мало времени, скоро самолёт.

— Димитрий, — она положила свою ладонь поверх его руки, — мы могли бы быть вместе. Зачем ты так со мной?

— Мы это уже обсуждали.

— Называй меня сегодня Франческа. Просто Франческа.

— Линда, перестань.

— Мне сегодня хочется быть Франческой.

— Я не могу тебя называть Франческой.

Линда глотнула вина и откинулась на спинку стула.

— Димитрий, я устала. Не можешь, не называй. Это всего лишь часть игры. Такая же часть, как твоя свадьба с моей дочерью. Я не верю в то, что это искренний поступок. Ты что-то затеял. И я узнаю что.

Рядом заплакал чей-то ребёнок. Линда поморщилась.

— Надо бы запретить в рестораны вход родителям с маленькими детьми.

Димитрий ничего не сказал.

— Только не вздумай обрюхатить Сару в первый год. Смотри мне. Я, пожалуй, возьму десерт. Ты будешь?

Димитрий покачал головой и закурил.

— Мне уже пора. Я хотел попрощаться с тобой. Мне верилось, что мы с тобой друзья и ими останемся.

— Да, конечно. — Линда снова положила свою ладонь на руку Димитрия. — Я так надеялась на наше с тобой будущее. Мне очень жаль, что ты всё это придумал. Хочешь, чтобы я ревновала?

— Линда, прости, если я как-то ввёл тебя в заблуждение по поводу возможности совместного будущего. Мне казалось, наше краткое общение было в допустимых рамках. — Димитрий медленно убрал свою ладонь из-под тонких пальцев Линды. — О чём ты говоришь?

— Ты что любишь эту малолетку? Вы же совсем друг друга не знаете! — её глаза сверкнули от обиды. — Я тебя не отдам никому, Димитрий. Так и знай.

— Ты вздумала мне угрожать? — резко спросил Димитрий. — Я не вещь и не принадлежу ни тебе, ни Саре, ни кому бы то ни было! Я так решил и так будет.

— А Франческе? Ты принадлежишь своему прошлому, от которого никак не можешь оторваться. — Она глотнула вина. — Мы все принадлежим прошлому, потому что оно уже было с нами. Я читала твоё письмо ей.

Димитрий молча закурил сигарету. Дымя, он смотрела по сторонам, будто Линды и не было вовсе.

— Кому или чему принадлежать решает человек своей силой воли. Я не принадлежу прошлому, отнюдь. Но ещё нет сил ступить в настоящее. Я думаю, моя свадьба с Сарой поможет сделать это быстрее. И Линда, — он пристально посмотрел на нее, — откуда у тебя это письмо?

— Я вчера зашла к тебе, ты был в душе, увидела на столе письмо. Прочитала и забрала. А Даниэль забрал его у меня.

— Тебе не следовало так делать, Линда. Хотя сейчас это не имеет значения.

— Я хотела показать его Саре и…

— Сделать ей больно. Зачем, Линда?

— Я тебя люблю, — тихо сказала Линда и улыбнулась. — Неужели ты совсем ничего ко мне не испытываешь и тебе так невыносимо моё присутствие?

— Линда, я не могу ответить тебе взаимностью.

— Хорошо. В любом случае, позаботься о Саре. Я плохая мать. Но ты позаботься о ней, пожалуйста.

Она откинула волосы с плеч, встала и вышла из ресторана. Димитрий остался сидеть за столиком. Взял недокуренную сигарету Линды и втянул в себя дым. — Тебе не следовало забирать письмо, Линда, — сказал он сам себе. Потушил сигарету, взял чемодан и вышел из ресторана.

4

Зайдя в кабинет, Сара села за папин стол. Ей нравилась дубовая массивная столешница, глубокое кожаное кресло, немного протёртое. На столе она разглядывала папины карандаши, блокноты, книги, портсигар, какие-то керамические звери стояли в ряд на краю стола, а между ними стоял конверт. Покачавшись немного на стуле, Сара достала аккуратно конверт, чтобы фигурки не упали, там было письмо. Она решила его прочитать:

«Я знаю, что в письме мне будет выразить легче то, как сильно я по тебе скучаю. Ловлю воспоминания о тебе в прохожих, в запахе кофе по утрам, в стуке чьих-то чужих каблуков. Я всё чаще задаю себе вопрос, зачем мне всё, что я делаю? Зачем в принципе я что-то делаю? Зачем пишу это? Зачем помню? Зачем хочу чего-то? Многие вопросы так и останутся без ответа, пока мы живём. Наверное, все ответы там, где-то за гранью познания. Каждый день я вспоминаю тебя. Я никогда, никогда в жизни не смогу простить себя, я буду виноват и через сто лет, когда мои правнуки будут жить вместо меня, они тоже станут искуплением моей вины перед тобой. Прости меня, если сможешь. Уже слишком поздно. Тебя уже нет, а я все ещё живу тем днём. Я тебя очень люблю, Франческа. Влюбился ещё тогда, в музее. А потом, как ты танцевала в Испании, как забавно стучала кулачками по столу в такт фламенко. Как неумело поцеловала меня на пирсе. Верю, что у любви нет прошлого времени.

Иногда я виню и тебя. Почему ты так поступила? Зачем? Мне хочется, чтобы и ты тоже несла это чувство вины со мной. Но разве ты можешь быть виноватой?»

Сара не успела дочитать, в дверном замке послышалось копошение ключа. Нужно было бежать.

У Сары в голове роились и жужжали мысли, но она понимала, что навеяны они, скорее, романами о любви, чем реальностью. В прихожей уже был слышен мамин голос. Сара в страхе поспешно убрала письмо в карман и стремительно вышла из кабинета.

— Сара! Я дома! Ты здесь?

— Да, мама! — крикнула в ответ Сара. — Я уже поела и буду делать уроки.

— Хорошо. Я скоро снова уеду. Вернусь уже завтра утром!

Сара вышла в столовую, мама там пила вечерний кофе.

— Мама, а когда придёт папа?

— Он не приедет. Занят, как всегда.

Саре хотелось обсудить с мамой предстоящую свадьбу, поговорить, но Линда сидела мрачная и недовольная.

— Я тогда пойду, мам?

— Иди.

Сара стала засыпать, а свет в гостиной ещё горел. Линда не уехала той ночью, заснула прямо за столом. Сара решила её не трогать, накрыла сверху пледом и выключила свет. Она посмотрела на маму. Когда та спала, то напряженность с лица ушла, и проявился возраст и усталость. Руки с выпуклыми венами лежали на столе. Они были исколоты. Сара догадывалась, что мама злоупотребляет наркотиками, ещё с юности. Папа как-то отвозил её в клинику, потом в другую, но безуспешно. Линда говорила, что это напоминание о прошлой жизни останется с ней навсегда. А может, она и не хотела от этого отказываться, нарочно приближая неминуемую смерть.

Саре стало жалко маму. Перед ней лежала уставшая от жизни женщина, не имеющая никаких привязанностей, нелюбимая, забытая и ненужная. Сара села рядом с Линдой.

— Мамочка, всё будет хорошо, — прошептала Сара, наклонившись к маме.

Едва коснулась её головы, почувствовала теплоту волос, услышала тяжёлое дыхание. Так близко было её лицо. Сара обняла Линду. На свой страх и риск. Но Линда глубоко спала. Сара положила свою голову на её плечо. Закрыла глаза. Ей всегда хотелось, чтобы мама была рядом, чтобы приходила вечером и целовала на ночь, чтобы они вместе ходили по магазинам, чтобы Линда заплетала Саре косички в школу, чтобы приходила на праздники и собрания. Сара поцеловала маму в затылок. Потом поцеловала аккуратно руки Линды. Они пахли сигаретами. Потом плечо, спину, щёки, Сара покрывала едва ощутимыми поцелуями маму, которая не могла ничего сейчас чувствовать. Сара плакала и целовала маму. Та спала.

— Я тебя очень люблю, мама, — прошептала Сара и тихо ушла в свою комнату.

Она легла на свою кровать, но спать не могла. Слёзы текли по щекам. Она плакала по прошлым ожиданиям, которым не суждено сбыться, по той маме, которой никогда не было и не будет. И вскоре заснула.

А Линда уже не спала. Она проснулась в тот момент, когда Сара целовала её. Но не подала виду.