— Если так, я, конечно же, согласна, только предупреждаю, что работа может затянуться. Мне самой нужно вникнуть в тему: понять, как писать сценарий и что говорить, — смущенно произнесла я.

— Конечно-конечно. Ваша банковская карта привязана к номеру телефона?

Не дожидаясь моего ответа, Светлана начала что-то печатать в телефоне. Через минуту я почувствовала, как в кармане завибрировал телефон. Взяв его в руки, я увидела уведомление от банка: «Пополнение через Сбербанк-онлайн. +50 000 рублей. Всего на счете: 50 847 рублей». Я поняла, что отступать некуда. Да мне и не хотелось.

— Хорошо, — сдалась я. — Тогда я жду от вас материалов, которые вы хотите вставить в видео. Приступлю к написанию сценария уже завтра.

— Спасибо вам огромное, Татьяна. Я так рада! — радостно воскликнула Светлана и подняла рюмку коньяка.

— Надеюсь, у нас получится, — подытожила я.

Мы чокнулись, я допила виски, попрощалась и вышла на улицу. Холодный осенний ветер ударил мне в лицо. Я закурила и начала печатать одинаковые сообщения лучшему другу Феде и менеджеру Анечке: «Подъезжай в “1703”. Сейчас. Я угощаю».

Светлана Владимировна Богачёва

Работа над видео растянулась на несколько месяцев. Это оказалось намного сложнее, чем я предполагала изначально. Светлана сразу скинула мне основные проблемы недоношенных новорожденных, написанные очень сложным языком. Я выучила множество медицинских терминов, постоянно была с ней на связи, тысячи раз перепечатывала текст.

Все это время Светлана продолжала мне скидывать деньги за работу, и поэтому никаких претензий у меня к ней не было даже в мыслях. Скорее к себе — что не успеваю в срок. День недоношенных новорожденных, к которому было приурочено это видео, давно прошел, но Светлана сказала, что видео все равно ей очень нужно. Мой компьютер был завален статьями о диагнозах недоношенных новорожденных. Разбуди меня ночью, я могла бы без запинки рассказать о всех трех типах ВЖК (внутрижелудочковое кровоизлияние в мозг). Их типы висели у меня в компьютере прямо на рабочем столе.

Я хотела сдаться много раз. Я говорила Светлане: «Как я смогу объяснить, что происходит с недоношенным новорожденным ребенком, не используя сложные медицинские термины, если эта идея терпит крах уже на названиях диагнозов!»

Светлана неизменно отвечала: «Таня, ты же знаешь, что ты гений, у тебя все получится. Уже получается. Я безумно тебе благодарна, что ты взялась за эту работу. И вообще не послала куда подальше странную тетку с ее недоношенными детьми и видео для больниц».

За это время мы со Светланой уже перешли на «ты». Мне была интересна ее работа, и я восхищалась, с какой отдачей она тратила свое время и деньги на проект, который принесет пользу людям, а ей — только убытки. Часто мы встречались, чтобы обсудить сценарий, и Света много рассказывала о том, как сложно быть реаниматологом в России. О том, что не хватает лекарств, оборудования, о том, как хорошие врачи вынуждены уходить из государственных больниц в частную практику. И что она продолжает работать в государственной больнице, потому что кому-то надо спасать людей. А чтобы заработать больше денег — подрабатывает анестезиологом еще в нескольких частных клиниках.

Света рассказывала невероятные истории о тяжелых случаях и волшебных спасениях. О тяжелой борьбе с болезнями и страшных смертях. Света родилась и окончила медицинский институт с отличием в городе Иваново. Она рассказывала, что у нее есть муж Женя — гениальный офтальмолог. Я спросила, где он сейчас. Света ответила, что они развелись и он живет в Новосибирске, что они редко общаются из-за обстоятельств, но она знает, что они любят друг друга.

— Мы познакомились еще в школе, — рассказывала Светлана. — Пошли в один институт и сразу поженились. Он самый лучший. И наша история любви была самой замечательной.

Когда Света упоминала о нем, я видела, как на ее глаза наворачиваются слезы.

Однажды Света позвонила и пригласила меня к себе в гости — по ее словам, она очень устала на работе и не готова ехать в кафе для обсуждения очередной части сценария. И если меня сильно не затруднит, — чтобы я заехала к ней на пару часиков. Узнав, что Светлана живет в двух кварталах от меня, я решила пойти ей навстречу и приехать.

Света жила в небольшой уютной однокомнатной квартирке на Лиговском проспекте. Она встретила меня, одетая в широкие домашние штаны и растянутую белую блузку.

— Привет, Танюш, проходи, проходи, я уже чайник поставила.

Я разулась и зашла в квартиру. Пройдя через узкую прихожую, я попала в очень ухоженную гостиную-спальню. Здесь же располагалась маленькая чистая кухня. На комоде лежали чистые бинты и медицинские книжки. В квартире пахло медицинским спиртом и каким-то лавандовым ополаскивателем для белья. На плите закипал большой железный чайник. Я обратила внимание на черно-белую фотографию младенца в рамочке, стоящую у кровати.

— Это ты? — спросила я, указывая на фотографию.

— Нет, — засмеялась Света.

— Ого, у тебя есть дети?

— Нет, — повторила Света, но радости в ее голосе больше не было.

— Ахаха, ты что, хранишь на тумбочке фотографии чужих детей?

Света вздохнула, и ее веселый гостеприимный тон сменился на грустный. В ее голосе сквозило отчаяние.

— Это моя дочь Юля.

Мне стало жутко. Я понимала, что нужно немедленно прекратить этот диалог, но любопытство взяло верх:

— Но ты же сказала, что у тебя нет детей.

— Больше нет. Юля погибла, когда ей было три года.

— О господи, прости, пожалуйста, я не знала. Мне очень жаль.

Внутренний голос внутри кричал: «Остановись, смени тему, остановись». Но неожиданно для себя я продолжила:

— Когда это случилось?

— Два года назад. Она погибла в аварии. Женя, мой муж, был за рулем. Водитель встречного грузовика уснул и врезался в нас на повороте. Женя не смог себя простить, не мог видеть меня. Я говорила ему, что он не виноват, что мы сможем построить новую жизнь. Но он как будто умер вместе с ней. У него потухли глаза, — мрачно рассказывала Света однотонным голосом.

Я понимала, что теперь прервать этот рассказ невозможно по этическим и по чисто человеческим соображениям. И Света продолжала:

— Поэтому мы развелись и разъехались. Он теперь живет в Новосибирске, а я уехала из Иванова в маленький город под Владивостоком, Арсеньев. Год там прожила, потом приехала в Петербург. Самое ужасное, что я была еще беременна. На последнем сроке. Он не выжил. Это был мальчик. В момент аварии я почувствовала, как он замер внутри меня. Я оглянулась на Юлю, она сидела в детском кресле. Я успела увидеть, как она опустила голову и ее зрачки расширились. Переломались позвонки, ничего нельзя было сделать.

— Прости меня, не стоило спрашивать. Мне очень, очень жаль, — с сочувствием и тревогой произнесла я.

— Это ты прости меня, — вздохнула Света. — Не подумала убрать фотографию перед твоим приходом.

— Не надо было ничего убирать, это твои вещи. Это был очень бестактный вопрос с моей стороны. Правда, извини.

— На самом деле мне приятно, что ты спросила и выслушала. Знаешь, я ведь не могу никому об этом рассказать, — горько улыбнулась Света. — Я поэтому и уехала из Иванова. Я работала там в детском отделении больницы, и когда это случилось, коллеги прекращали говорить о детях, когда я заходила в кабинет. Я понимаю, что они боялись сделать мне больно, но я чувствовала себя изгоем. Будто теперь, когда умерла моя дочь, разговоры о детях мне недоступны. Будто жизнь вычеркнула для меня право говорить о детях. Даже не о своих. — Закончив говорить, Света разрыдалась.

Я налила нам чай и весь вечер слушала ее воспоминания о дочери. О детском садике, о том, как Юля играла с куклами во врача, таская у Светы ее медицинские инструменты. О том, как они с Женей чередовали суточные дежурства в больнице, чтобы Юля не оставалась одна.

Я спросила, что случилось с тем водителем грузовика, который вылетел в их машину. Света сказала:

— Я уговорила суд его не сажать и сказала, что никаких претензий не имею.

— Света, как?! — возмутилась я. — Он же убийца! Он уснул за рулем, это его ответственность. Это буквально его работа — следить за дорогой и за своим режимом. Если он уставший вышел на смену, это преступление!

— Я понимаю. Но слушай, это был обычный работящий мужик. Ты даже не представляешь, сколько водителей не спят сутками, чтобы заработать. Это такая система, ему же семью кормить, — объясняла Света.

— Нет, я не понимаю, — настаивала я. — Преступник должен сидеть в тюрьме.

— Тань, он убил ребенка. Он наказан уже на всю жизнь. Тем более была уже разрушена моя жизнь, жизнь Юли и Жени. Я не хочу, чтобы и его жизнь, и жизнь его семьи тоже была разрушена. Права ему уже точно никто не даст, за руль он не сядет. Но каждый заслуживает второй шанс. Я его простила.

— Ты святая, Света. В голове не укладывается. Господи, сколько боли ни за что. Мне очень-очень жаль.

Провожая меня, Света обняла меня и сказала:

— Танюш, прости меня, что тебе пришлось все это выслушивать, я так тебе благодарна.

— Света, оставь. Я счастлива, если тебе стало легче. По сценарию тогда напишу на неделе. А сейчас отдохни.