Марисса: Почему Майер постоянно спрашивает меня, говорила ли я с тобой? Он еще более нервный, чем обычно.
4-й день н. э.
Майер: Джонс, ну хватит уже! Мне сейчас позвонил Клэй, они с Карой хотят назначить встречу. Ты же сама согласилась!
Марисса: Сегодня вечером я опять занимаюсь с Хейзл. Какие новости у вас с Майером? Продолжаете чудить? Мне не мешало бы знать, если я встреваю во что-то, что происходит между моим работодателем и лучшей подругой.
5-й день н. э.
Майер: Черт возьми, Фи, мы что — в шестом классе? Мальчик и девочка влюбились друг в друга и стесняются разговаривать? Перезвони!
Я делаю скриншот последнего сообщения, чтобы поржать над ним когда-нибудь (когда мне станет до смеха) и, возможно, даже использовать его в качестве материала для выступления. Кстати, я прекрасно помню мальчика, в которого была влюблена в шестом классе. Его звали Ник Фарнум. Через друзей мы обменялись оригами с признаниями и после этого ни разу не общались, даже взглядами не обменивались.
О боже! Вдруг Ник Фарнум где-то бродит по свету и думает, что мы по-прежнему принадлежим друг другу?.. Впервые за пять дней я смеюсь в голос. Может, Майер на это и рассчитывал? Понимает ли он, что смех — самый надежный канал коммуникации со мной?
Шестой день. Погода такая, какая обычно бывает в Лос-Анджелесе в октябре. Идеальная для того, чтобы загорать у бассейна. Когда Майер и Хейзл переехали в собственный новый дом, я по очень умеренной цене купила их старую квартиру. В этом жилом комплексе есть бассейн, в котором я частенько плаваю — одна, потому что средний возраст здешних обитателей — лет семьдесят пять.
Нарезая круги, я обдумываю предстоящий звонок Майеру. Надо извиниться перед ним за глупое поведение. Ведь ему самому все это не в радость: он согласился ради меня, ради моего большого турне. Которое будут снимать и, возможно, даже покажут в специальном выпуске. Майер хочет все прояснить, выработать оптимальную тактику. Он слишком умен, интеллигентен и уравновешен, чтобы рисковать моей или своей карьерой. Единственный вопрос — наша дружба, а то, что я до сих пор от него пряталась, — это не по-дружески.
Я шумно выныриваю и хватаюсь за телефон. Мне не терпится разрулить эту неприятную ситуацию. Нажав на кнопку соединения, я начинаю грызть ногти. К глазам почему-то подступают слезы. Идут гудки, и одновременно я слышу какое-то эхо. Вернее, это звонок. Я оборачиваюсь и вижу Майера: он небрежно держит телефон, прислонившись к воротам бассейна с наружной стороны.
— Я как раз звонила тебе, чтобы извиниться! — облегченно вздохнув, кричу я.
Он скрещивает руки на груди. Ждет. Я продолжаю орать с другого конца бассейна:
— Извини!
Майер стоит, как стоял. Я бы заподозрила, что он меня не слышит, если бы он не опустил подбородок и не выдержал паузу, прежде чем снова бросить взгляд в мою сторону.
Опасливо, как по канату, я иду к нему, раскручивая свою словесную спираль:
— Я просто немного струхнула — потому что понимаю, как это важно. Ты и так сделал для меня очень много, а теперь еще и в это ввязался ради моего турне… Меня совесть замучила. А еще я беспокоюсь о Хейзл. Хотя, строго говоря, кто я такая, чтобы о ней беспокоиться? Да и оснований нет: у тебя наверняка все под контролем.
Дойдя до ворот, я наконец-то отваживаюсь посмотреть Майеру в глаза и вижу в них ужас.
— Что случилось?! — вскрикиваю я.
— Какого… — Майер встряхивает головой. — Что это ты напялила?
Я оглядываю свой закрытый купальник, на котором изображены волосатые соски и пивной живот.
— Ах, это? Купила! Артур из квартиры 14Д пялится на меня, когда я плаваю. Пусть знает: никаких гляделок за бесплатно!
Я гордо улыбаюсь, довольная своей изобретательностью. Майер вздыхает:
— Теперь ты должна выплатить Артуру компенсацию за моральный ущерб. И мне тоже.
Я поднимаю ладонь и делаю вид, что записываю на ней.
— Взято на заметку. Носить бикини на протяжении трех месяцев, чтобы пострадавшие могли пополнить свой банк эротических образов.
— Последняя шутка всегда за тобой, да? — Майер приподымает уголок рта. — Ну так ты впустишь меня или как?
— Ой! Проходи, конечно!
Я открываю ворота. Майер прячет руки в карманы шорт и говорит:
— Фарли, имей, пожалуйста, в виду: я войду в любое положение, если ты мне его объяснишь. Не надо просто исчезать.
— Знаю. Это было глупо. Извини.
— Ты прощена.
Я разворачиваюсь и иду к своему шезлонгу.
— О господи! Да у тебя там еще волосатая спина нарисована и задница, с которой плавки сползли!
Я виляю попой и смеюсь.
Некоторое время мы просто валяемся на солнышке, я наслаждаюсь спокойствием. Майер — единственный человек, с которым я могу спокойно помолчать. С другими людьми всегда возникает ощущение, что от меня чего-то ждут. Может, оно ни на чем не основано, и тем не менее. Я напряжена и все время пытаюсь говорить или делать что-нибудь смешное.
— Готова к завтрашнему вечеру? — спрашивает Майер.
— Ага. Билеты распроданы, как в прошлый раз?
— Да. В воскресенье Клэй и Кара хотят обсудить с нами твой контракт. Я, честно говоря, думал, что наша договоренность будет неофициальной, но Клэй позвонил и сказал: «Нет, готовится отдельный договор».
— И какие же там будут пункты? Такой-то и такая-то обязуются там-то и там-то столько-то раз ухватить друг друга за задницу?
— Это только за большие деньги, да и то: ты меня хватай, а я тебя не стану. У меня травма после этого! — Майер кивает на мой купальник. — Ужас-то какой! Даже тон кожи точь-в-точь твой!
Я смотрю на его сердитую физиономию и, отсмеявшись, перехожу к делу:
— Итак. С контрактом все ясно. Но ты говорил еще про какие-то правила — наши внутренние?
— Говорил. Думаю, это само собой разумеется, что, пока мы с тобой участвуем в этом спектакле, мы… хм… не должны встречаться ни с кем другим?
— Ну надо же, какая досада! Мой гарем огорчится! — отвечаю я, выпятив нижнюю губу, но под строгим взглядом Майера тут же добавляю: — Да шучу я! Никаких проблем! Я удивительно мало популярна для женщины, которая рассказывает со сцены о том, как однажды она наблевала себе в сумочку и потом целый день с ней ходила.
— Да уж. Такая история очарует кого угодно.
— Ну а как насчет тебя? — спрашиваю я, закрыв глаза и подставив лицо солнцу, чтобы не смотреть не Майера.
— Что «как»?
— Ты сможешь на некоторое время снять себя с продажи на мясном рынке?
— За меня не беспокойся, Джонс. Давай лучше обсудим другое правило — не собирать всякий мусор в интернете. Делай то, что тебе нужно, но не читай статьи, где все будет истолковываться вкривь и вкось. Они обязательно появятся, и картинки тоже. Не смотри их, пожалуйста. — Майер опускает глаза и ковыряет засохшую болячку на руке. — Ну а если все-таки отважишься туда нырнуть, то хотя бы мне не говори, ладно?
— Конечно, Майер, — тихо соглашаюсь я.
Он благодарно кивает.
— Ты хотел поговорить со мной о чем-то еще? О том, что будет после турне?
— А? Нет… Просто пытался заинтриговать тебя, чтобы ты перезвонила.
Он как-то резко пожимает плечами. Я повторяю за ним это странное движение и произношу с сомнением в голосе:
— Да? Ну ладно…
— В любом случае мне нужно сказать тебе кое-что другое. Сделай, пожалуйста, лицо посерьезней.
— Боюсь, оно не будет сочетаться с купальником, — отвечаю я, надув губы.
— Джонс! — произносит Майер предостерегающе.
— Поняла. — Я перестаю улыбаться, выпрямляюсь, складываю руки на коленях и деловито спрашиваю: — Ты хотел предложить мне порепетировать?
— Уфф… — Майер опускает солнечные очки со лба на глаза.
Я проделываю то же самое.
— Пожалуй, я бы выразился иначе, — отвечает он, кашлянув. — Но я хотел бы узнать, что тебя напрягает, а что нет. Уяснить для себя границы твоей зоны комфорта и не пересекать их. Я очень боюсь причинить тебе неудобство.
Я сглатываю.
— Ты очень… заботлив.
Слава богу, что сейчас мы оба в темных очках. Иначе он увидел бы сквозь мои глаза пустую черепную коробку: на несколько секунд мозг покинул помещение.
— Послушай, Фи, — вздыхает Майер, — мне тоже не совсем ловко вести этот разговор. Поэтому давай покончим с ним побыстрее. Даже если мы притворяемся, все должно быть по обоюдному согласию.
— О господи! Пожалуйста, не говори больше «по обоюдному согласию».
Он хлопает себя ладонями по коленкам и встает, чтобы уйти.
— Все-все, извини!
— Перестань извиняться. Просто дай знать, когда будешь готова поговорить.
Я тоже встаю и иду за ним. Мои вьетнамки шлепают в такт быстро бьющемуся сердцу.
— Да постой ты. Я уже готова, давай разговаривать.
Я хватаю Майера за плечи. Он оборачивается, и мои руки тут же вытягиваются по швам.
— Я вижу, — говорит он, — что тебе неприятно ко мне прикасаться. Я это не для того говорю, чтобы ты начала спорить, боясь меня обидеть. Нет, я и сам все понимаю. Мы друзья, да к тому же партнеры по работе. Я тоже ценю наши отношения и не хочу нарушать их границы. Но с другими людьми ты всегда… открыто выражала теплые чувства. Я хотел удостовериться, что тебе не будет некомфортно вести себя так же со мной. Вот и все.