...

ЗАГОЛОВОК В «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС»: «Рассматривается обвинение в сексуальном насилии, предъявленное Тарой Рид Джо Байдену».

Меня критиковали либеральные активисты, журналисты, политики-демократы и многие знаменитости. Но самым болезненным было предательство друзей и некоторых членов семьи. Люди снова и снова задавали мне один и тот же вопрос, как будто это могло изменить то, что произошло в 1993 году: «Почему ты не выступила со своим заявлением во время предвыборной кампании в 2008 году [На президентских выборах в США в 2008 году Барак Обама был избран президентом, Джо Байден — вице-президентом. (Прим. ред.)]?». Я много раз отвечала, что голосовала за Обаму, а Байден просто попал в избирательный бюллетень. Тогда еще не было такой платформы, как движение #MeToo. К тому же моя дочь была маленькой. Нам приходилось оставаться в тени. А еще я надеялась, что Джо Байден изменился за эти годы. Поэтому я была очень осторожна, когда рассказывала кому-то о своей жизни. Только в 2019 году в ситуации с Люси Флорес [Люси Флорес (род. в 1979 г.) — американский политик. В 2014 г. баллотировалась на пост вице-губернатора штата Невада. В 2019 г. обвинила Джо Байдена в сексуальных домогательствах во время ее предвыборной кампании. (Прим. ред.)] я поняла, что Байден совсем не изменился.

Неделями мне названивали журналисты, которые стремились любой ценой опубликовать сенсационный репортаж. И все это время меня продолжали травить в интернете. Вскоре этот негатив начал на мне сказываться. Я потеряла всякую уверенность и надежду. Друзья и родственники полностью перестали звонить, за исключением дочери и младшего брата Коллина.

Однажды ночью всего этого стало слишком много. Я молча сидела на полу, забившись в угол, как бесформенная тень. В голове крутились обрывки интервью. Я чувствовала, что где-то совсем рядом затаилась Тьма и бормотала:

— Ты ничто! Понимаешь? Все ненавидят тебя. Ты лгунья, манипулятор. Тебе не место ни здесь, ни где бы то ни было, — Тьма усмехнулась и добавила, — но есть решение…

Я позвонила Коллину.

— Привет! Знаешь, у меня сегодня был очень напряженный день, — осторожно произнесла я, понимая, что Тьма где-то рядом и слышит меня.

Это был условный код, который я обычно использовала со своим братом, чтобы показать, что мне нужна помощь или, по крайней мере, утешение. Я звонила ему в те дни, когда не хотелось существовать.

В 2019 году, когда большинство людей боялись коронавируса, я боялась совсем другого. Тьма выбралась наружу, когда я вместе с семью другими женщинами рассказала о Джо Байдене. СМИ отмахнулись от меня, назвав российским агентом, а Тьма просто смеялась надо мной.

— Привет! Я здесь, — послышался голос Коллина сквозь детский шум и музыку на заднем фоне, — я люблю тебя.

Было слышно, как вскрикнула одна из его дочерей. Я улыбнулась, так как мне просто нужно было услышать его голос, и сказала:

— Ладно, давай поговорим позже.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался Коллин.

Его дочка снова закричала, и он начал извиняться:

— Прости, прости. Я тебе перезвоню.

Я сидела тихо. Вспомнила метафору Сьюзан Ариэль Рейнбоу Кеннеди [Сьюзен Ариэль Рэйнбоу Кеннеди (род. 1954) — американская писательница и иллюстратор книг по саморазвитию, известная под псевдонимом САРК. (Прим. ред.)] о страхе и тревоге. Она советовала представить, как будто ты приглашаешь эти чувства на чай и разговариваешь с ними.

Я решила проделать это со своими суицидальными мыслями. Напомнила себе, что я не самоубийца, а просто нахожусь в отчаянии, потому что меня публично наказывают за высказывания против Байдена. Я зажгла благовония, прочитала молитву, начала медитировать, представляя себе эти мысли и пытаясь поговорить с ними рационально. И заснула. А когда проснулась, на меня с улыбкой смотрел кот. На данный момент я прогнала Тьму. Однако удары продолжали поступать.

К третьей статье в «Нью-Йорк Таймс» я поняла, что ситуация будет становиться только хуже. Пресса не публиковала интервью с моими сторонниками, рассказы о моих достижениях и успехах. Зато с удвоенной силой распространялись слухи о моих недовольных арендодателях, долгах, банкротстве и разводах. СМИ бесстыдно писали откровенную ложь. Намекали, что я бедная, некомпетентная, необразованная и с детства была лгуньей. Они называли меня русским агентом или приписывали мне отношения с русским парнем.

На самом деле у меня не было парня ни воображаемого, ни русского, ни даже онлайн-парня. Я не исказила свою историю и не солгала о том, что подверглась сексуальному насилию. Я не врала о своем образовании. Однако это было неважно, потому что мир теперь видел меня только глазами журналистов газеты «Нью-Йорк Таймс». Мне звонили, писали по электронной почте и угрожали смертью, называя предательницей.

После того, как начали угрожать расправой над моими питомцами, мне пришлось написать заявление шерифу. По ночам моей дочери звонили частные детективы и запугивали ее. Это был шквал неприкрытой ненависти. Один из аккаунтов в соцсети Twitter под названием «Бригада Байдена» прислал мне более 11 тысяч угроз за месяц.

Все это было сделано, чтобы причинить мне боль и заставить замолчать. И я чуть было не замолчала навсегда.

Я разваливалась на части.

Позвонила Лиза Лерер. С мягким чопорным акцентом и слегка ханжеским тоном она еще раз проговорила эпизоды из моей истории. От ее голоса в голове зазвучали тревожные сигналы, а в животе заныло. Все же меня всегда поражала та язвительность, с которой газета «Нью-Йорк Таймс» писала обо мне. Лиза злилась, потому что ее статьи раскритиковала Роуз Макгоуэн, которая была одной из первых женщин, заявивших о сексуальных домогательствах со стороны кинопродюсера Харви Вайнштейна. В своих постах Роуз намекала на то, что «Нью-Йорк Таймс» опустилась до уровня желтой прессы.

...

Нью-Йорк Таймс: Чтобы лучше понять Тару Рид, которая обвинила Джо Байдена в сексуальных домогательствах, газета «Нью-Йорк Таймс» взяла интервью у порядка 100 ее друзей, родственников, коллег и соседей, а также проверила судебные записи.

Роуз Макгоуэн: И вы гордитесь этим? Нью-Йорк Таймс, ВЫ МУСОР!

Роуз Макгоуэн: Нью-Йорк Таймс, публика видит ваш фаворитизм и абсолютное лицемерие. Да, вы преследуете достойного порицания Трампа, но не обращаете внимания на обвинения в адрес Байдена. Проблема в вас.

Поговорив с Лизой, я почувствовала, что на меня навалилась вся тяжесть нескольких последних недель, поэтому я позвонила Коллину.

— Коллин! — я буквально выкрикнула его имя, — репортер «Нью-Йорк Таймс» сказала, что ты так и не перезвонил. Какого черта? Все толкают меня под колеса автобуса. Мой собственный брат намекал, что я лгу, и плохо отзывался обо мне?! — я всхлипывала и с трудом могла произносить слова.

— Тара, я говорил тебе, что после того, как СМИ неправильно процитировали меня, я больше не хочу иметь ничего общего с публичными выступлениями. Они просто снова исказят мои слова. Я с детьми, и мы собираемся куда-нибудь пойти, — совершенно очевидно он был очень расстроен всем этим.

— Коллин, просто перезвони Лизе. То, что они пишут, ужасно, — печально попросила я.

Я знаю, что мне следовало просто оставить его в покое и позволить не разговаривать с журналистами. Тем не менее, он ответил Лизе Лерер. Коллин был прав, это был просто очередной сенсационный репортаж. Никакой правды написано не было ни про один из моих лучших моментов жизни. Я чувствовала себя опустошенной. Моя репутация была разрушена. В конечном итоге это привело к потере работы и жилья.

Конец ознакомительного фрагмента