Фиби принесла в общагу третью корзинку с фруктами и деликатесами. В этот раз были сушеные гребешки и консервированные морские ушки, которых никто из девушек не пробовал прежде. Устроили совместный пир.

— Нам такая роскошь не по чину, — сказала одна девушка. — Если б не Фиби, никогда не отведали бы.

— И то! — подхватила другая, набивая рот рисом. — А вот начальник Линь говорит, что в Гонконге этим никого не удивишь, там это обычная еда.

— Тебе-то откуда знать? Когда это ты болтала с Линем?

— Твоя правда, я с ним двух слов не сказала. Он разговаривает только с Фиби.

— Лучше бы не надо, — отшутилась та. — Он жуткий зануда. Я с ним общаюсь лишь по дурацкой работе.

— Похоже, ты ему глянулась. Он тебя даже в кабинет вызывает.

— Ага, чтобы взгреть за невыполненные дела. Ладно, ешьте, ешьте!

В следующем месяце господин Линь, едва приехав, позвал к себе Фиби и закрыл дверь кабинета с неизменно опущенными жалюзи. На сей раз он привез не фруктовую корзинку, но коробочку, из которой достал мобильный телефон последней модели — без кнопок, только с гладким стеклянным экраном. Такой сгодился бы дочери олигарха или владелице большой компании. Фиби даже не знала, как он включается.

— Но у меня уже есть телефон.

— Берите, берите. Подругам скажете, мол, выиграли на конкурсе.

Фиби повертела аппарат в руках и поднесла к лицу. Экран был точно зеркало, она видела свое отражение.

— Нравится? — Господин Линь неслышно встал сзади и положил руку ей на задницу, от чего даже сквозь джинсы стало горячо. До самого вечера Фиби чувствовала, как горят ее ягодицы, словно мужская ладонь, пробывшая на них всего полминуты, а то и меньше, выжгла на коже тавро.

— Что стряслось с твоей гонконгской кузиной? — спросили соседки. — Где продовольственный паек? Видать, родственница внезапно померла и превратилась в призрака.

На следующий день полиция забрала двух девушек из Шаньси. Фиби спросила, в чем дело. Оказалось, у них не было документов, они приехали нелегально, причем одна — несовершеннолетняя.

— Я думала, бумаги не имеют значения, раз уж хозяин не донимает вопросами, кто ты и откуда, — сказала Фиби.

— Так-то оно так, — усмехнулась соседка, — однако правила есть правила. До поры до времени можешь ими пренебрегать, но если кто-нибудь настучит, тогда уж держись. Тут почти все в чем-нибудь врут, и это сходит с рук. Кому какое дело, что у тебя нет правильного хукоу [Китайский регистрационный документ вроде паспорта.] или твои документы фальшивые? Но если начнешь выдрючиваться, тебе устроят подлянку. Этих девок не любили, уж больно наглые, вот и нажили себе врагов. А чего они хотели, если считали себя лучше других? Говорю же, все до поры до времени.

Однажды Фиби вернулась с ночной смены и увидела, что портрет поп-звезды над ее койкой испохаблен фломастером. Гладкий лик усеивали черные точки угрей, теперь певец был в круглых темных очках и с кошачьими усами торчком.

Время истекало. С самого приезда Фиби чувствовала, что дни один за другим исчезают в бездне неудачи. Все работала и работала как заведенная, а жизнь вела обратный отсчет до момента, когда она станет никем, о ком никто и не вспомнит.

В обеденный перерыв Фиби вышла во двор и уселась на каменный бортик волейбольный площадки. Она понимала, что нужно действовать, иначе всегда и везде об нее будут вытирать ноги. Серые бетонные корпуса общежития, с четырех сторон окружавшие двор, застили свет. Из одного распахнутого окна неслась кантонская попса, в другом виднелся телевизор — повторяли репортаж о победах китайских спортсменов на Олимпиаде. В кадре был сектор прыжков в высоту. Долговязая блондинка сделала две неудачные попытки, неуклюже сбив планку. Еще один заход — и она выбывает из борьбы, что вообще-то не имело значения, поскольку никакая медаль ей не светила. И тут прыгунья сделала нечто такое, от чего Фиби аж вздрогнула. Спортсменка заказала высоту, до которой пока что не добрался никто из лидеров соревнования и которая превосходила ее личный рекорд. Она дважды потерпела неудачу на меньших высотах, однако решила совершить невозможное. Девушка хотела допрыгнуть до звезд, и терять ей было нечего, поскольку она и так занимала последнее место. Готовясь к прыжку, блондинка сжала и разжала кулаки, встряхнула кистями, а потом широким пружинистым шагом начала разбег. Фиби встала и отвернулась. Она не хотела знать, чем все закончится, это было неважно. Главное — светловолосая девушка пошла ва-банк.

Свой новый дорогой мобильник Фиби выгодно продала девице из Сычуаня, приторговывавшей в общаге. Прежде чем заглянуть к начальнику Линю, она вымыла голову, сделала прическу и надела обтягивающие джинсы, которые обычно приберегала для выходных. Невероятно тесные, они врезались в промежность, когда Фиби садилась.

— Милочка, выдача жалованья ранее установленного дня будет грубейшим нарушением правил, — сказал господин Линь, а сам уже набирал номер бухгалтерии.

— Да ладно, месяц-то почти закончился, всего неделя осталась. — Фиби намотала прядь на палец и кокетливо наклонила голову, как делали ее товарки, болтая с симпатичными фабричными охранниками. — И потом… — она хохотнула, — наши отношения слегка выходят за рамки правил, верно?

Фошань, Сонси, Дунгуань, Вэньчжоу — все это не для нее. Она поднимет планку до небес. Ей сгодится только самый большой и красивый город.

* * *

За соседним столиком девушка по-прежнему проглядывала журнал, а парень отправлял сообщения. Иногда, получив ответ, он смеялся, но девушка никак не откликалась и продолжала перелистывать страницы. Парень кинул взгляд на Фиби, и сперва ей показалось, что она видит на его лице знакомое презрительное выражение. Но потом поняла, что он лишь щурится от солнца. Ее он просто не замечал.

У девушки зазвонил телефон, и она стала рыться в сумке, выкладывая содержимое на стол. Его оказалось изрядно: патрончики губной помады, связка ключей, ежедневник в кожаной обложке, авторучка, какие-то квитанции и скомканные салфетки. Девушка ответила на звонок, после чего вскочила и начала торопливо запихивать все обратно в сумку. Парень хотел ей помочь, но она лишь досадливо сморщилась и уронила монету в пять мао [Мао — обиходное название цзяо, 0,1 юаня. В одном цзяо 10 фэней. То есть девушка уронила полтинник.], подкатившуюся к ногам Фиби. Та нагнулась и подняла ее.

— Не беспокойтесь, — через плечо бросил парень, следуя за подругой. — Это мелочь.

Они ушли, и Фиби заметила кое-что забытое ими на столе. Под салфеткой осталось удостоверение личности девушки. Глянув в окно, Фиби увидела, что пара стоит на тротуаре, пережидая поток машин, чтобы перейти улицу. Фиби еще успела бы их догнать и оказать безмерную любезность, вернуть документ. Но она выжидала, чувствуя, как колотится сердце и пульсирует кровь в висках. Потом взяла пластиковую карточку. Бледное фото было нечетким — плоское лицо, напрочь лишенное изумительно острых скул оригинала. Любая молодая женщина в кафе могла признать в этом фото себя.

На улице парень взял девушку за руку, они перешли дорогу. Девушка все еще говорила по телефону, волоча за собой мягкую сумку, точно щенка. День выдался ясный, чуть тронутый осенней прохладой.

Фиби смахнула с карточки хлебные крошки и спрятала ее в свой кошелек.