— Пошли, провожу, — выпрямился, оглядывая притихший двор. Слегка наклонился, подавая мне руку.
Безоговорочно приняла ее. Меня поразили теплые импульсы от его прикосновения, прямо в сердце. Теперь сияющий цветок распускался именно там.
Сокол повел меня по дворам, отлично помня, где я живу. Руку так и не выпустил, а я внутри себя умирала от этого странного, но эйфорического ощущения, когда вот так идешь с парнем, а он держит тебя за руку. Над вами звезды, и вся жизнь впереди…
Хорошо, что уже темно и он не видит, что у меня с другой стороны надорван рукав, а платье в пыли. Ночь сглаживает краски и проявляет то, что скрыто в душе…
— Ты почему, кстати, не пришла? — Он нарушил эту благоговейную, романтичную тишину, повернув ко мне голову, — из-за репетитора?
— Куда? — Недоуменно захлопала ресницами, смотря на него снизу вверх.
— Ну, гулять, — он нахмурился, — Мы сегодня собирались. А Ксюша тебе ничего не сказала?
Я отрицательно качнула головой, и он на секунду потемнел во взгляде, непроизвольно сжимая мою ладонь сильнее, чем до этого.
— Ладно, — бросил короткое, оставляя меня в неведении. Что Ксюша должна была сказать? И почему я должна была куда-то прийти?
Теперь дорога до дома, что обычно казалась мне очень долгой, закончилась слишком быстро. Мы даже навернули вокруг дома еще один круг и остановились недалеко от подъезда.
— Спасибо, что довел до дома, — смущенно заправила прядь волос за ухо, выбившуюся из косы.
— Да все в порядке, не люблю, когда обижают слабых, — Сокол отпустил мою руку. Я тут же почувствовала холод без нее. Захотелось вцепиться в нее обратно и никогда не отпускать. Он словно забрал тот сияющий внутри меня цветок, оставляя промерзлость. А, может, он все еще там, но горит только когда Матвей рядом. Физически рядом.
Парень почесал затылок.
— Слушай, ну раз такое дело, и непонятки вышли… Цветочек, пошли погуляем как-нибудь?
— Ты и я? — Я сжалась от восторга, как хорошо это прозвучало.
— Ну типа того, — он улыбнулся и навис надо мной, притягивая к себе. — Пойдешь? — Уже шепотом, потому что его лицо так близко, что наши носы практически соприкасаются.
Может, я умерла от страха, а теперь в раю?
— Наверное… да… Если получится.
— Ну вот и отлично, — эта белозубая улыбка, заставляющая мурашки бегать по коже. Его взгляд стал серьезнее, а глаза словно еще синее, чем были. Или просто он стал еще ближе?
Но дыхание уже было на моем лице, и теперь я дрожала от предвкушения момента, позволяя ему приближать свои губы к моим.
В кармане зазвонил телефон, и мы очнулись.
— Извини, — я достала телефон, смотря на дисплей. В груди похолодело, а язык присох к небу. — Папа звонит!
— Так, скажи ему, что позже вернешься, — не понял Матвей.
Я дернулась, заметавшись под недоуменным взглядом Сокола. Насколько я опоздала? Он меня убьет!
— Ты не понимаешь, — мой голос стал жалобным, словно у тех брошенных котят. Я развернулась к подъезду. — Мне срочно пора домой.
И я рванула, злясь на весь свет за то, что разрушился такой романтический момент. И за то, что приходится оставлять все хорошее за спиной, устремляясь к тому, от чего я хочу сбежать. Чего боюсь, но не осмелюсь перечить, чтобы не навлечь что-то пострашнее.
Отец стоял на пороге. Взгляд пылал и горел злостью. В коридоре было ярко, поэтому он легко заметил цепким взглядом и мое грязное платье, и порванный рукав.
— Это что, я спрашиваю?!
Глава 9
Роза
— Ты должна была вернуться до включения фонарей, пока не стемнело, — проскрежетал зубами отец, подходя ближе и окидывая меня взглядом. — Это что такое? Где ты лазила?
— На меня напали, — пыталась сдержать дрожание своего голоса.
— Кто напал? Думаешь, нашла отличную отмазку для опоздания? — Отец всплеснул руками, — я день и ночь работаю, чтобы ты росла в достатке и на столе всегда была еда. Что тебе еще не нравится?
Я подняла на него прямой взгляд.
— Мой репетитор.
— И что ты мне предлагаешь? — Он начал закипать.
Принялся вышагивать по коридору туда-сюда, нервно сжимая кулаки.
— Остальные хорошие репетиторы заняты, до ЕГЭ меньше двух месяцев, вообще-то, милочка. У меня нет альтернативы!
Медленно разулась.
— Я не знаю… Но я не хочу больше ходить к ней.
— А ты будешь, паршивка! Будешь. Потому что я ей за это плачу! — Он схватил меня за плечи и встряхнул как куклу. — Чтобы она вбивала знания вот в эту маленькую головку. — Палец больно постучал по макушке.
— Пожалуйста, пап, — слезы потекли из глаз непроизвольно, — я тогда буду заниматься сама, без репетиторов и…
— Загубишь этой четверкой весь аттестат!
Его глаза буравили меня, словно прожигая насквозь. Когда-то он не был таким. В какой-то другой вселенной, когда у него была я, мама и гибкая в графике должность. Теперь из этих слагаемых счастья остался один и, конечно же, он не справится и не сможет все вытянуть. Я не смогу.
— Ты так не веришь в меня, — прозвучало глухо и без особой веры. Я уже давно оставила ее за порогом нашей квартиры. Осталась крохотная частица надежды, подпитываемая неизвестно чем.
— Я верю в результат, — отбросил меня, перешагивая и устремляясь в свою комнату. Остановился на пороге задумавшись. — Может быть, у тебя появится новый репетитор. Может быть. А пока сделай что-нибудь с платьем, выкинь лучше на мусорку.
— Вот так меня изнасилуют по дороге домой, а ты выкинешь меня туда же, да?
Дверь захлопнулась, оставив меня на пороге одну.
Сегодня в столовой было шумнее обычного. По школе ходили разговоры о предстоящем фестивале, на который съедется много звезд. Удивительно, что до нашего скромного городка они вообще добрались, не удивлюсь, если это какая-то рекламная акция.
Ксюша была сегодня более молчаливой и закрытой. Я пыталась ее разговорить на переменах, но получалось плохо. Но с главным вопросом я тянула.
— Ксюш. — Наконец, отложила вилку, когда за столом мы остались вдвоем. — Я вчера случайно встретила Сокола на улице…
Она поперхнулась. Я быстро постучала ей по спине и дала воды.
— Так вот, он что-то сказал о том, что ты куда-то должна была меня позвать.
— А, да там ничего такого, — она отодвинула тарелку. Взгляд бегал. — Я не позвала тебя, потому что подумала, что ты будешь занята. А так мы просто недолго прошлись по улице, подышали воздухом.
— Может быть, ты не будешь решать за меня? — Нахмурилась.
— Обязательно, — Ксюша доверительно сжала мою ладонь кивнув. — Прости за это, я боялась, что ты расстроишься, что не сможешь пойти. Ты ж сама говорила, что у тебя строгий отец. Но отныне я всегда буду тебя спрашивать.
— Вот и хорошо, — я облегченно вздохнула. — Может, погуляем с тобой? Но я могу только до ужина, мне можно находиться на улице до темноты, вот…
Но не успела Ксюша что-то ответить, как сбоку нас сели Маша и Эмили.
— Привет, мышки, обсуждаете свою серую жизнь? — Мария оскалилась.
— Мне кажется… вас это не касается, — парировала я.
Немного узнав одноклассников, я могу быть более объективна в ответах. Школа — странный мир. Здесь нет среднего, а дети делят все на черное и белое, богатое и бедное, избранных и отбросов. Что удивительно, не все взрослые учатся равновесию, некоторые продолжают все делить только на плохое и только на хорошее, и разводят такую же школьную систему в том месте, где они обитают.
Мне доводилось бывать в офисе отца, когда я была младше. Я могла часами ждать его там с работы, и скажу, что система кучкования работает в любом возрасте. Людям свойственно или сбиваться в стайки, или быть одиночками.
Эмили противно загоготала:
— Ну ладно, общайтесь. Мы тут шли мимо после завтрака, и я не допила компот, — она поставила на стол почти полный бокал, демонстрируя его нам. — Я думаю тебе он нужнее Дворская. Пей, молчи и не лезь к Соколу. Мальчик не по твои крохотные зубки.
— С чего вы взяли, что…
— Здесь Сокол не нравится только слепому. А ты еще и сидишь с ним. Так что подумай хорошенько, прежде чем портить отношения не только с классом, но и с половиной школы.
С этими словами Эмили быстро вылила его в мою тарелку с недоеденной кашей, они подскочили и сбежали из столовой, хохоча. Я ахнула. Компот брызнул на верх моего темного платья. А также он плавал в тарелке, мешаясь с рисом, и расплескался на столе. Выглядело это противно.
— Я отойду… — пробормотала я бледной Ксюше, застывшей со стаканом в руке. — Платье почистить.
Борясь со слезами несправедливости, я скрылась в туалете, просушивая воротничок. Нельзя плакать. Нельзя показывать им свою слабость. Уставилась в окно, усмиряя в груди ураган из чувств. Моя жизнь на дне, и я не могу из него выкарабкаться. По крайней мере, пока что.
По пути обратно меня уже почти не трясло, хотя губы все еще дрожали.
— Цветочек, — Сокол появился словно из ниоткуда. — Мы вчера не обсудили, куда пойдем.
Непроизвольно вздрогнула, вспомнив слова одноклассницы. А еще выражение лица Ксюши, когда она о нем говорила. Я не смогу гулять с ним за ее спиной.
— Прости, я не… не знаю даже… — глазами бегала по его футболке, по сильным рукам, по чему угодно, лишь бы не встречаться с его взглядом. Мне кажется, если я подниму их, он все прочтет там. А я не хотела, чтобы парень, который мне нравится, знал, что я хочу отказаться из-за обстоятельств. Променять его на тихую жизнь серой мыши.