Нет, социофобом Софья не была ни в какой мере! Ну, разве что чуть-чуть. Не то чтобы она не любила и избегала людей как источника, вызывающего у нее болезненные страхи и ощущения, — нет, она прекрасно себе общалась и в редких исключительных случаях даже с кем-то дружила или сходилась ближе, чем с остальными… но в одиночестве ей было лучше, комфортней и счастливей.

Такая вот уродилась. Заднюю-то «передачу» в жизни не врубишь и обратным реверсом не откатишь — уж что дадено при рождении, с тем и доживать придется. Родители и старший брат, отметив удивительную натуру малышки Сонечки еще в раннем младенчестве, относились к девочке бережно и общение выстраивали с учетом этой ее особой, доминирующей черты характера.

Когда Сонечка была совсем маленькой, для нее устанавливали небольшие детские палатки, наполняли их специально изготовленными матрасами с маленькими подушечками и сооружали что-то вроде «штаба» в тех уголках дома, где она могла находиться вроде как и на глазах и под присмотром взрослых, но в то же время и в своем укромном, уютном закутке, где ее никто не тревожил. А чуть позже, когда Сонечка подросла, возникли две небольшие парковые беседки, скрытые от посторонних взглядов в разных труднодоступных уголках участка, специально спланированные мамой, когда та проектировала и помогала ландшафтным специалистам разбивать парк вокруг усадьбы.

Как только погода по весне, окончательно разделавшись с зимой, переваливала на устойчивое тепло, в беседки приносили и устанавливали уютные небольшие диванчики, кресла, заваливая их пледами и подушками разного размера и калибра для удобства и на любой вкус. Устроив из пледов и подушек уютное «гнездо», Соня могла часами пропадать в одной из беседок. Увлекаясь, зачитывалась книжкой или изучала какую-нибудь научную работу. А временами, отвлекаясь от чтения, просто подолгу смотрела вдаль, созерцая и слушая звуки природы, погружалась в свои мысли и размышления.

Вот к одной из таких беседок Соня и сбежала по тайной дорожке от тетки Маши. Ибо четко придерживалась своей внутренней установки: «Если родственники и друзья тебе не докучают, значит, у них все хорошо. Когда станет плохо и трудно, первое, что они сделают — это сообщат об этом всем родным». И поскольку тетя Маша не пожаловалась на какие-то проблемы и несчастья при встрече, следовательно, ничего срочно-трагического у нее не случилось. А та тема и вопрос, которые она рвалась обсудить с племянницей, отлично себе подождут.

Соня порадовалась и мысленно поблагодарила за предусмотрительность Эльвиру Аркадьевну, позаботившуюся о том, чтобы беседку отмыли, вычистили и привели в порядок после непростой, морозной и необычайно многоснежной в этом году затяжной зимы, попсиховавшей резкими переменами погоды неустойчивой весны и внезапно грянувшего чуть ли не летней жарой мая.

Накиданные вольным порядком на диванчик и два кресла подушки и пледы были новыми, не из прошлой, детской жизни Сони (что и понятно), но не менее удобными. По привычке она соорудила себе то самое «гнездо», немного повозилась, устраиваясь в нем поудобней, и, остановившись в своем беге (как мысленном, так и телесном), отделываясь от нелюбимой суеты, наконец облегченно выдохнула, приходя хоть к какому-то внутреннему порядку и относительному покою. Стараясь окончательно расслабиться, откинула голову на диванный подлокотник и подняла рассеянный взгляд на небо, за кроны деревьев.

Надо подумать. Четко расставить факты, рассуждения и промежуточные выводы по правильным местам, порядкам и ранжирам, а после искать доказательства, их подтверждающие. Или опровергающие. Это как пойдет.

И в первую очередь надо подумать…

«Нет, не о Ярославе Ладникове!» — одернула себя резким мысленным окриком Софья. И не о том, как они жили вместе и как любили друг друга, и не о том, как и почему расстались. Нет, об этом она рассуждать и вспоминать не станет!

Больше всего за эти почти уже пять месяцев, что прошли с момента их расставания, Софье хотелось развидеть. Именно этим новомодным словом, описывающим понятие «забыть» в более широком диапазоне его понимания, вот этим самым развидеть ей нестерпимо хотелось стереть запечатлевшуюся в памяти сцену, послужившую их расставанию! А еще навсегда забыть последовавший за той сценой разговор. Вернее, несложившийся разговор. И о том, как именно они расстались после него.

Копаться в истерзанном болью прошлом, вновь и вновь прокручивая в памяти болезненные моменты, чтобы раз за разом переживать и испытывать по новой жгучую обиду, обвиняя и злясь на саму себя, — огромная глупость.

Глупость, разрушающая разум и тело: здоровье и душу истреплешь, измучаешь, но ничего уже не изменишь и не исправишь. Хотя… может, бабушка права и у каждого события есть некий временной люфт, в котором стоит что-то вроде «окна возможностей», дающего человеку в этот временной отрезок пусть не изменить и не переиграть уже случившееся, но попытаться как-то исправить? Переосмыслить и сделать что-то такое, что даст всем участникам произошедшего второй шанс?

Даже если так, Соня не будет сейчас обдумывать эту часть разговора с бабушкой. И вообще обращаться мыслями к Ярославу не станет. Нет, не теперь, не после того, когда, увидев его, Соня ощутила, как в душе взметнулся, едва не накрыв с головой, мощный поток переплетенных чувств и эмоций, подпитываемый ощущением почти телесного прикосновения от осознания и чувствования его близкого присутствия, от того, что сидел он за столом всего через двух человек от нее!

Софье только-только удалось кое-как справиться с эмоциональным и нервным потрясением, пережитым от внезапной встречи, огромными волевыми усилиями загнать все эти колебания-трепетания, чувства и эмоции в «стойло» и хоть немного уравновесить свое внутреннее состояние… Чтобы снова окунуться туда, вспоминая их прошлую жизнь и самого Ладникова, заново отпирая этот «ларец»? Спасибо, нет!

Она не станет. Нет. На хрен!

Ей следует подумать совсем о других, важных и куда как более насущных проблемах, чем бывший почти муж. Что ей, кроме него подумать не о чем? Еще как есть! Например, об исчезновении сокровища Октябрьских.

Классифицировать странное происшествие как кражу Сонино отточенное критическое мышление отчего-то отказывалось напрочь, по крайней мере, до того момента, пока это не будет доказано. А может, в силу сложившегося у нее стереотипа восприятия сокровища как чего-то незыблемого, неизменного и постоянного, в какой-то степени являющегося частью семьи, что ли. Как воспринимался Соней и статус самих ценностей: как особого раритета, который следовало беречь, охранять и передавать из поколения в поколение вместе с преданиями и историей рода.

Первый раз Сонечка увидела самые ценные вещи из сокровища Октябрьских в семь лет, в день своего рождения. Папа доставал чудесные вещицы из специальных коробочек, обитых темно-синим бархатом и обтянутых внутри бархатом уже другого, алого цвета, лежавших в специально выстроенных под драгоценное изделие углублениях, и выставлял их или выкладывал на плоскую подушечку, также обтянутую бархатом.

Опершись подбородочком на сложенные на краю стола ладошки, тихо посапывая от волнения и сосредоточенности, Сонечка долго, внимательно рассматривала дивные произведения ювелирного искусства и слушала папины рассказы об истории их создания и о прапрапрадедушке и такой же несколько раз «пра» бабушке. О том, как они встретились, как верили в непонятную Сонечке Октябрьскую революцию, как любили друг друга и как жили.

Вещицы были поразительной, дивной красоты и чудесного, просто сказочного исполнения — все эти тоненькие золотые и серебряные нити, тонюсенькие «ноготочки» перламутра, поблескивающие камешки, секретик, спрятанный в странном открывающемся яйце на ножках. А веточка сирени! Прекрасная, словно живая — лепесточки-цветочки и роса на листиках, посверкивавшая, будто еле удерживается и вот-вот стечет с него, капнет на бархат и исчезнет навсегда.

Все это так необычно, так красиво и чудно, но…

Но сказать, что эти необыкновенные вещицы произвели на маленькую Сонечку какое-то ошеломляющее впечатление… Не скажешь: не произвели. Нет, без сомнения, она была очарована и восхищена красотой и миниатюрностью штучек, и даже осторожненько потрогала и погладила их кончиками пальцев, проверяя, действительно ли они настоящие, и с удовольствием изучала и хотела бы еще порассматривать как-нибудь в другой раз… только большого очарования девочка не испытала.

Зато Сонечка испытала настоящее мощное душевное потрясение от рассказа папы об этих самых ее несколько раз «пра» бабушки и дедушки — вот что полностью и целиком захватило воображение ребенка.

Все дело в том, что лет с пяти Сонечка необычайно увлеклась разными книжками по истории. Откуда прилетел и закрепился в ней этот интерес, никто сказать и вспомнить не мог: ни родители, ни сама Соня. Видимо, попалась какая-нибудь книжка, удивившая ребенка до необычайности, или рассказ чей-то услышала — бог знает, теперь источник того увлечения не установишь. Но не суть. А суть в том, что дочь просила у родителей в качестве поощрений за хорошее поведение и всяческие достижения книжки по истории. Не сказки, не стихи и разные развлекалки для малышни, а именно историю мира. И на любой вопрос родителей и родственников: «Что бы ты хотела в подарок, милая?!» — Сонечка четко, продуманно и твердо, без всяких колебаний в сторону кукол или игрушек, отвечала: