— Нет. Чаю могу принести.

— Обойдусь и без вашего чая, — буркнул седой, повернулся и заковылял от нее по тропинке, протоптанной в сугробе, прямо в лес.

На мгновение Веронике показалось, что это не реальный человек, а какое-то сказочное существо наподобие лешего или домового. Она с трудом скинула с себя оцепенение и почувствовала, как руки саднит от мороза — рукавицы она не надела.

— Странный какой, — произнесла Вероника вслух и повторила: — Странный.

Она захлопнула калитку, заперла ее на ключ и пошла в дом. Там она разделась, села за стол и попробовала работать, но мысли скакали из стороны в сторону. Вероника ошиблась раз, затем другой и решительно закрыла ноутбук. Надо сделать паузу. Она достала телефон и набрала Егора. Он, по обыкновению, долго не подходил — как всегда, когда бывал на работе. Наконец в трубке раздался его голос:

— Да, солнышко, привет! Как ты?

— Я ничего.

— Голос какой-то кислый, — заметил Егор.

Вероника колебалась, говорить про бомжа или нет. Егору не до этого, у него и так целый день нервотрепка. Все же она не выдержала и сказала:

— Знаешь, приходил некто.

— Некто? В смысле?

— Ну, какой-то странный человек. Старик. Весь в лохмотьях, страшный такой. Рвался в дом.

— Ты его пустила?? — В голосе Егора послышалась тревога.

— Нет, конечно, за кого ты меня принимаешь?

— Солнышко, а что он хотел? Что ему было надо?

— Он заявил, что это его дом.

— Бред. Мы же пробивали хозяина в полиции. Все чисто, документы идеальные.

— Да я не говорю, что он хозяин. Скорее… скорее, сумасшедший. Несчастный бездомный безумец.

— Ты еще пожалей его, — недовольным тоном произнес Егор. — Надо было слушаться ребят и купить собаку.

— Я уже думала об этом. — Вероника слабо усмехнулась.

В трубке послышались отдаленные голоса.

— Вот что, солнышко, я сейчас занят. Не могу больше говорить. Постараюсь раньше приехать, но не обещаю. Ты заперла калитку?

— Да.

— Молодец. Дом тоже запри. На два замка. И не выходи до моего приезда.

— Хорошо. Егор!

— Что, милая?

— Ничего. Я тебя люблю.

— И я тебя, котик! Не скучай.

— Целую. — Она отключилась.

Хорошее настроение начисто улетучилось. На душе стало тревожно и тоскливо. Вероника не могла понять причину этой тоски. Подумаешь, какой-то бомж. Попробует он еще раз сунуться — Егор ему покажет кузькину мать. В конце концов, если уж на то пошло — заведут собаку. Черного ротвейлера, как у Вероникиной двоюродной сестры Гали. Назовут его, скажем, Милорд. Или лучше Барон… Или… Она с досадой махнула рукой. Взъерошила короткие темные волосы и плюхнулась на маленький кожаный диванчик в углу.

О чем она думает? Не то, все не то. Думать надо о ребенке. Они женаты уже пять лет, ей двадцать восемь, Егору двадцать шесть. И все это время находилась какая-то причина, чтобы не беременеть: то хотелось пожить для себя, то съездить в Японию, то квартиру обставить. Теперь вот дом, в нем тоже масса дел, а значит, рождение малыша снова откладывается на неопределенный срок. А иногда хочется плюнуть на все, стать глупой и счастливой беременяшкой, капризничать, лелеять свой живот, мечтать по вечерам, как будут они с Егором гулять с коляской по округе…

Вероника почувствовала, что окончательно раскисла. В носу защипало, на глаза навернулись слезы. Она сердито вытерла их ладонью, встала, расстелила на полу коврик, включила музыку и принялась за упражнения. Эту гимнастику она нашла в интернете полгода назад и с тех пор не пропускала ни дня. После отжиманий и растяжек настроение неизменно повышалось, а вид стройной и подтянутой фигуры в зеркале добавлял лишние баллы.

Закончив зарядку, Вероника занялась приготовлением ужина. Егор всегда обедал на работе, но ужинать у них в семье было принято основательно и с толком. Она кипятила воду, резала овощи, отбивала мясо. Постепенно тревожное чувство отпустило ее, а вскоре и вовсе сошло на нет. Позвонил Егор, сказал, что выехал из Москвы и через час с небольшим будет дома. Вероника выключила газ, накрыла маленький уютный столик, слегка подкрасилась и сменила спортивный костюм на миленькое домашнее платьице. В ожидании мужа она села за швейную машинку и прострочила пару швов, обтачивая штору.

В семь послышался шум отворяемых ворот. Егор загнал машину на стоянку, щелкнул сигнализацией и поднялся на крыльцо.

— Привет, солнышко, я дома!

Вероника, улыбаясь, смотрела, как муж снимает кожаную куртку, ботинки, тщательно причесывает перед зеркалом красивые светло-русые волосы.

— Устал?

— Как собака. — Он одернул толстовку и надел тапочки. — Все-таки, как ни крути, далековато ехать. Минут сорок, если без пробок. А с пробками и все полтора часа.

— Бедненький ты мой. — Вероника подошла к нему и нежно поцеловала в губы. — Идем ужинать? Все готово.

— Да, идем. Но я сначала в душ. Умаялся за день, весь в мыле. Буду «благоухать» за столом.

Вероника втянула носом воздух, но не почувствовала ничего, кроме еле уловимого запаха ванили.

— Ты ел что-то сладкое? Пахнет ванилином.

— Угадала. — Егор усмехнулся. — Ну и нюх у тебя! Заехал во французскую пекарню, взял кофе и пару пончиков.

— И напрасно. Только аппетит перебил.

— Ничуть. Я голоден как волк. Вот такой страшный серый волк! Съем тебя! — Егор шутливо щелкнул зубами и схватил Веронику пониже талии. Она взвизгнула и расхохоталась. — Все, я в душ. — Он скрылся в ванной.

Вероника постояла немного, прислушиваясь к шуму воды, затем подошла к окну. На рябине сидел снегирь и сосредоточенно клевал ягоды, припорошенные снегом.

— Привет, малыш, — сказала ему Вероника.

Снегирь клюнул последний раз и улетел. Где-то в отдалении залаяла собака. Скрипнула дверь ванной. Вероника обернулась. Егор, голый по пояс, с мокрыми волосами, стоял прямо перед ней, в руках у него было полотенце. Она невольно залюбовалась его точеным торсом. Что ни говори, а муж у нее красавец. В такого трудно не влюбиться — все при нем, и внешность, и фигура. И характер замечательный, мягкий, покладистый. Никогда слова грубого не скажет, всегда поддержит в трудную минуту, развеселит. А ведь когда они познакомились, все отговаривали ее встречаться с Егором: родня, друзья. Дескать, провинциальный парень, из нищей семьи, учится в малопрестижном институте, звезд с неба не хватает. Да еще моложе на два года.

— Вот увидишь, будет гулять от тебя, — стращала Веронику мать. — Я таких красавчиков повидала на своем веку. Ему только деньги наши нужны да жилплощадь. Укрепиться в Москве хочет.

Вероника пыталась спорить, обижалась, плакала. Она привыкла слушаться родителей, но в данном случае нашла коса на камень — она серьезно влюбилась в Егора. Они познакомились случайно — на дне рождения у ее подруги. Его привел один из приглашенных, без спросу, так, за компанию. Вероника сразу обратила внимание на скромного паренька — тот, смущенный, сидел в дальнем углу, уткнувшись в телефон.

— Кто это? — спросила она у Юльки и услышала в ответ:

— Понятия не имею. Кажется, его Воронов привел. Он его сосед по общаге.

Сережка Воронов встречался с Юлькиной сестрой Лизой и славился неугомонным нравом и повышенной общительностью.

— Понятно, — задумчиво протянула Вероника.

— Что тебе понятно? — недовольно произнесла Юлька. — Мало того что этот дурень сам торчит тут с утра до вечера, так еще и посторонних с собой тащит. Зачем он мне здесь сдался?

— Да ладно тебе, не злись. Он же прилично себя ведет, тише воды ниже травы.

— Ты еще познакомься с ним, — язвительно проговорила Юлька.

— И познакомлюсь! — Вероника решительно пересекла комнату и подошла к незваному гостю. — Привет! — Она села рядом на диван.

Он взглянул на нее с удивлением.

— Привет.

— Я Вероника. Для друзей просто Ника.

— Егор. — Парень протянул ей широкую и крепкую ладонь. Вероника пожала ее и почувствовала, как по спине поползли мурашки. Он продолжал с интересом и некоторым недоумением разглядывать ее, и от этого щеки Вероники запылали, стало душно и захотелось пить. «Какой хорошенький», — подумала она, а вслух сказала:

— Симпатичное имя.

— У тебя тоже. — Он наконец улыбнулся, и улыбка у него была очаровательная. Два ряда безупречно ровных белых зубов. Кроме того, когда он улыбался, на левой щеке появлялась ямочка.

— Что ты тут сидишь, пойдем за стол. Выпьем, поболтаем, — предложила Вероника.

— Неловко как-то. Я ведь здесь вроде как чужой.

— Ерунда, тут все свои. И невежливо отказывать даме.

— Я и не думал отказывать. — Он поднялся с дивана.

Они уселись за стол, Вероника потребовала шампанского, Егор налил ей в бокал брют. Потом они танцевали, сначала на пионерском расстоянии, затем обнимаясь все тесней и тесней. С дня рождения Вероника и Егор ушли вместе. Он проводил ее до дому. Она ждала, что он спросит ее телефон, но нет, не спросил. Чмокнул в щечку на прощание и все.

Она неделю ходила сама не своя. Все вспоминала ямочку на щеке, большие синие глаза в обрамлении густых черных ресниц, пухлые губы, челку пшеничного цвета. Наконец не выдержала, позвонила Юльке.

— Слушай, Воронов у вас?