Я как-то совершенно забыла, что и сам Киса где-то поблизости. Так что когда кто-то дернул за дверную ручку, я уронила все, что сгребла со столика — косметичку, упаковку линз, какие-то тюбики и заколки — и замерла. Мне было страшно до полной потери рассудка. Казалось, сейчас он войдет — и убьет меня. Я пыталась вдохнуть, пыталась напомнить себе, что Киса — не муж теть Лены, он не станет бить меня ремнем. Не посмеет. Я же взрослая, я же могу за себя постоять!

Могу ли?

Сумасшедшим усилием воли я заставила себя пошевелиться, схватить с того же столика тяжелую вазу. Обернуться к двери.

— Открывай, сучка! — послышалось оттуда.

Мне надо было заорать в ответ так же, как утром: полицию вызову! Но я не могла. Чертов страх взял меня за горло, так что я не могла издать ни звука. Только стоять, дрожать, сжимать побелевшими пальцами проклятую вазу и уговаривать себя: лучше огреть его вазой, чем терпеть побои. Пусть меня за это оштрафуют или посадят, плевать. Я никому больше не позволю меня бить. Никогда! Ни за что!

Киса за дверью требовал и угрожал, все более несвязно, а меня чуть-чуть отпускало. Намного медленнее, чем надо, но хоть что-то…

Через минуту, показавшуюся мне вечностью, я сумела разжать пальцы и аккуратно поставить вазу на место. Еще через минуту — дотянуться до телефона и позвонить портье.

— Мистеру Одоевскому плохо. — Мне едва хватило дыхание на короткую фразу. — Нужна помощь.

— Сейчас кто-нибудь придет, — недовольно отозвался портье. — Откройте окно, мадам. Свежий воздух поможет.

— Если он умрет, в суд подам, — пригрозила я, с трудом заставляя свой голос не дрожать.

— Сейчас, мадам. Не волнуйтесь, — еще более недовольно сказали на том конце провода и повесили трубку.

Что ж, дверь номера Киса не выломает, и не станет при посторонних распускать руки. Значит, у меня будет возможность хотя бы уйти из номера со своими вещами. Надеюсь, мне предоставят другой номер. Отдельный. Лучше бы, конечно, переехать в другую гостиницу, но вот беда — мне нечем за нее заплатить. Все деньги на счетах Кисы, к которым у меня нет доступа. Наличности кот наплакал. Моя карта почти пуста. И пойти некуда, в Лондоне у меня ни единого знакомого. Есть одна приятельница по переписке в Ливерпуле, но это далеко и дорого.

В общем, полная жопа. Одна надежда, что завтра Киса проспится и будет способен к диалогу. Иначе в самом деле придется просить помощи у мисс Бринкс и выглядеть жалкой жертвой домашнего насилия.

Под невнятную ругань Кисы за дверью я надела наконец-то затемненные очки с диоптриями и застегнула чемодан. За дверью уже слышались голоса не только Кисы, но и постояльцев, предлагающих ему заткнуться.

Пытаясь разобрать, явился ли кто-то из служащих отеля или нет, я накинула легкое пальто поверх строгого костюма, в котором ездила на шоу, прихватила зонтик-трость. Даже в самый последний момент причесалась. Бабуля приучила меня, что надо всегда, в любой ситуации выглядеть прилично. Я же барышня. Вот я и выгляжу. Так на первый взгляд и не скажешь, что я только что ревела белугой.

Пожалуй, не стану дожидаться портье. В коридоре кто-то есть — значит, Киса меня не тронет. А я хочу как можно скорее уйти отсюда.

Осталось только нажать ручку двери и выйти. Сущая мелочь. Всего шаг. Мне совершенно нечего бояться.

Глава 8

Лиза

— Куд-да эт намылил-лсь, с-су?.. — Ипполит попытался схватить меня за руку, но я безо всякой жалости наступила ему на ногу. Каблуком.

Кисо заорало, и я, воспользовавшись мгновением его замешательства, рванула прочь. Мне почти повезло, я почти удрала — но тут проклятый чемодан зацепился за Кису. Или Киса за чемодан, неважно. И что он там орал, тоже было неважно. Потому что я уже бежала от него подальше, прямой наводкой к лифтам. И прямо у лифтов столкнулась с кем-то из отельных служащих.

Меня о чем-то спросили, но я не ответила. Да что там, я даже не расслышала толком, что от меня хотят. Нырнув в лифт, я нажала на кнопку первого этажа и выдохнула, лишь когда двери за мой закрылись и отрезали матерные Кисины вопли.

Я чуть было не сползла по стенке вниз от облегчения. Был бы этаж повыше — точно бы ноги меня не удержали. А так…

Никто не любит плакс и тряпок. Жертв жалеют, но не уважают. Эта и еще сотня прописных истин роились в голове, помогая держаться. Я должна. Ради себя, ради бабули с дедулей. И я это сделаю. Получу с Кисы развод и бабло, даже если придется загубить ему карьеру к чертям собачьим.

А пока — номер. Мне нужен номер. Любой, хоть кладовка с раскладушкой. Идти пешком до вокзала или ночевать на мокрой лавочке Гайд-парка я еще морально не готова. Вот если бы мне сегодня подвернулся байкер с синими глазами и манерами настоящего джентльмена! Жаль, бомба в одну воронку дважды не падает.

С этой мыслью, выпрямившись и задрав слегка покрасневший нос, я вышла из лифта и направилась к стойке администратора. И — замедлила шаг, упершись взглядом в роскошную мужскую задницу. Задница заслоняла стойку. Фигурально, конечно. Обтянутая голубой джинсой, крепкая и откровенно мускулистая задница принадлежала хоть и здоровенному, но человеку. А не слону. И человек этот, одетый в кожанку и опирающийся локтем о стойку, о чем-то доверительно беседовал с девушкой-администратором арабской наружности.

При взгляде на его мощную фигуру, на светлые, почти платиновые волосы, на выглядывающее из рукава куртки жилистое запястье, меня обдало жаром воспоминаний и трепетом надежды. Совершенно иррациональной надежды. Я тут же запинала ее ногами, напомнив себе, что в Лондоне тысячи байкеров, и половина из них выглядит как типичные англичане. Почему бы англичанину не поухаживать за красивой девушкой-арабкой? Так что шанс… Не хочу высчитывать шансы. Хочу просто получить мой номер, запереться в нем и лечь спать. А уже в кровати позволить себе немножко помечтать о синеглазом незнакомце.

Тем временем англичанин что-то тихо и проникновенно говорил администратору. Но она, против ожидания, ответила ему вовсе не «конечно, сегодня я вся ваша».

— Простите, сэр, — сказала арабка почти без акцента. — Правилами отеля запрещено давать информацию о посто… — осеклась она, увидев меня.

Мужчина у стойки обернулся, перехватив ее взгляд. И вот тут мои коленки ощутимо дрогнули.

На меня смотрели невыносимо синие глаза вчерашнего незнакомца. И в его глазах плескалась радость с легкой ноткой растерянности. Наверное, он меня не узнал? Или узнал? Он же спрашивал о ком-то… обо мне? Пожалуйста, великий Будда, пусть он пришел ко мне!

Наверное, эта немая сцена — глаза в глаза — длилась всего несколько секунд. Это мне показалось, что вечность. Я даже не заметила, как подошла к нему вплотную, а может быть — это он ко мне подошел, и меня обдало волной упоительно прекрасного запаха. Какой-то дымно-горьковатый парфюм, лондонский смог, жареное мясо, немножко мужского мускуса и мокрой кожи, и еще что-то неуловимое, присущее только ему.

— Рейнбоу, — шепнул он и, сняв с меня дымчатые очки, поцеловал в губы.

Нежно. Осторожно, словно я могла растаять. И так сладко, что я невольно застонала и ухватилась за его плечи. Иначе бы упала — ноги не держали. Совсем. А он, выпив мой стон, притиснул меня к себе, и уже безо всякой осторожности впился в мои губы, смял, проник языком в рот…

— Кхм… простите, сэр! Сэр! — вырвал нас из наваждения шокированный голос администраторши.

— Черт, — едва слышно выругался он, провел пальцем по моим губам, улыбнулся… и вдруг нахмурился. — Ты плакала. Хочешь, я ему руки оторву?

Я молча покачала головой. Мне стало ужасно неловко, словно меня застукали за чем-то постыдным. Так что я даже отступила на полшага. Дальше меня не пустили, удержали за плечи.

— Ладно, милосердная леди. Пусть живет пока. Но если он тебя еще обидит, тут же скажи мне, идет?

— Скажу, — как завороженная, кивнула я.

Это было так странно! Совершенно посторонний мужчина вдруг решил за меня заступиться. И я по его глазам видела — если я скажу «убей», он Кису в самом деле убьет. Без раздумий.

— Вот и отлично. Пошли, — сказали мне, обняли за талию и повели к выходу.

Лишь сделав несколько шагов, я поняла, что послушалась. Легко и естественно, словно он имеет право мне приказывать.

— Э… а куда ты меня ведешь? — попыталась я затормозить, прекрасно осознавая, что по силе и массе у нас разница примерно как у бизона и колибри.

Однако бизон остановился, развернулся ко мне, заглянул в глаза и совершенно спокойно сказал:

— Куда захочешь. Но я предлагаю сначала поужинать. Любишь стейк?

— На ночь?.. Стейк?.. Люблю.

В ответ мне улыбнулись, невероятно нежно потерлись губами о мою скулу — и повели меня дальше. Как бизон колибри. Кажется, если бы ему пришлось меня нести, он бы этого даже не заметил.

Признаюсь честно, в те секунды, что мы выходили из отеля, у меня мелькнула мысль в самом деле нажаловаться на Кису. Убить не убьет, но напугает знатно. А с другой стороны, вмешивать своего случайного любовника в семейные разборки — пошло, глупо и элементарно противно. Ненавижу чувствовать себя жертвой и вызывать сочувствие. Это не эротично. Лучше съесть стейк, провести жаркую ночь с бизоном и ни о чем не думать минимум до утра.