Я буду ждать, сколько бы ни понадобилось.

Внезапно Георгий обернулся. Он почувствовал на себе чей-то взгляд.

Ага Тенгис остановил коня прямо напротив места, где стоял скованный сотник и пристально всматривался. Видимо, он не мог уехать не попрощавшись. Или оценивал, удалось ли ему сломить дух воина. Знатный татарин не знал, что, сколько ветер ни гнет орешину, она лишь склоняется все ниже, но стоит ему улететь, как ветви распрямляются вновь.

Агу с Георгием связывали странные узы. Когда-то, несколько лет назад, сотник спас ему жизнь, найдя раненным в степи и при этом отказавшись от всех выгод этого благородного поступка.

А теперь, этот самый человек без зазрения совести уготовил сотнику страшную участь раба.

«Он ждет, что я буду умолять его. Напоминать об оказанном одолжении!» — мелькнула внезапная мысль.

Георгий сжал зубы.

Раньше это море высохнет, прежде чем он увидит, как я его о чем-то попрошу.

Ага Тенгис, похоже, и сам пришел к такому выводу.

— Прощай, сотник, — произнес он, — я сдержал свое слово и не убил тебя.

Георгий пожал плечами.

— У рабов на галере жизнь короткая, поэтому, едва ли это верно. Но если так твоя совесть будет спокойна…

— Ты же понимаешь, что я не мог оставить тебя на свободе. Ты сильно помешал мне, и стал бы вредить еще.

— Тут ты прав. Я готов был с жизнью распрощаться, только не допустить, чтобы князь попался в западню, устроенную тобой.

— Ты умный человек и сам все понимаешь…

— Но почему же вот это? — Георгий показал aгe скованные руки. Эти слова вырвались у сотника невольно.

Тенгис искоса посмотрел на сотника.

— Уже два раза я был унижен по твоей милости. Это плата за мое унижение. Жизнь — за жизнь, стыд — за стыд. Это справедливо.

Георгий промолчал, глядя на улыбающегося агу. У него были иные представления о справедливости.

— Даст Бог тебе в последний час более милосердного судью, — только и произнес он. Взгляд его снова вернулся к морю.

— Эй, животные, вот ваша еда! — раздался грубый окрик над ухом у Георгия. Рядом с ним на скамью шлепнулась плошка с каким-то варевом. Тот молча взял ее и принялся неторопливо есть.

Сегодня шли на веслах мало — всего два часа. Бывало, что гребли по пять-шесть часов подряд. Люди падали без сознания от изнеможения. Их приводили в сознание морской водой да подбадривали плетьми. Сегодня напротив, гребли мало, поэтому перед сном, не вымотавшись как обычно, люди не знали, как занять себя.

Галера была не очень большая по сравнению с другими, с одним рядом весел по каждому борту. На каждом весле — по три-четыре человека. Относительно борта Георгий был прикован третьим, поэтому, во время хода галеры, он почти стоял, поставив одну ногу на специальный упор.

Сейчас он сидел на скамье, облокотившись на весло.

Его мысли были дома. Чаще всего он думал о молодой жене. Свадьбу сыграли всего за две недели до его отъезда в Орду. Георгий дал ей обещание вернуться, но не исполнил.

Как там она? Надеется, ждет или поверила что он погиб? А Михаил, здоров ли? Помнят ли о нем друзья?

Сотник улыбнулся. Ни Михаил, ни Семен, ни Хмурый никогда не поверят, что его убили, пока не увидят тело сотника и не привезут его в родную сторонку. Вот только трудно будет сыскать его следы. Степняки сделали все, чтобы узнать, куда исчез сотник князя Галицкого.

Сейчас можно надеяться только на себя да ждать Божьей помощи, может, посчастливится освободиться от оков…

Вот только куда плывет галера?

Откуда, из каких мест, при случае придется возвращаться Георгию домой? С далекого жаркого юга или из земель католических закатных стран, где в борьбу за власть и влияние включилась и церковь, объявившая православную Русь — еретической. Орден Ливонский меченосцев уже не раз накатывался на земли Новгорода и Пскова прикрываясь буллами папы, неся заблудшим свет истинной веры. Пробовали свои силы и крестоносцы Швеции. Да и сама Европа бурлила в войнах за влияние и каждый старался урвать кусок пожирнее.

Что ждет меня?

Сотник мог только строить догадки. Однако Георгий и мысли не допускал, что останется рабом до конца своих дней.

В краткие часы отдыха он обращал молитвы к Святому Георгию, имя которого носил, и наблюдал за генуэзцами, прислушиваясь к их плавной неторопливой речи. Особенно привлекал его внимание коренастый моряк Фабрицио. Тот, сидя вечерами на палубе, пел песни своей родины. Он тоже тосковал по дому. Вот и сегодня он устроился на носу, вглядываясь в даль и что-то напевая. Напрасно он смотрел вперед. До дома было еще очень далеко. Впрочем, Георгий этого не знал. Сарай-Берке был самым отдаленным местом, которое он посетил до этого.

— Эй, ты что, заснул? — громкий шепот прервал его размышления.

Георгий обернулся. У самого борта сидел русич. Все его звали Яремой. Он и задал вопрос. Слева также в задумчивости навалился на весло болгарин — Радомир. Четвертым был нелюдимый не то турок, не то сарацин. Как его звали — не знал никто. Он ни с кем не разговаривал.

— Нет, не заснул, — ответил Георгий, снова отвернувшись и принимая прежнюю позу. Он тоже говорил негромко, чтобы не привлекать внимания надсмотрщиков.

— Ты, это, рассказал бы что ли, как попал сюда, а то скучно.

— Я не больно-то хороший рассказчик… в отличие от тебя, — спокойно ответил сотник.

Ярема не обиделся.

— Ну, я уже поведал о своей судьбинушке, Радомир тоже, — он кивнул на сидящего рядом юношу, — теперь твоя очередь.

Действительно, в один из подобных вечеров его соседи рассказали, как они попали в рабство Их истории были не похожи, но просты и незамысловаты.

— В следующий раз, — ответил сотник. Он совершенно не был настроен вдаваться в откровения. Напротив, Георгий испытывал определенную симпатию к молчаливому соседу справа. Тот не приставал с расспросами и никогда не жаловался, тогда как Ярема не переставал клясть свою горькую судьбу.

— Расскажи, — попросил Радомир. Разговор тоже отвлек его от каких-то размышлений, и ему захотелось поговорить с кем-то.

Сотнику нравился болгарин. Примерно одного возраста, во многом они были схожи. Правда, на долю Радомира вряд ли выпало столько же испытаний. И все же, этому юноше Георгий не хотел отвечать так же резко.

— Да нечего мне рассказывать. Оказался в окружении врагов. Вот и попал в полон, — объяснил он.

— Сдался! — с неудовольствием произнес Ярема. Интереса к сотнику у него заметно поубавилось.

— Не совсем, — задумчиво произнес сотник, не замечая появившегося со стороны соседа отчуждения.

— Вряд ли, — вступился за него Радомир. Он говорил по-русски с заметным акцентом, — я уверен, что этот рус бился до конца.

Сарацин в этот момент с интересом посмотрел на Георгия, но, заметив, что его взгляд перехватили, неторопливо отвел его, делая вид, что вглядывается в морскую даль.

Сотник, казалось, уже не слышал их. Его мысли снова витали далеко от галеры. Ярема невольно разбередил только что затянувшуюся рану. Он думал, что загнал воспоминания далеко, а они захлестнули его с новой силой. Георгию показалось, что он ощутил, как по спине пробежал холодок. Как месяц назад. Когда на него, оглушенного падением с коня и безоружного, нацелился с десяток татарских пик.

Над морем расцветал золотистый закат. Солнце уже было низко над горизонтом. Яркая дорожка протянулась от него к самой галере. Она притягивала взгляд и заставляла сотника испытывать странные чувства.

Вот бы сбросить оковы и пройти по этой дороге до самого порога родного дома!

Но это были лишь мечты.

* * *

Расположившись на ночлег возле тлеющих огоньков костра и глядя на яркие звезды, ага Тенгис ощущал неясное беспокойство. Что это такое? Предчувствие опасности или ощущение, что он пропустил что-то важное? Наитие?

Нет… Это относится к определенному человеку. К …русскому сотнику?

Не может быть. Давно прошли те времена, когда Тенгис был способен испытывать сострадание и жалость. Хитрость, коварство, честолюбие, твердость, смелость — вот те качества, которые были ему присущи.

И все же он не мог забыть русича. Этот человек тревожил его.

Стоило лишь сомкнуть глаза и дать отдых уставшему от скачки телу, как перед глазами вставало измученное, но наполненное внутренней силой лицо Георгия — сотника Галицкого князя.

Таким запомнил его Тенгис, когда сотник нашел агу, умирающим в степи. Они чуть не погибли вместе. Тенгис — от раны, Георгий — от жажды. Почти всю воду он отдавал aгe (тот потерял много крови), а ее оставалось мало. Сотник возвращался из степи один и не рассчитывал, что найдет тяжело раненного. И все же Георгий вырвал агу из цепких когтей смерти. Ворон снова улетел ни с чем.

Такое же лицо было у него, когда надсмотрщик подошел, чтобы увести на галеру. В этот момент сотник встретил тяжелый взгляд аги. Тот искал в русиче следы страха, смятения, ненависти. Но ничего этого не находил. А ведь Тенгис думал, что унизил его, заставил впасть в отчаяние!

Тенгис был просто поражен внутренней силой сотника. Таким был и он. Человеком, достигшим высокого положения, но в душе оставшимся кочевником, не боящимся встретить лицом к лицу любую опасность.