Татьяна Бурцева

Западня для князя

Георгий

Интересно, сколько я еще смогу оставаться невредимым, избегая вражеской стрелы или копья?

Лучше бы эта мысль не приходила. В пылу схватки нельзя думать.

Десятник Владимиро-Волынского князя Георгий почувствовал удар. Бок словно обожгло. Копье повредило кольчугу и скользнуло, нанеся только легкую рану. Перевязать некогда, опустишь меч — пропустишь очередной удар.

Злее буду.

Сражение между русичами и ордынцами шло уже около часа. Люди стали уставать. Все больше было раненых и убитых…

Началось все как обычно, ничто не предвещало беды.

Татары насели на противостоявший им полк русских. Конники рубились на флангах, пехота частоколом копий сдерживала напор татар.

Русичи уже почти переломили ход сечи, как вдруг в тылу стал подниматься пыльный столб. Разведчики ошиблись, татар оказалось втрое больше — темник пришел не один, а с зятьями. Их два полка подошли позже и зажали русичей в клещи. Ордынцы, как всегда, использовали свою любимую тактику — обошли с флангов и неожиданно вступили в бой. Теперь судьба русичей была предрешена.

Георгий бросил взгляд туда, где, по его мнению, должен был биться воевода. Спас еще реял. Но долго ли еще будет вздыматься над колышущимся строем русский стяг?

Воевода не командовал отступление, хотя их все вернее прижимали к реке. Спереди напирал темник со своим изрядно поредевшим, но приободрившимся полком, по бокам — зятья со свежими силами, в тылу — река. Сеча уже проиграна, но русичи бьются.

«Почему?» — вот тот вопрос, который в десятый раз задавал себе темник.

Было смутное время. Недолгие перемирия сменялись стычками с татарами. И в этот раз разведчики донесли, что тумен решил потревожить границы княжества. Темник в обход хана решил разжиться золотом и рабами, которых можно было выгодно продать в Кафе. Генуэзцы с удовольствием брали русичей. В Орде закрывали глаза на такие походы. Да и ханов развелось слишком много, то и дело вспыхивали междоусобицы в самой Орде. Подобное нападение можно было отбить, не опасаясь мести хана.

Беда была в том, что большая часть войска была в Литве. Воевода выступил с той дружиной, которую смог собрать. И эта дружина была обречена.

Словно повинуясь невидимому знаку, пыл боя мгновенно угас. В наступившей тишине слышался лишь лязг опускаемого оружия.

Со своего места Георгий увидел, как строй ордынцев расступился и из него выехал пожилой воин. Навстречу ему не спеша направился их воевода. О чем они говорили, разобрать было невозможно — слишком далеко. Но все и так знали — темник хочет сохранить свое войско и предлагает сдаться.

Только сдаваться никто не собирался. Окончить жизнь в неволе — горькая доля. А кроме того, за ними осталось почти беззащитное княжество. Их долг был задержать татар и отбить у них желание идти вглубь.

Темник прекрасно понимал, что, разбив русичей, он не сможет вернуться в Орду победителем, так как потеряет при этом значительную часть своих воинов. Вот поэтому он и остановил бой, в надежде, что русичи не захотят сегодня умереть. Зря надеялся.

Георгий, пользуясь минутой передышки, осмотрелся. Его десяток полег, да и сотня изрядно поредела. Присел возле своего друга — такого же молодого парня. Тот уже не дышал. Сердце защемило. Внутри словно образовался кусок льда. Оба они были сиротами — родителей убили татары. Вместе их взял к себе в дружину князь Владимиро-Волынский Василько. Там они и выросли, помогая княжеским ратникам в их нелегком деле и учась всяким воинским премудростям.

Георгий невесело улыбнулся.

Подожди меня, я не задержусь.

Но все случилось иначе.

Битва продолжилась так же внезапно, как и остановилась. Вот, только что дружинники перевязывали раненых, прощались друг с другом, как опять засвистели стрелы, и ордынцы ринулись на поредевший строй русичей.

— Простите меня, православные! — послышался справа голос какого-то ратника.

— И меня простите! — послышалось со всех сторон.

Все готовились дороже продать жизнь.

Собственно Георгий уже был готов.

Их оттесняли все ближе к реке и начали просто уничтожать. Вокруг было слишком много рук с саблями и копьями, мечтающими нанести последний удар. Мысль шла не дальше следующего замаха мечом. Руки налились свинцом, в легких не хватало воздуха.

Георгий хотел пробиться к реке, чтобы попытаться уйти водой, но оказался в самой гуще врагов — никак не мог прорубиться к берегу.

Еще с несколькими дружинниками, встав спиной к спине, они отбивались от нескольких десятков врагов. Силы были неравны, но о спасении никто и не думал, важно было захватить с собой как можно большее количество ордынцев.

А вот и берег. Но Георгий не мог броситься в реку, вокруг было еще много врагов — попробуй, повернись спиной. С надеждой посмотрел на ленивые волны, обернулся — каждая секунда на счету.

Строй уже смялся. То там, то тут разрозненные кучки еле отбивались от наседавших на них врагов. Все меньше их было по берегу, все чаще валились воины под ударами кривых татарских сабель. Между тем схватка никак не хотела затихать.

Только двое ордынцев остались против Георгия. Те тяжело дышали, но и Георгий уже был не один раз ранен. Первый татарин замахнулся саблей — Георгий отбил, тут же отбил вторую саблю. Развернулся, воткнул меч в первого, выдернул, с разворота вогнал во второго. О талантах десятника во владении мечом в дружине ходила не одна байка.

Заковылял к реке — ноги почти не держали из-за потери крови. Почти дошел, как раздался свист аркана. Земля его сильно ударила и понеслась прочь. Точнее, нет, это он упал и поехал по траве, за всадником, накинувшим на него петлю. Остановился. Рядом пробегали чьи-то ноги. С большим трудом привстал на колени. Над ним стоял, ухмыляясь, татарин.

— Бежать хотел, урус? — спросил он, сильно коверкая русские слова.

Георгий даже если б захотел, то не смог ответить. Язык его уже не слушался, в голове шумело.

Последней картиной, которая запечатлелась в его мозгу, был сидящий на коне темник, оглядывающий поле боя и под нос бубнящий проклятия.

От воспоминаний Георгия отвлек возглас дружинник:

— Сотник, сколько еще ехать? А то кони устали, да и люди притомились.

— Недолго уже. Скоро отдохнем, — ответил он машинально.

Что было дальше, Георгий старался не вспоминать, но воспоминания все равно оживали перед его внутренним взором, а иногда, проникнув в сны, заставляли вскакивать посреди ночи. В такие моменты сотнику не сразу удавалось освободиться от цепких прикосновений давних кошмаров.

Дорога. Побои. Смерть, плетущаяся в хвосте бесконечной вереницы рабов и подбирающая ослабевших. Горящие деревни, плач, стоны, крики уводимых в полон и убиваемых тут же на месте.

Невольно по спине поползли мурашки, руки сжали повод коня.

Лишь воля Божья избавила его от плена и позорной участи раба в Орде, когда он уже и не ждал спасения.

Георгий помотал головой, чтобы стряхнуть неприятные воспоминания. Жизнь продолжалась.

Была весна 1259 года — снег уже стал влажным. Дорога начала раскисать, поэтому передвигаться по ней было все тяжелее. Сосновый лес ярко зеленел под лучами весеннего солнца.

Георгий — теперь уже сотник дружины князя Даниила Галицкого — был в дороге пять дней. Усталость брала свое. Однако вид просыпающейся природы все-таки отвлек его от тяжелых мыслей.

В памяти всплыла совсем другая картинка. Солнце заливает все вокруг. Отец возвращается из похода. Мать бежит навстречу ему, не смахивая слез радости… Родителей он помнил плохо — слишком рано остался сиротой. Их убили татары в тот день, когда сожгли деревню. Но в память навсегда врезались несколько солнечных моментов, которые иногда всплывали, как яркие блики на поверхности воды.

У Георгия были причины ненавидеть Орду.

Поэтому сейчас, когда ему было необходимо узнать, от чьей руки принял смерть ордынский баскак, и покарать виновных, все в его душе восставало против этого.

Крестьяне убили сборщика дани? Что ж!

Он не мог их за это винить. Между тем необходимо было во избежание неприятностей для княжества найти убийц и публично наказать. Сейчас было неудачное время для обострения отношений с ханом. Галич не был готов к решающей битве, между тем полчища темника Бурундая так и поджидали удачного момента, чтобы сравнять Галицкое княжество с землей. Новый темник был очень силен.

Георгий согласился с этим поручением только потому, что знал: в угоду Орде убийцы будут схвачены и казнены. Его долгом было — проследить, чтобы наказаны были действительно виновные.

В этот раз с ним был только десяток воинов, которые тоже устали. Князь не хотел привлекать внимания к поручению, данному им сотнику, поэтому не отправил более крупный отряд. Так они могли сойти за обычный разъезд.

Георгий осмотрелся по сторонам, тронул поводья, поторапливая своего гнедого коня. Сотник хотел поскорее добраться до места — он ощущал неясное беспокойство. Такое с ним без повода не случалось.

Вдруг впереди раздался оглушительный свист. Со всех сторон посыпались с деревьев и стали вылезать из сугробов непонятно как одетые люди. Времени не было даже подумать, пришлось тут же отбиваться. Мысли вспыхивали в голове в такт порывистым движениям.