Развернувшаяся суета не затрагивает Женькину душу. Замерев в отдалении от взрослых, Женька восхищенно разглядывает прекрасный табун. Ее завораживает грация животных. Две молодые кобылы затевают что-то вроде соревнования, вскидывают копыта, играют в догонялки, возбуждая остальных.

Почему, кстати, все лошади белые? И кто их хозяин?

Потом они долго пробираются по колдобинам деревенской дороги. Бабушка удивляет родных отнюдь не интеллигентным чертыханием, мама не издает ни звука — упрямо толкает перед собой буксующую инвалидную коляску, в которой папа кряхтит, обхватив руками доверенный ему чуть было не утонувший чемодан. Женька обреченно тащится следом, недоумевая, зачем маме вообще понадобилось нагружать всех этим несчастным чемоданом, если остальные вещи остались наверху, в автобусе.

Словом, та еще процессия. Жаль, оценить некому — пройдя чуть ли не половину деревни, семья так и не встречает ни одного человека. Лишь далеко за пастбищем бурлит жизнь: вгрызаются в землю черпаки экскаваторов, мельтешат крошечные фигурки рабочих.

Стройка настолько не вписывается в пейзаж Лисичкино, что Женька торопится отвести от нее глаза.

Наконец, бабушка замедляет шаг. Женька первый раз видит, чтобы старый человек так сильно робел. Бабушка шевелит губами, будто пытается поздороваться с покосившейся калиткой. Ну или что она там ей шепчет, извинения за вторжение? Деревянный забор — довольно высокий, даже привстав на цыпочки, Женьке не удается заглянуть во двор их будущего дома.

И тут соседний участок взрывается лаем. Десятки (или сотни?) собачьих голосов взвиваются в небо, подзадоривая друг друга, оглушают Женьку. От неожиданности она отпрыгивает в сторону и вжимает голову в плечи. Впрочем, это секундная реакция, просто эффект неожиданности. Любопытство превыше всего — и вот уже Женька делает несколько шагов к сетке забора соседей, мечтая увидеть стаю голосящих псов.

— Это еще что такое? Жень, стой!

Побледневшая мама выглядит очень испуганной; Женька никогда не могла понять, почему она так сильно боится собак. Скрип отодвигаемых ворот вообще заставляет маму попятиться, бросить папину коляску на произвол судьбы.

В проеме ворот — хмурая женщина средних лет: крупная подтянутая фигура, ежик коротких волос, тяжелый недобрый взгляд, синяки под глазами. В руках женщины огромный топор, рукава закатаны, жилистые локти. Мама рядом с этой великаншей — нежная хрупкая Дюймовочка. Вот кого следует опасаться, а совсем не повизгивания верных друзей человека. Впрочем, Женьке женщина даже нравится. Причина внезапной симпатии — небольшой кожаный мешочек, привязанный к ремню ее грязных джинсов. Женька знает, что в таких мешках носят специальный корм для дрессировки собак.

Женщина неторопливо разглядывает бабушку, слегка ухмыляется, задержав взгляд на ее элегантной соломенной шляпе. Долго смотрит на папу, шарит глазами по его коляске, прищуривается, видимо, законы приличий здесь никого не волнуют, разворачивается к маме.

Из-за спины суровой владелицы топора выпархивает волшебное существо, похожее одновременно на эльфа и принцессу диснеевского мультфильма: синие распахнутые глаза, до самого пояса золотые кольца распущенных волос. Красавица даже одета в сказочное платье: алая кружевная вышивка по белоснежному краю длинной расклешенной юбки. Раскрасневшись от смущения, девушка без умолку тараторит, стараясь развеять зависшую в воздухе неловкость.

— Добрый день! Ой, у нас, наконец, появились соседи! Анют, ты уже познакомилась? Вы не бойтесь собак — они все заперты. У нас тут собачий приют. Ну и дрессировка… Давайте я вам с чемоданом помогу? Как вы с коляской-то по всей этой грязи проехали? У вас есть ключ? Там, наверное, все заржавело. Это все ваши вещи? Нет? Ясно.

А вот и еще один житель громогласного собачьего участка. Неуловимым глазу движением между Женькиной семьей и их будущими соседями материализуется огромный черно-рыжий пес с маленькими острыми, как у поросенка, ушами. Женька признает в нем питбультерьера. Пес принимает боевую стойку, недвусмысленно защищая хозяек от незнакомцев: хвост едва заметно подрагивает, голова опущена, вздрагивают губы. И страшный рык, конечно. Парень явно мастак в деле устрашающих спецэффектов, Женька невольно ежится.

Мама тут же рывком дергает Женьку назад, пытаясь спрятать ее за свою спину, яростно набрасывается на растерявшуюся «принцессу».

— Вы это называете «собаки заперты»? Совсем с ума сошли? Выпускаете на нас этого убийцу! Немедленно уберите собаку! Тут ребенок! Нам потом что, уколы делать?

— Катюша, успокойся, видишь, он хвостиком виляет!

Неумелое заступничество бабушки только подливает масла в огонь.

— Наталья Михайловна, да подождите вы! Это же безобразие просто: какой хвостик виляет, он запросто может Женьку на части разодрать! Как можно бойцовых собак держать без привязи?

Женька ловит на себе взгляд стриженой. Та отводит глаза. Почему-то остается ощущение, что именно на нее, Женьку, только что была направлена необъяснимая ярость этой странной женщины. Женька вздрагивает от ее низкого, насмешливого голоса, источающего яд. Женщина растягивает слова, словно ленясь разговаривать с чужаками.

— Да будет вам известно, уважаемая, что псы виляют не только от радости. Подрагивающий кончик хвоста питбуля — предвестник нападения, часто с целью убийства. Чтобы, как тут выразились, разодрать на части врага. А ваше, женщина, знание бойцовых собак меня восхищает, жаль, что вы не можете при этом отличить суку от кобеля. Обратите внимание, у моей собаки нет яиц и члена.

— Да что ты такое говоришь, Анюта?

Раздавленная виной «принцесса» испуганно бросает на подругу непонимающий взгляд, пропускает свои прекрасные пальцы под ошейник затихшей собаки, заставляя ее сесть.

— Джерси никогда никого в жизни не укусит, ты же знаешь! Зачем ты? Она просто актриса у нас, понимаете? Я про Джерси. Любит строить из себя охранника, сама только лижется потом. Не бойтесь! Это все притворство ее, собачье. Ань, ну скажи!

Холодная вежливость маминого ответа — вырезанная изо льда фигура — обжигает, исключая близость:

— Послушайте, нам все равно. Уберите собаку немедленно. Пожалуйста. Нам не нужна ничья помощь. Не могли бы… вернуться к себе… э-э-э… домой. Наталья Михайловна, вытащите вы ключ уже, пожалуйста. Это дурдом какой-то просто.

Женька с сочувствием смотрит, как сникают плечи девушки. Заталкивая Джерси за ворота, та чуть не плачет. Помедлив, девушка вновь возвращается к Жениной маме, явно хочет вновь рассыпаться в извинениях. Но великанша перехватывает «принцессу» на полпути.

— Забей, милая! Видишь, у людей тут сумасшедший дом, они сами это признают. Иди-ка ко мне, малыш.

После этих слов женщина аккуратно кладет топор на землю, не торопясь обнимает девушку и страстно целует ее в губы.

Кто-то — то ли мама, то ли бабушка — сдавленно охает.

Глава 9. …Анной

Притягивая к себе Наташу,

сжимая крепкими пальцами ее мягкие ягодицы,

страстно впиваясь в любимые губы,

настойчиво просовывая в податливый рот язык,

Анна невольно спрашивает себя, с чего это она проделывает все это именно сейчас?

Порыв желания? Нет. Срочная необходимость утешить расстроенную подругу? Возможность взбесить трусливую незнакомку? Нет. Нет. Демонстрация свободы?

Да нет. Все дело в чертовом ребенке.

Какого хрена они сюда приперлись?!

Наташка вырывается из ее объятий и поспешно убегает во двор. Анна поднимает топор, вытирает его о джинсы, затем вразвалочку следует за любовницей, даже не взглянув на приезжих. Без лишней спешки закрывая за собой ворота, она в последнюю секунду подмигивает опешившему инвалиду. Тот осторожно улыбается в ответ, удивляя этим Анну.

Надо возвращаться к дровам. Наташка теперь долго будет дуться — не любит ее малышка прилюдные нежности. Да и собаки буквально бьются в истерике. Пока она не займется каким-нибудь привычным для них делом, вой не утихнет.

Итак, ребенок. К ним в Лисичкино пожаловал ребенок. Девочка, родившаяся (навскидку) лет десять-двенадцать назад. Угловатая, угрюмая, длинные русые волосы скрывают половину лица, оставшееся на виду — калька с лица тощей. Правда, в отличие от мамаши не боится собак. Хорошо хоть, эта Катя не обмочилась при виде Джерси — Анна плохо переваривает изнеженных трусливых барышень, взвизгивающих при виде любой собаки размером больше болонки.

А мелкая-то… Разве что руку в пасть Джерси не засунула! Тоже мне, еще одна любительница питбулей.

Лезвие колуна предательски соскальзывает в сторону. Полено так и остается целым — тонкая щепка не спеша падает в песок. Анна в бешенстве пинает колоду, отбрасывает в сторону топор. Ее трясет от ярости и отчаяния.

Изо всех сил Анна пытается выкинуть приехавшую семейку из головы.

Понятно, что колбасит ее вовсе не из-за них. Это просто недосып.

До четырех утра Анна отбивалась в форуме от этого бреда про приют. В шесть уже встала отжимать парализованных собак. Бедолаги сами не пописают: у кого две, а у кого и все четыре лапы не работают.