Маора вздохнула, Карла хихикнула, я разозлилась.

— Тебе пора, любимая, — пробормотал мужчина, отодвигая трепещущее тельце Паолы на вытянутых руках. — Если твое отсутствие заметят…

— Ты разлюбил меня, — уже по обеим щекам девушки струились слезы. — Я видела в твоей гондоле какую-то путтана!

— Куртизанку, — шепнула мне Карла. — Их так иногда называют.

Слово было новым, и я его на всякий случай запомнила.

— Скажи, Чезаре, это моя соперница? Эта желтоволосая шлюха?

Еще одно новое слово. Я буквально поминутно обогащалась знаниями.

— Что ты, глупышка, — почти пропел кузен и чмокнул Паолу в губы, придерживая ее саму, впрочем, на расстоянии. — Никто в моем сердце не займет твоего места, драгоценнейшая…

Он точно не помнил имени!

— Я хочу занять место не только в сердце, — твердо сказала синьорина Раффаэле, — но и в твоем палаццо, твоей постели и твоей жизни.

Так вот как, оказывается, выглядит, когда женщина объясняется первой? Жалко и нелепо. Получается, что, когда я начну говорить о своей любви Эдуардо, он вполне может точно так же со скучающим видом отвернуться, бросая взгляды на темные окна палаццо Мадичи? Ну или что там послужит декорациями нашего объяснения. Нет, Эдуардо не такой. Он опустится на одно колено и дрожащим от восхищения голосом предложит мне стать синьорой да Риальто. И подарит кольцо. А я поднесу ему сандаловую шкатулку, которая сейчас лежит в моем поясном кармашке.

Между тем Паола продолжала:

— Тебе скоро тридцать, Чезаре, это наилучший возраст для вступления в брак. Батюшка теперь не будет возражать и благословит нас.

Серебряные глаза в прорези маски неотрывно были направлены в сторону здания. Мне показалось, повеса не слышит ничего из обращенных к нему слов, однако ответил он вполне сообразно:

— Союз с фамилией Раффаэле сделает честь любому аквадоратскому синьору. Мы вернемся к этому разговору позже, любовь моя.

— Когда?

— Неделя? — Он явно выдумал срок на ходу. — После обряда обручения с морем…

— Обряд уже завтра!

— И затем мне предстоит несколько неотложных дел. Пошли весточку отцу, пусть он явится ко мне с предложением.

— То есть ты согласен?

Чезаре пожал плечами:

— Ты сама сказала, мне скоро тридцать, самое время задуматься о женитьбе.

Тут что-то не сходилось. Я не могла себе представить, каким влиянием может обладать капитан Маламоко, чтоб приглашать к себе губернатора острова Комо-Помо.

Размышления прервала Карла. Ухватив меня с Маурой за плечи, она втащила обеих в чашу фонтана. Мы едва успели лечь там ничком, когда мимо прошествовала парочка. Чезаре провожал подругу к началу галереи.

— Ждем. Он скоро вернется.

Кузен показался у ограды минут через десять, но вместо того, чтоб спуститься к причалу, пересек лужайку и, потоптавшись у темных стен палаццо, влез в одно из окон.

— Паола успела подняться к себе? — быстро спросила Карла. — Если да, мы можем попробовать…

— Или ждать, пока твой кузен закончит… то, что он делает в заброшенном доме.

— Холодно! — пискнула Маура. — И твердо. Давайте возвращаться.

— А чего мы боимся? — вдруг пришло мне в голову. — Ну увидит нас твой, Карла, родственник, и что? Может, наоборот, проследим за ним? Любопытно, чем он занят.

Та по-птичьи прижала голову к плечу:

— Нет, Филомена, наша сдобная булочка напугана, а вмешиваться в дела Чезаре мне бы не хотелось.

Пришлось согласиться и объявить окончание вылазки. Не можешь переубедить подданных, возглавь их в их стремлении. Сестра Аннунциата точно так же поступила бы на моем месте.

Мы вернулись к подпорожной щели в обратном порядке, первой шла Карла. Она проскользнула в дом. Маура с душераздирающими вздохами просунула в щель макушку и руки, я подталкивала девушку в… гм-м… мягкую часть, и вполне быстро сдобная Панеттоне пролезла внутрь.

Мне послышался всплеск, будто в воду упало что-то небольшое, например, обломок черепицы. Синьорина Раффаэле наблюдает за нашими манипуляциями с крыши? Я замерла. Если это Паола… И что? Нажалуется на нас директрисе? В добрый путь. Только тогда ей придется объяснять, чем именно она сама снаружи занималась.

— Филомена! — поторопила меня Карла.

— Иду.

Склонившись над порогом, я провела рукой по поясу. Шкатулка не прощупывалась.

— Кр-ракен!

— Что еще?

— Мне придется вернуться, — сообщила я со вздохом.

— Зачем?

— Куда?

«Фрейлины» задали эти два вопроса одновременно.

— Кажется, моя драгоценность выпала из кармашка, когда я переваливалась через край чаши фонтана.

— Твоя малышка Чикко? — хихикнула вредная Карла.

Укол достиг цели, щеки мои запылали. Яйцо звали Чикко, что моих подруг немало забавляло. Мне было пять! В столь юном возрасте синьорины придумывают имена всем своим куклам!

— Тебя проводить?

— Лишнее, я справлюсь за четверть часа.

— Мы подождем здесь. — Неожиданно синьорина Маламоко быстро заговорила: — Нет, не получится. Маура попалась! Я слышу голоса из коридора. Филомена, я оставлю дверцу лаза открытой, чем-нибудь замаскирую…

До меня донесся звук передвигаемых предметов.

— Встретимся в спальне, Филомена.

Удаляющихся шагов я не услышала, Таккола умела исчезать бесшумно.

С возвращением мне придется повременить. В тревожный набат не ударили, значит, ситуация не приобрела серьезности. Директриса отправит моих подруг в спальню под замок, может, велит старичку-охраннику обойти все помещения. Как девицы объяснят мое отсутствие? Карла что-нибудь придумает, например, что синьорина Саламандер-Арденте страдает желудком, заперевшись в уединенном местечке. Мне же следует переждать не менее часа и лишь потом проскользнуть к дортуарам и отпереть дверь спальни снаружи. На этот случай у нас имелся запасной ключик в тайнике у притолоки.

Шкатулка обнаружилась именно там, где я предполагала, на жухлой траве под чашей фонтана. Откинув крышку, я полюбовалась мерцающим в свете полной луны драгоценным яйцом. Красная ящерка была похожа на язычок пламени.

«Чикко, девочка моя», — подумала я умильно. К счастью, лишь подумала, потому что в этот момент раздался стук весла в форколе и всплеск. Гондола кузена Чезаре отходила от причала.

Отругав себя за легкомыслие — то, что я не встретилась с капитаном Маламоко нос к носу, было чистым везением, мы разминулись буквально на пару минут, — я подумала, что грязные делишки повесы закончились и что любопытно, в чем именно они состояли.

Посмотреть? Время-то у меня есть.

Опомнись, Филомена! Отправиться одной ночью во владения чудовищного князя?

И я отправилась. Пересекла лужайку, огибая остовы мертвых кустов, подошла к окну, которым воспользовался Чезаре, и, подтянувшись на руках, перемахнула через подоконник.

Чтоб Чикко опять не потерялась, я прикрепила поверх кармашка серебряную булавку.

Я очутилась в бальной зале, полная луна беспощадно высветила царившее здесь запустение. Мозаичный пол был грязен, у изящных резных колон громоздились кучи мусора. Цепочка следов Чезаре на пыльной мозаике была прекрасно видна, то есть две цепочки — туда и обратно. Следуя по ним, я отметила, что мои отпечатки выглядят гораздо аккуратнее. Каковы ножищи у синьора! Вот, к примеру, у Эдуардо стопа изящная и некрупная, его ноги прекрасно выглядят в бальных туфлях светлой кожи. А здесь что? Страшно даже представить, что ощутит партнерша по танцам, наступи на ее носочек эдакая лапища.

Остановившись у начала лестницы, я убедилась, что Чезаре по ней спускался. В подвал? Палаццо возвели на островном грунте, так что подвал там вполне мог быть. Внизу следы пропали. Здесь не было пыли, то есть она была у стен, но коридором часто пользовались, проложив по его центру дорожку чистоты. Ах, кроме этих неявных признаков, были еще и яркие факелы через каждые несколько шагов.

Значит, палаццо Мадичи обитаемо? Что, если владелец застигнет меня за проникновением? Надо срочно бежать!

И… я пошла дальше по коридору, осторожно нажимая на ручки всех попадающихся по дороге дверей. Одна из них поддалась, но открыла вовсе не дверь. Одновременно с поворотом ручки пол ушел у меня из-под ног, и я рухнула в разверзнутую бездну.

Удар был почти неощутим, мое бренное тело приняли объятия небесных облаков. Только воняло гадостно, не облачно, а вполне земной гнилью.

— Мне что-то послышалось? — трескучий мужской голос раздался в кромешной тьме.

«Надо сразу требовать арфу, — подумала я, — как дева, не успевшая познать радостей…»

И тихонько сплюнула попавшую в рот ворсистую гадость.

— Слишком много звуков, — проговорил другой мужчина. — Как утомительно. После окончания дела я погружусь в как минимум столетний сон.

— И запахи, — не унимался первый, — пахнет людьми.

— Кукольник довольно вонюч. И, заметь, здесь гниет триста фунтов подношений от дома Кавалли.

Дом Кавалли торгует шерстью, значит, я упала в шерсть, вонзившись, будто нож в масло, меж слежалых тюков.

Я запрокинула голову в тщетной попытке рассмотреть отверстие, через которое сюда попала, потом, извиваясь, пошевелила руками, проверяя Чикко. Она была на месте. Трескучие голоса отдалялись, и я позволила себе, упираясь каблуками и локтями, выбраться на верх завала.