— Может, из нашей группы кто-то оставил? — усомнилась Лена. — Давайте спросим в автобусе.

Сергиев Посад — Владимир

Наша жизнь — путешествие, идея — путеводитель.

Нет путеводителя, и все остановилось. Цель утрачена, и сил как не бывало.

В. Гюго

Но хозяин не откликнулся, а автобус уже ехал. Ночевать им предстояло во Владимире. Сергиев Посад остался позади.

— Как же теперь? — смутилась Лена. — Увезли чужую книжку. Наверняка ее кто-то потерял, не могли же просто бросить. Это не журнал, не газета, не покет. Довольно дорогая книга.

— А может, она не чужая, — откликнулся Ник. — Может, это буккроссинг?

Роман вопросительно поднял бровь, Ирина объяснила:

— Движение такое — оставляют книжки в общественных местах, в транспорте, чтобы их как можно больше народу прочитало. Но это в основном за границей. Неужели и до нас добралось? Но тогда где-то должна быть специальная отметка, типа «прочти и передай другому».

— Отметки нет, — обследовав книгу, сказал Ник. — Но тут, похоже, несколько страниц вылетело.

А Роман сморщился с видом истинного чистоплюя:

— У нас — это ерунда. Наши общественные места, наш транспорт! Да нормальные люди побрезгуют подбирать. Я бы ни за что не взял в руки, даже если что-то интересное.

— Взял уже, — отозвалась Ирина. — Хотя для буккроссинга странновато — справочная литература…

— Есть! Есть надписи, — воскликнул Ник, показывая на последнюю страницу. — Только непонятное что-то.

Полстраницы было испещрено какими-то значками. Все по очереди попытались их разобрать, но не смогли.

— Шпионская переписка, — заключил Роман полушутя-полусерьезно. — Надо избавляться. Во Владимире мы где-нибудь ее оставим, а пока, кто хочет, можете почитать. Развеяться.

— Развеяться — с энциклопедией? — воззрилась на него Ирина. — Я поинтереснее чтение взяла. А сейчас лучше музыку послушаю. — И достала из сумочки плеер.

— А я в пути люблю смотреть в окно, — отказалась и Лена.

— Я возьму. — Ник пожалел книжку. — Смотрите, тут есть раздел «Путешествия» — это про нас. — И прочел: — «В чужой стране путешественник — мешок с деньгами, который все норовят поскорее опорожнить. Виктор Мари Гюго». Это он про сувениры?

— И про них, — подтвердил Роман. — Что ж, мы в своей стране.

— А чья идея? — незамедлительно откликнулась его жена.

Ник озвучил еще:

— «Доверяйте жизни. Куда бы ни забросила вас судьба, путешествие необходимо. Вам предстоит пересечь поле жизненного опыта и самим проверить, где истина, а где ложь. И тогда вы сможете вернуться к своему внутреннему центру — душе, очистившейся и помудревшей. Луиза Хей». А это кто?

— Читал бы книжки полезных советов, как жить умно и правильно, — не задавал бы вопросов, — отозвалась мать.

— Еще чего. Ты сама их не читаешь, — парировал сын. — Только свои дизайнерские журналы бесконечные.

— Зато мои сотрудницы читают взахлеб, — сослалась Лена на надежный источник.

Ирина в наушниках, отключившись от разговора, прикрыла глаза.

— И вы музыку слушаете? — Ник понизил голос и посмотрел на еще один плеер, высунувшийся из кармана Романовой ветровки.

Воздухоплаватель, руководитель научного предприятия смутился. Потом объяснил, косясь на Елену:

— Всю жизнь оправдываюсь. Жена — музыкантша. А я музыку, конечно, люблю, но, если слушаю, она потом всю ночь может в голове звучать, даже сквозь сон — не отпускает. Так почему-то действует. А утром на работу, там нужна свежая голова. Так что я стараюсь особенно не увлекаться. А слушаю — книжки, в основном беллетристику. Читать некогда, вот Ира и придумала… Она-то все эти «Дозоры» давным-давно прочла, а я «Дневной» никак не добью. А есть еще куча каких-то, и скоро, говорят, еще один выйдет — просто не угнаться.

— Класс! Аудиокнига, — восхитился Ник. У нового знакомого всё было наособицу, даже чтение. — А мне мама вслух читает.

Теперь начала оправдываться Лена — многие знакомые, узнав, что она по вечерам читает сыну, начинали хохотать: «Такой взрослый парень! Самому пора».

— Да, у нас аудиокнига — это я. Мы любим почитать что-нибудь вместе, когда по телевизору нечего смотреть. Конечно, Николай и сам читает — то, что хочет, но ведь еще столько всего, и по программе, и вообще. А для меня какое удовольствие! Я Гоголя вместе с ним перечитала, Тургенева, «Войну и мир». Знаете, совсем иначе воспринимается! Эти книги обычно попадают к нам в школьном возрасте, а ведь писались они для взрослых людей. А еще наше любимое, нашего поколения — «Два капитана», «Три мушкетера», Жюль Верн — современные дети их не воспринимают почему-то. А так хочется, чтобы сын любил то же, что и я, чтобы у нас была общая сигнальная система, что ли. И вот мы попробовали вместе почитать — ему понравилось.

— Ничего себе, — подтвердил Ник.

— Всё правильно, — решительно согласилась Ирина — оказалось, она их внимательно слушала. — Вы молодец. Чем вечно ныть, что дети не читают, взрослые лучше хоть одну книжку открыли бы и прочитали с ними вместе! А бегать с призывами и с палкой бесполезно. Я в музыкальной школе начинала работать и сразу поняла, что бессмысленно вколачивать любовь — хоть к литературе, хоть к музыке. Когда увидела, что больше половины учеников пришли из-под палки — родители что-то хотят, а они ничего, — растерялась: мне-то что делать? Дети терпят, страдают, и еще я буду экзекутором, а музыка — способом экзекуции? Ведь это же музыка, она не для этого! Не смогла, ушла, а в промежутке старалась только, чтобы дети больше слушали хороших вещей — те, у кого искра в глазах, кому хотелось слушать. Сама играла, записи приносила… Если бы на уроках литературы вместо нудных разборов просто вслух читали саму литературу — намного больше пользы было бы.

— Ир, а тебя любили твои дети, мне кажется, — сдержанно заметил Роман. — Некоторые до сих пор здороваются.

— Да я их просто не мучила — ученики всегда это помнят, — отмахнулась Ирина и снова надела наушники.

Лене была приятна ее похвала — настоящая, не комплимент из вежливости. Ирина Голубева еще по той единственной встрече запомнилась своей прямолинейностью. На Ленин вопрос, каким бы хозяева хотели видеть свой садик, ответила: «Чтобы он требовал как можно меньше ухода. Я не люблю возиться в земле». Обычно заказчики пытались тому же самому придать обтекаемо-вежливую форму, заверяя, что очень любят потрудиться на свежем воздухе, да вот совсем нет времени, на работе так загружены — в то время как Лене важно было четко знать, что именно выбрать для посадки, не пойдет ли завтра же прахом ее труд, когда роскошные клумбы умрут без элементарного полива.

Ник углубился в мудрость веков, но скоро отвлекся и, провожая взглядом машины, обгоняющие их автобус, вполголоса начал читать на номерах:

— МУ. УМ.

— AM, — подключился сзади Роман.

УХ.

— КХ.

— ХМ.

— ХР.

Это был серьезный диалог, смех дрожал в голосе, но не прорывался. Развлечение невольно пресекла Ирина, взглянув на мужа, — он сразу замолчал, привычно напустив на лицо отстраненно-ироническое выражение.


И сразу в ушах зажурчал ручеек путевой информации. Некоторые туристы, вроде Лены, даже записывали что-то в блокнот, кто-то слушал вполуха, предпочитая собственную болтовню, а кто-то крепко спал, утомившись после экскурсий по лавре. Роман по инерции смотрел в окно. Под вечер дороги загружены, то и дело возникают пробки, и остается только с досадой наблюдать, как юркие легковушки одна за другой обгоняют их неповоротливый автобус.

Ну почему нельзя было дождаться, пока отремонтируют его машину? Поехали бы по-человечески, если уж Ире так понадобилась эта старина, сами бы выбирали маршрут, импровизировали, делали остановки, где пожелают. Нет — изволь теперь ходить строем, ориентируясь на чей-нибудь зеленый зонтик или красные штаны, чтобы не отбиться от группы! Терпи рядом с собой сорок человек и несмолкаемый голос экскурсовода! Всё это дурость по большому счету. Можно было выбрать хотя бы теплоход, что ли — комфорт, шезлонги на палубе, лениво проплывающие берега… Но он же решил относиться к этой поездке стоически и терпеливо, как к любой Ирочкиной выдумке.

Когда он увидел ее первый раз, то сразу понял, что смотрит в глаза своей судьбы — такие серьезные, требовательные. Потому, должно быть, и смешался, и плохо соображал, и вручил глупую шишку — то есть всего себя и всё, что у него в тот момент было, — но она это так и поняла. И продолжала смущать своей проницательностью и еще тем, что всегда оказывалась на высоте. Ее привезли с собой знакомые из Белогорска, и о чем бы они тогда в компании ни заговорили, о новой книжке — Ира ее уже прочитала, о новом фильме — она его уже видела. Причем это не действовало на нервы, а обезоруживало, заставляя внутренне собраться и построить планы — быстренько догнать, но она опять обгоняла, и Роман постоянно ощущал себя спешащим — главное, чтобы она не убежала совсем, чтобы ее не увезли так же неожиданно, как привезли.

Ведь она не играла в эти догонялки — Ира никогда ничего не делала напоказ, ее темп жизни был для нее естественным, и этот темп должны были поддерживать новые впечатления, идеи, встречи. Если волосы у нее зеленые, а ногти — синие, то это не для публики — ей самой нужны радикальные перемены. Если она появляется на грязной, еще не замощенной Научной улице в резиновых сапожках, расписанных цветами и птицами, в то время как соседки, жены его коллег, упорно тонут в глине в своих туфельках, лишь бы не поступиться интеллигентностью — это опять же не в пику им, просто ее привлек новый писк моды.