— Почему? — нахмурился Ричард. Он не любил сплетен, не понаслышке знал, какой урон репутации они могли причинить, как много попортить крови.

— Потому что ходят слухи, что мисс Маргарет как две капли воды похожа на некую графиню Разумовскую, которая блистала в лондонском свете двадцать лет назад и в которую Кавендиш был влюблен.

— И что же?

— А ничего, — развел руками Джонатан и пьяно икнул. — Разумовская исчезла так же внезапно, как и появилась, оставив Кавендиша с разбитым сердцем.

— А у него есть сердце? — засмеялся Ричард.

Лорд Кавендиш слыл черствым, даже бесчувственным человеком. Он был нелюдим, не имел друзей, как и семьи, а своим вспыльчивым нравом отгонял от себя даже тех немногих, кто имел глупость обратиться к нему по какому-либо поводу.

Джонатан откупорил новую бутылку скотча, и вскоре разговор друзей от Кавендиша и его таинственной племянницы переместился на темы более близкие этой веселой троице: охота, поездка в Рим, совершенная ими не далее как в прошлом месяце, мечты отправиться в места, которые могли бы принести им славу и богатство.

Мысли графа Ларентиса, однако, постоянно возвращались к таинственной незнакомке, представшей перед ним в том виде, в котором дамам представать не подобало. Конечно, девушка вряд ли могла предположить, что за ней наблюдают с другого берега реки. Но разве не заметила она огня, горящего в их маленьком домике? Не могла не заметить. А если заметила, почему продолжила свой таинственный танец?

Была ли незнакомка той самой мисс Маргарет Кавендиш? Ричард этого не знал, но собирался узнать как можно скорее.

Глава вторая, в которой Маргарет устраивает очередной бунт

— Маргарет, я не закончил! — строгим тоном выговаривал лорд Кавендиш, следуя за племянницей через весь дом. — Завтра мы едем к леди Саммерхилл.

— Дядюшка, я не поеду, я терпеть не могу этих Саммерсов, впрочем, как и они меня, — всплеснула руками Маргарет.

— Да ты даже не слышишь, что я тебе твержу, — прикрикнул лорд Кавендиш. А ну-ка, остановись сейчас же.

Маргарет все ж послушалась и резко остановилась посреди гостиной, развернувшись к дяде. Она была одета в ярко-голубую амазонку с белыми пуговицами, под шеей был повязан светло-голубой полупрозрачный шарф, а вуаль такого же цвета украшала ее темно-синий цилиндр сзади. Маргарет шляп не любила и прекрасно знала, что как только отъедет подальше от имения, тут же снимет этот ужасный головной убор, вытащит заколки из волос и позволит ветру спеть свою игривую песню в ее длинных локонах. Знал это и лорд Кавендиш, за что и распекал племянницу все утро, как только увидел, что она переоделась для верховой езды.

— Я прекрасно тебя слышу, дядюшка, — приторно-сладко улыбнулась Маргарет, — я не буду снимать цилиндр, но и к Саммерсам не поеду.

Ох уж эта улыбка! Лорд Кавендиш знал, что когда его несносная племянница улыбается вот так, то значит, будет стоять на своем до конца. Он очень любил Маргарет и именно поэтому был бесконечно с ней строг и порой резок. Однако, чем старше она становилась, тем меньше поддавалась его контролю и так и норовила взбрыкнуть, словно необъезженная лошадка, стоило ему чуть сильнее подтянуть узду.

— Вот, я же говорил — не слушала, — покачал он головой. — Мы приглашены на обед к леди Саммерхилл, а не к барону Саммерсу.

— Саммерхилл? — нахмурилась Маргарет. — Эта та самая грымза, у которой огромная бородавка над верхней губой?

— Нет, это старшая сестра леди Саммерхилл, мисс Вайтвиллоу. И она не грымза, что за словечки? — возмутился лорд Кавендиш.

— Не далее как две недели назад в Лондоне ты сам ее так назвал, — хихикнула Маргарет.

— Юная леди, — грозным тоном проговорил лорд Кавендиш.

— Хорошо-хорошо, дядюшка. Если мы приглашены не к Саммерсам, а к Саммерхиллам, то, так и быть, я поеду. Боже, и почему у них такие схожие фамилии? — покачала головой Маргарет и, подбежав к лорду Кавендишу поцеловала его в щеку. — Я поехала, а то Прудди уже заждалась меня.

— Прудди всего лишь лошадь, на которую ты готова променять своего дядю, — посетовал он.

Маргарет звонко рассмеялся.

— Вовсе нет, но ее нужно выгулять.

Она подхватила перчатки, которые все это время держала в руках горничная, стоявшая в сторонке, и поспешила к огромной тяжелой двери.

— Маргарет, — снова окликнул ее лорд Кавендиш.

— Что, дядюшка? — обернулась она.

— У леди Саммерхилл соберется все здешнее общество, и там будет несколько джентльменов, которых я хотел бы тебе представить.

«О нет! Опять будет подбирать мне жениха», — поняла Маргарет.

— А если я не хочу быть представленной им? — не сдерживая раздражения, выкрикнула Маргарет.

— Тебе двадцать один, моя дорогая, и пришло время подыскать тебе подходящего молодого человека.

— Во всей Англии не сыщется подходящего, ты же сам говорил, что ни один не достоин твоей драгоценной маленькой Маргарет, — напомнила Маргарет, посмотрев лукаво на дядю.

— Я говорил это десять лет назад, и это… это просто фигура речи, — растерялся лорд Кавендиш, он и подумать не мог, что племянница до сих пор помнила, каким мягким по отношению к ней он был в те далекие годы.

— А я считаю, что ты прав, дядюшка. Терпеть не могу этих напыщенных чопорных англичан с их мышиным цветом волос. Не хочу я за такого замуж! — отрезала она.

— Разве в волосах дело, глупышка.

— Нет, нет и еще раз нет, — пропела Маргарет и вихрем вылетела в распахнутую дворецким дверь.

И что же с ней делать? Совершенно отбилась от рук. Как бы ни был строг лорд Кавендиш, как бы ни напускал на себя серьезности и бесчувственности, но каждый раз, заглядывая в темные глаза Маргарет, видел ее мать. Единственную женщину в его жизни, которая заставила когда-то пошатнуться все столпы его мира, заставила поверить в такуюглупости, как любовь, заставила его забыть об условностях и на краткий миг, который был им отведен, стать не лордом Чарльзом Александром Кавендишем, а обычным парнем, обуреваемым чувствами.

Нет, с этим нужно было что-то делать, иначе Маргарет скоро совсем отобьется от рук. Но тут же мысли лорда Кавендиша вернулись к тем двум месяцам, которые он с племянницей провел в Лондоне. Это было первое появление Маргарет в столице, которое стало провалом. Он так долго скрывал племянницу от досужих сплетен и злых языков, так надеялся, что все уже давно забыли графиню Разумовскую, которая больше двадцати лет назад вскружила ему голову. Не только ему — многим. Весь Лондон тогда только и говорил о красавице-графине. Лорд Кавендиш верил, что никто не заметит сходства Маргарет с ней, но нашлось, и не мало, тех, кто помнил прекрасную таинственную графиню из России. Помнил и тут же отметил, что юная мисс Кавендиш похожа на нее, словно они были близкими родственницами. Кто-то сказал слово здесь, кто-то обронил фразу там. И вскоре весь Лондон шептался о том, что Маргарет вовсе не племянница лорда Кавендиша, а его незаконнорожденная дочь, которую он привез из заснеженной России.

Была ли Маргарет его дочерью, лорд Кавендиш и сам не знал. В одном он был уверен: никогда не было у него никакой племянницы и ни в какую Россию он за ней не ездил. Упаси бог его отправиться в эту угрюмую страну, где, говорят, русский крестьянин пьет медовуху в обнимку с бурым медведем. Не сомневался лорд Кавендиш и в другом — Маргарет была дочерью графини Анастасии Разумовской.

А появилась она в его доме при совершенно невообразимых обстоятельствах…