Татьяна Меньщикова
Мой отец зажигал звёзды
Моим маме и папе. Я вас люблю
Раз
...Привет! Тут есть хоть кто-нибудь?
Я притормозил перед загадочной надписью в пролете между третьим и вторым этажами. «Привет, меня зовут…» — уже нащупал маркер в кармане, но вовремя опомнился. Нет времени отвечать!
Каждое утро я даю себе обещание никуда не опаздывать. И еще ни разу не сдержал. В прошлой школе меня называли Улиткой. В новой тоже называют Улиткой. Как они догадались?
Не, мне не обидно. Ну, почти. Моя подруга Лина говорит, что улитки — клевые. Правда, она с ума сходит от всяких жуков, поэтому я вот не знаю, стоит ей доверять в этом вопросе или нет.
Лина — уже из новой школы. Мы переехали сюда полтора года назад. К папе.
Раньше мы жили вдвоем с мамой, и меня это, кстати, вполне устраивало. Но я ей этого не стал говорить, конечно. Маме сейчас и так непросто. Работа-то у нее осталась старая, и добираться ей теперь три часа в одну сторону. Она уезжает из дома, когда я еще сплю, а приезжает — я уже сплю. Особенно если вставать к первому уроку… Нормально общаемся мы теперь только по выходным.
Я скучаю по маме. И очень стараюсь поменьше спорить с отцом. Наверное, все потому, что мне пока только одиннадцать. Вот скоро у меня начнется переходный возраст, тогда я им всем покажу!..
По ногам словно шарахнули током! Грохот стоял такой, что соседи должны бы повыскакивать из квартир и обрушить на меня… короче, не стану я их ждать. И вообще, кто спит без пятнадцати восемь, когда все приличные люди уже в школе?..
Школа здесь гораздо дальше, чем там. Жалко, что старая квартира была не наша. Может, тогда бы отец к нам переехал, а не мы к нему? Мы с мамой это не обсуждали. Она просто спросила: «Поехали?» А я пожал плечами и не стал расспрашивать, что да как. И вот я бегаю уже не в соседний дом, а целых две автобусные остановки — в новую школу. Но теперь-то чего об этом. Дело сделано.
Пока я несусь в школу, есть время подумать. Например, опаздывать дальше — или уже проще развернуться? Шучу. Тогда я целый день проведу с отцом. А я за эти полтора года так и не понял, как с ним правильно общаться. Любая моя история — для отца только повод прочитать поучительную лекцию, дать мне понять, что я снова недотягиваю до почетного звания его сына. Прямо талант у него! Не хочу сидеть дома вечным двоечником. Лучше уж в школе…
Интересно, кто оставил это послание на стене? Тут раньше в подъезде не писали, уж я-то знаю. Я вообще читаю все, что попадается на глаза: надписи на заборах и стенах, рекламу в автобусах, чужие газеты и журналы через плечо. Но больше всего я люблю книжки про мозг. Я про него знаю почти все. И это еще одна причина поднажа-а-а-ать!
Сегодня же среда. Первым уроком — биология. И что мне потом написать в своих мемуарах, которые почти наверняка станут бестселлером? Великий нейрохирург (или нейропсихолог, я еще не решил) каждую неделю опаздывал на биологию? Кто мне потом доверит свой мозг исследовать? А врать я вообще не умею…
Два
— А мы тебя уже и не ждали!
Я мееедленно закрыл дверь, как будто еще можно передумать и уйти.
— Что это ты так тяжело дышишь? На урок ты точно не спешил.
Как много на доске всего написано. И учебников на столах не видно…
— Ох, что же мне с тобой делать… Ладно, садись, раз пришел. Доставай листочек. Мы тут, представляешь, контрольную пишем. Присоединяйтесь, барон, присоединяйтесь!
Класс подхалимски захихикал. Вообще не смешно. Она по любому поводу эту фразу из фильма повторяет!
Я опустил голову и медленно протащился через весь класс на свой ряд у окна. Третья парта.
Лина чертила график какого-то уравнения и одновременно пыталась достать верхней губой до носа. Получилось. А вот с параболой беда, что-то ее перекосило…
— Привет, ты где был? — спросила она шепотом.
— Долго рассказывать. Дашь списать?
— По вариантам…
Ну и ладно. Румия Захаровна, конечно, помнит, с кем я сижу, так что написать с Линой один и тот же вариант не получится. Деменция [О, вот про это все я люблю поговорить! Значит так, деменция — это когда ты не помнишь многое из того, что знаешь. И ничего нового тоже усвоить не можешь. Получается, ты все забываешь, путаешь, тупишь. Вот как я сегодня с утра. И когда говорят про старческий маразм — имеют в виду тоже деменцию, потому что она у людей в возрасте чаще наступает. Хотя это вообще очень широкое слово. На самом деле болезнь Альцгеймера и болезнь Паркинсона тоже можно назвать деменцией, а там симптомчики посерьезней! Но это меня сейчас уже понесло, закругляюсь. (Мне лень везде проставлять «Примеч. Улитка», так что там дальше везде внизу тоже я пишу. — Примеч. Улитка.)] нашей алгебраичке точно не грозит, каждый день тут с нами мозг тренирует…
Так, а если вот тут сокращу, икс станет проще искать?..
И с чего я решил, что сегодня среда? Только припозорился перед пятым классом, который сидел в кабинете биологии. Ворвался туда, как на соревнованиях. Только ленточки на двери не хватало, чтоб зафиксировать рекорд. Валерьяна (для официальных обращений — Валерия Ивановна) посмотрела на меня с жалостью, как на больного, и отправила к учительской искать свой класс по расписанию. Туда я уже пополз: и запал закончился, и встреча с завучем вырисовывалась нерадостная.
…Нет, что-то после этого сокращения вообще какая-то ерунда получается. Придется зачеркивать и рядом по новой решать…
Может, и прав отец? Все-то у меня не тик-так… Завуч написала мне замечание в дневник. Завела в учительскую и показала меня нашей классной, Гусыне (Галина Усмановна, если что). Она вроде как расстроилась. А ведь классная вообще тут ни при чем, если разобраться.
Выяснилось, что сегодня вторник, а не среда. И биология завтра. А опоздал я на алгебру. И еще я зря бегал с горой ненужных сегодня учебников, таскал их на себе, как… ну да, как улитка.
…Что я тужусь-то? Десять минут до конца урока. Я даже первого уравнения не решил. Сделаю его — все равно будет пара. Пусть кто-нибудь другой отыщет для Румзы этот икс. А я лучше нарисую для нее продольный разрез головного мозга, схематично, понятное дело. Надо просвещать алгебраичку… а то всю дорогу икс да игрек.
Прозвища учителям и всем в классе (даже себе) раздает Гаврош. Даже удивительно, как они приживаются быстро. Все потому, что у Гавроша талант. Правда, с Румзой как-то несолидно звучит, как будто она подружка Муми-тролля, а не пожилая женщина сорока девяти лет!
Хорошо у меня продольный разрез получился! Я толкнул Лину локтем, чтобы похвастаться. А пару за контрольную я исправлю. Приду перед уроками к Румзе — и перепишу. Один я, что ли, такой.
А Румза в конце, кстати, сказала, что я могу не сдавать свой листочек, а просто прийти завтра утром за сорок минут до первого урока и написать контрольную еще раз. Вот так. Мировая бабка! Жалко, что она так и не узнает, как выглядит ее мозг в продольном разрезе…
Три
— Странная история с этой надписью на стене.
Мы сидели на подоконнике. Лина жевала слойку с сыром. Сегодня на ней была майка с…
— Что это за рожа?
— Это африканский колючий богомол! — с обидой выпалила Лина и окатила меня ливнем слоечных крошек.
А, это объясняет подпись под картинкой: «Не будь таким колючим!» Ну и глазки у этого богомола, вот бы развидеть…
— И он просто милаха, а никакая не рожа! Ты только посмотри на эти спиральки на спине! А как лапки согнул!
— Кокетливо?
— Может быть, — Лина тут же меня простила. — Этот красавчик живет в Южной Африке.
Почти каждую неделю на Лине появляется новая майка. Обязательно с насекомым, часто — еще и с непонятной надписью. Так что я уже неплохо прокачался в жуках-пауках.
— На самом деле он размером всего в полсантиметра, вот такусенький! Но я подумала, его же никто не разглядит тогда!..
Но настоящий фурор произвела ее майка без всяких надписей, которую густо облепили тараканы. Это вблизи стало понятно, что они нарисованные, а в первый момент я от такого реализма чуть мимо стула не сел! В тот раз нервы у Гусыни все же сдали, и она отправила Лину переодеваться. Хорошо ей — живет через дорогу от школы.
— А еще колючие богомолы — каннибалы, поедают себе подобных. И чем старше они становятся, тем сильнее проявляется эта их жуткая сущность…
Еще ни разу Лина не пришла в школу в насекомьей майке, которую когда-то уже носила. Куда она девает старые и откуда берет новые — тайна, которую я обязательно когда-нибудь раскрою. Первые полгода я думал, что она просто обвешивает ими стены в своей комнате или использует вместо постельного белья…
Потом она пригласила меня к себе в гости. Обычная квартира, даже слишком обычная для Лины. И никаких завалов маек, даже под кроватью — я слазил проверить! Картинки с насекомыми над ее кроватью, в шкафу — куча книг со словом «энтомология» на корешках. Вот и все.
На прошлый день рождения Лина подарила мне черную майку. С белым профилем улитки на груди. И надписью: «Sorry, I’m late!» Обхохочешься, да? Но летом я ее надевал пару раз, кстати. Не в школу.
— Эй, Улитка, я тут стихи про тебя нашел! — к нам подкатил Гаврош.
— И прочел даже?
Я максимально округлил глаза. Еще чуть-чуть, и глазные мышцы порвутся.
— Да иди ты! — заржал Гаврош. — Я в телефон скопировал, сейчас…
Его пальцы забегали по сенсорному экрану. А у меня до сих пор кнопочный телефон. Без инета, приложений и всякого разного. Я один такой в школе, наверное, остался. Мама предлагала мне подарить что-то поновее, но я же знаю, что она, считай, одна нормально зарабатывает. Весь бюджет — на ней. Чего еще я буду… Звонит — и ладно. Для чего еще телефон нужен, правильно?
— Во, нашел! Слушайте!
