И вдруг, он задал вопрос, на который я также быстро дала ответ, и это было моей роковой ошибкой.

— Это единственная запись?

— Да.

Едва ответ слетел с моих губ, как я тут же поняла свою глупость.

Северский же никак не отреагировал, не показал то, чего я ожидала увидеть — облегчение, что запись единична.

Он просто взял диктофон и раздавил в своей огромной ладони.

Моё сердце пропустило удар. Я вскочила с кресла и неверяще уставилась на разрушенный пластик. Сломанный диктофон он небрежно бросил на свой стол.

«Нет…»

«И почему я не догадалась сделать хоть одну копию?! Хоть бы даже на телефон продублировать запись! Дура! Дура! Дура!»

Мужчина приблизился ко мне, не обращая внимания на мои слёзы, которые тут же потекли из глаз. Он встал у меня за спиной, очень близко, что я ощутила запах его одеколона — древесный и холодный, как и он сам.

Моего уха и шеи коснулось его тёплое дыхание. Северский негромко произнёс:

— Я дам вам один-единственный шанс, Светлана. Вы сейчас сотрёте слёзы со своего милого личика и спокойно выйдете из кабинета. Как только закроете за собой дверь, вы тут же навсегда забудете меня, моего сына и эту запись, которой больше нет. Это твой сын умер. Твой.

— Нет, — сказала не своим голосом.

Мужчина резко схватил меня за подбородок и развернул моё лицо к себе.

В глазах цвета льда пылал огонь — яростный, злющий и беспощадный.

— Никогда не смей говорить о том, что мой сын — это твой сын. Поняла меня? Эта запись — ложь и провокация. Я не позволю какой-то проходимке касаться моей семьи и моего сына. А теперь взяла свою сумку и пошла отсюда.

Ледяные оковы внутри меня, дрогнув, разорвались на части, на миллионы осколков разлетелись, полосуя мою итак израненную душу новыми кровавыми следами.

Моя несчастная душа готова была рассыпаться в крошку, невыносимая боль удушливой рукой схватила за горло, не давая вздохнуть…

— Пожалуйста… — пискнула я. — Я вам не лгу…

Северский не слушал меня. Он подошёл к двери и распахнул её.

Слёзы нескончаемым потоком лились из глаз, горячей влагой обжигая кожу, словно то был яд.

— Я не повторяю дважды, — сказал он сухо.

— Прошу… Давайте проведём тест ДНК, — взмолилась я, не зная, что мне теперь делать.

— Светлана, — снова перешёл он на «вы», — не вынуждайте меня звать охрану. Уходите немедленно.

Секретарша начала вытягивать шею, чтобы увидеть, что твориться в кабинете начальства.

А мне было всё равно, что сейчас будет. Пусть зовёт охрану, но я не уйду.

Подошла к мужчине и рухнула перед ним на колени.

— Умоляю вас… Давай сделаем тест. Вы увидите, что это мой ребёнок…

На последнем слове он резко захлопнул дверь и больно схватил меня за руку выше локтя, поднимая с пола, и прошипел прямо в лицо:

— Убирайся! Убирайся немедленно! Я не верю ни этим слезам и не единому слову! Если ещё раз окажешься даже поблизости или начнёшь где-то нести подобную чушь, обещаю — сгниёшь в тюрьме! А теперь, пшла отсюда!

Он вытолкнул меня за дверь, в приёмную, и туда же вышвырнул мою сумку.

— Скажи охране, чтобы эту женщину на порог здания суда никогда не пускали, — распорядился Северский. — Она опасна и невменяема.

Девушка секретарша смотрела сначала на меня, потом на него изумлёнными глазами, открыв рот. Она едва кивнула и медленно поднялась с кресла.

— Ты поняла меня? — резко спросил он секретаршу.

— Д… дда… — проблеяла девушка.

Дверь с грохотом захлопнулась.

Я тяжело опустилась на стул и в голос зарыдала и завыла.

— Я никогда его таким не видела… — сказала девушка. — Что же вы такое наговорили Дмитрию Мстиславовичу? Вставайте же, вам нужно срочно уходить…

Глава 7

Дмитрий

Я всегда знал, кем хочу быть по жизни и выбрал профессию в сфере юриспруденции не просто так. Меня всегда привлекали сложности — это был своего рода вызов самому себе, я хотел знать грани своих возможностей и выявить все свои слабые места, чтобы навсегда их устранить.

Но это касалось не только работы. По жизни я тоже выбирал непростые дороги. Даже в жёны взял женщину, которую не любил, а после некоторых её выходок перестал и уважать. Я хотел развестись с Никой, но… её беременность кардинально изменила моё решение о разводе.

Сказать по правде, её беременность не вызвала во мне всплеска нежных чувств и любви. Моё мнение таково — любовь и нежные чувства к противоположному полу — это удел слабаков и мягкотелых личностей. Женщина должна любить и уважать своего мужчину, сам же мужчина не обязан испытывать тех же чувств к своей женщине.

«Глупо», — скажете вы.

«Нет, не думаю, что глупо», — отвечу вам. — «Любовь делает мужчину слабым и слепым. Лично я не собираюсь становиться таковым».

Я думал так до тех пор, пока на свет не появился мой ребёнок.

Филипп родился здоровым, красивым и пронзительно кричащим малышом.

Как сейчас помню, я почувствовал головокружение от невероятного счастья и некую эйфорию.

Каждый новый день был особенным, Филипп менялся, и было здорово наблюдать за этими изменениями: тёмный пушок на его голове стал светло-русым, голубые глаза стали ярче и насыщеннее. Малыш начал замечать предметы, узнавал голоса, забавно махал ручками и ножками, пока его маленькие мускулы набирали силу. Он плакал от голода, страха или неудобства и раздражения. Он часто улыбался — беззубо и открыто, узнавая знакомые лица.

Я навсегда был покорён и очарован своим сыном, начиная от его крошечных пальчиков до сладких ямочек на пухлом личике. Я мог просто находиться с ним рядом и наблюдать за ним целый день… если бы не горы дел, которые требовали моего внимания.

Это было моё счастье — Филипп был продолжением меня.

Жаль, что Ника так и не оправилась после родов. Она не принимала своего ребёнка и даже видеть его не могла, да и не хотела.

Пожилая и добрая женщина, по имени Марта, ставшая няней Филу, и стала ему заменой настоящей матери.

Ника же была больше наблюдателем, нежели участником. Её поведение вызывало во мне только раздражение и злость, но психологи в один голос просили дать ей время.

«Послеродовые депрессии случаются, просто подождите», — говорили они. — «Придёт время и она примет своего ребёнка».

Но пока это время не приходило, а я лишь сильнее отдалялся от жены, которая только на бумаге оставалась моей супругой.

Месяц назад я заявил Нике, что раз она не может находиться в одном доме с моим сыном, то пусть уезжает.

Я предложил Нике этот вариант спокойным и уравновешенным тоном, хотя после её слов, я готов был убить её! Они невероятно взбесили меня, но я не показал ей своего негодования.

— Мне сложно находиться рядом с этим вечно орущим монстром! Поскорее бы этот ребёнок уже вырос, чтобы отправить его учиться! — жестокие и неправильные слова ядом вырвались из уст красивой женщины. До сих пор отчётливо помню их и помню её выражение лица, с которым она их произносила. Ника ненавидела своего ребёнка.

«Это тебе лучше убраться куда подальше!» — решил тогда про себя.

Ника сопротивлялась, но после моего небольшого давления, согласилась и переехала в городскую квартиру.

Моя жена жила как потребитель, как маленький и красивый паразит, который не приносил никакой пользы этому миру. Да что там говорить, даже для своей семьи, для своего сына она не желала ничего доброго.

Не развожусь я с ней лишь из-за ребёнка и своего статуса.

Но сегодняшний день, словно маленький осколок огромной головоломки, вдруг встал на своё место. Неожиданно…

Эта женщина… Светлана, я видел по её мимике, жестам и манере речи, что она говорит правду. Тело никогда не лжёт.

И только сейчас я понял, что видел и наблюдал всё время, как Ника мне лгала. Видел, знал, но решал не обращать внимания, отмахивался от своих мыслей и ощущений, а ведь интуиция меня никогда не подводила, но я впервые в жизни заглушил её. Тому причиной стал маленький человечек — мой сын, так непохожий на меня.

Я испугался, впервые в жизни.

Подсознательно я видел и чувствовал, что с моим сыном что-то не то. Светловолосый мальчик, когда как я сам и Ника — темноволосые. В моём роду не было светлых, как и по линии Ники.

И поведение Ники: первое время после родов — на грани истерики и помешательства; позже — неприязнь и отторжение. Но сейчас её поведение стало отчётливо понятно мне.

— Сука… — прошипел сквозь плотно сцепленные зубы и сжал руки в кулаки. — Тварь, ты, Ника. Молись, чтобы это оказалось неправдой.

Вернулся к столу и посмотрел на уничтоженный диктофон.

Взял мобильный телефон и набрал номер своего водителя.

— Слушаю, Дмитрий Мстиславович, — отозвался мужчина.

— Сергей, мне нужен человек, который быстро восстановит запись с испорченного записывающего устройства. Естественно, он должен молчать об этой просьбе.

— Дмитрий Мстиславович, я знаю такого человека. У меня племянник в этой теме, он может помочь. Как срочно вам нужно?

— Чем скорее — тем лучше.

— Где находится это устройство?

— У меня. Поднимись ко мне в кабинет и забери, — распорядился я.

— Сейчас, — сказал Сергей, и я тут же отключился.