Фонарь включаю, только достигнув конца троса. Заряда батареи ничтожно мало. Говорят, за грядой есть еще одно небольшое поселение. У них сохранились солнечные батареи, и можно подзарядить свои приборы. Но и туда не пойдешь с пустыми руками.

За спиной в рюкзаке у меня припасена пара факелов и одна петарда, очень маленькая бутылочка воды и горсть сухарей. Это все, что я смогла найти. Семья Тима отдала бы все свои запасы, но если я не вернусь? Тогда погибнет мальчик, и его семья окажется в еще более бедственной ситуации. По этой самой причине мне пришлось уходить скрытно, ни с кем не попрощавшись. Да я и не хотела.

Отстегиваюсь. Широкий коридор, уходящий в обе стороны, ветвится на множество путей, с выраженными перепадами высоты.

Некоторые из них отмечены. Самые доступные ближайшие тоннели давно разорены, в некоторые лучше не соваться: сорвешься или вляпаешься в радиоактивную жижу.

И куча коридоров без опознавательных знаков. Есть и те, где после закрытия рудника никого не было.

Принимаю решение не искать лекарства и еду в протоптанных тоннелях. Больше шансов найти нужное в неисследованных ветвях штольни. Хотя, если честно, шансов у меня в принципе почти нет. Но я не привыкла сдаваться.

Делаю глоток воды и съедаю пару сухарей. Мало, но сейчас каждая калория пригодится. Пока жую, окончательно определяюсь с маршрутом.

И, поправив старую каску на голове, решительно иду вглубь.

* * *

Еще один поворот. Спуск, подъем. Мне попадаются отрезки старых рельсов. И вагонетка. Если бы не намертво прикипевшие колеса… Оставив ее позади, иду дальше. Хочется упасть и просто лежать в долгожданной прохладе, но страх за жизнь Тима и свою толкает вперед.

Надолго ли меня хватит?

Давай, Рай, иди.

Фонарь уже почти не светит. В полумраке чуть не пропускаю две двери, покрытые облупившейся зеленой краской.

Первая поддается легко, но внутри нахожу только хлам. Стеллажи с опрокинутыми пустыми бутылками и коробками. Куча мусора на полу. Видно, собирались в спешке, не заботясь ни о чем. На всякий случай перепроверяю коробки. Ничего.

Разочарованно выдохнув, покидаю каморку и иду ко второй двери. Дергаю что есть сил, но дверь не поддается.

Заперто. В отчаянии бью по ней кулаком и устало прислоняюсь лбом. Нужно открыть… И тут вспоминаю, что в куче хлама видела ржавый гвоздодер. Я не умею им пользоваться, но придется учиться на месте.

С долгими перерывами не менее часа ломаю дверь и замок. Безуспешно. Вода и сухари давно закончились. А я пытаюсь решить ребус со многими неизвестными: пытаться снова или идти искать дальше?

— Последняя попытка — и уйду, — бормочу себе.

Вставляю очередной раз монтировку в щель между дверью и стеной в районе замка и наваливаюсь всем весом. Сил в руках не осталось.

— Давай же, давай, мне очень надо. Ну! — хриплю отчаянно, как заклинание.

Бесполезно. Нужно идти дальше. Столько сил впустую. Бездна!..

Спиной стекаю по двери и сажусь на корточки, почти не ощущая, как старая краска и сучки впиваются в спину сквозь ветхую рубашку. Голова безвольно свисает на грудь. Пара минут — и нужно подняться. Вдруг слышится глухой щелчок замка, и я валюсь вовнутрь, подняв облако пыли.

Глава 5

Госпиталь «Звездный»

Четыре года назад

Неожиданно мне закрывают глаза ладонями. Терпеть не могу эти шуточки.

— Олег, я знаю, это ты! — недовольно восклицаю я.

— Рай, перестань быть занудой. Пойдем на улицу пить кофе, сегодня у нас в расписании солнце. — Темноволосый мужчина в медицинском костюме разворачивает меня в кресле лицом к себе, заразительно хохоча.

Олег Янковский, молодой врач, амбициозный, успешный, в отличие от меня он легко находит общий язык с людьми и располагает их к себе. Это единственный человек в необъятном госпитале, которому я доверяю.

— Я бы с большим удовольствием, Олег! Но у меня нестандартный случай. Нужно еще проверить кое-что, — кручусь в кресле обратно к голопроекции. — И спокойно обдумать. Это не намек, — указываю голоручкой на выход.

— Опять ты со своими нейронами. О-о-о, а что тут такое интересное? — Олег внимательно разглядывает объемную модель мозга. И присвистывает. Доброкачественная опухоль, в форме яйца и длиной в шесть сантиметров, засела в стволе головного мозга.

— Офигеть! Этому бедолаге крупно не повезло!

— Олег, тебе лучше не вдаваться в подробности. — Я настойчиво отодвигаю настырного приятеля в сторону двери.

Тот не теряется и ловко запирает ее.

— Рассказывай! Неужели ты возьмешься за это? Да он помрет на столе или максимум в первые сутки после вмешательства, — запальчиво пытается вразумить меня Янковский.

Хмуро гляжу на него, размышляя, как выдворить вон.

Моя операция — мой успех. Собственно, как и поражение.

— Займись своими делами! Не лезь в это и не благодари. — Я упрямо стою на своем. И начинаю злиться. Дело действительно сложное. Но я всегда раздражаюсь, когда сомневаются в моем профессионализме.

Я на самом деле не хочу никого вовлекать. А проснувшийся азарт не дает отказаться от столь необычного дела. На первый взгляд, провальное положение дел, но только на первый. Я не спала ночь, пока в голове не созрела схема, как нужно действовать. Снимки пациента мне отправили неделю назад, вчера прибыл и сам больной. Мужчина тридцати лет. Сын очень влиятельного и состоятельного человека, владельца нашего космопорта. Обо всех опасностях и рисках он и его отец предупреждены. Они рассчитывают использовать любой шанс, пусть и самый мизерный. Тупое ожидание этот шанс обнулит в ближайшее время.

Обратились они, естественно, ко мне. Как и большинство с подобными случаями.

— Я могу не стараться дальше? Тебя не переубедить? Не будешь слушать аргументы против? — Олег выжидающе смотрит на меня.

Достал.

— Я бы не стала тратить обоюдные силы, — киваю, уперев руки в бока.

— Супер, сестренка! Тогда я буду с тобой! Тебе нужна помощь, твоя Стерн молится на тебя, но на операции пригодится как минимум еще один док с золотыми руками на подхвате. — И он мельтешит кистями рук у меня перед лицом. — Твоему ассистенту для этого не хватает практики.

Олег вновь задумчиво зыркает на голограмму.

Закусив губу, обдумываю его слова. В них есть смысл. Операция будет сложной и длительной. Янковский не ас в нейрохирургии, но подстраховать сможет. Вместе мы провели не одну операцию, когда не хватало хирургов в нейроотделении.

— Ну давай же, решайся! Возьми меня, Морайя! Буду смотреть, но вдруг пригожусь, — в нетерпении подпрыгивает Олег и складывает руки в молитвенном жесте.

Смеюсь и, следуя голосу разума, соглашаюсь. Так будет действительно легче и спокойнее работать.

Шеф убьет меня, когда узнает. Но надеюсь, к тому времени уже все будет позади.

* * *

Негодующе смотрю на мужчину перед собой, откинувшись на спинку дьявольски неудобного кресла. Скрещиваю руки на груди, закидываю ногу на ногу.

Во-первых, меня раздражает само кресло. Неудобное до невозможности. Оно изо всех сил стимулирует желание побыстрее свалить. Еще бы! У Правления внушительный список подчиненных, которых жизненно необходимо поставить на путь истинный, и как можно скорее.

Во-вторых, при моем плотном графике проводить три часа в неделю у мозгоправа — кощунство. В то время, пока список невыполненных дел растет, я отсиживаю зад в этом унылом кабинете.

А в‐третьих, жутко раздражает сам мозгоправ с идеальной бородкой, идеально прилизанной прической и в идеально выглаженном костюме. Меня же просто потряхивает изнутри от потребности попасть в душ после смены и переодеться в чистое. Хорошо, хоть зубы успела почистить.

Поморщившись, снова бросаю взгляд на часы над дверью. Здесь даже часы идеально вписываются в интерьер.

— Морайя, — плавно произносит доктор Грант. — Может, все же поговорим?

— Доктор Горслей, — устало поправляю я. — Боюсь, сегодня не настроена беседовать. Что мы будем с этим делать? — скептично поднимаю правую бровь.

— Может, выпьем чаю? — ничуть не смутившись, предлагает доктор. — Для начала.

— Может, вы отметите, что я прошла очередной час терапии, и мы расстанемся? — без особой надежды спрашиваю я.

— Когда выпьем чаю, доктор Горслей.

Понимаю, что никуда не деться от этого прилизанного мудака. Киваю, соглашаясь. Хотя, надо признать, чай выпила бы с удовольствием.

— Вы же понимаете, что если не захотите сотрудничать, так и будете посещать мой кабинет по расписанию. Пока мистеру Зольцбергу не надоест ваше упрямство и он не отстранит вас. Вначале от операционной, а потом и вовсе от больных.

— Вы мне угрожаете, доктор Грант? — сухо интересуюсь я.

На удивление в ответ получаю сочувствующий взгляд.

— Нет, Морайя, к сожалению, я просто знаю, что произойдет. — Мозгоправ задумчиво трет лицо, и я понимаю, что он устал не меньше моего. — Больница и пациенты потеряют талантливого врача, а вы — любимую работу. И сомневаюсь, что с отличными рекомендациями. Несмотря на весь ваш послужной список, вряд ли какой-нибудь приличный госпиталь возьмет вас на работу.

— Думаете, я боюсь этого? Работать в этом гадюшнике или аналогичном — далеко не сахар. Да, я получаю редкие и непростые случаи, у меня отличная команда. Но очень много этих «но».