Анна Полякова, Татьяна Полякова
Ключ к нашей тайне
Верь в звук слов:
Смысл тайн — в них,
Тех дней зов,
Где взник стих.
В. Я. Брюсов
Я сидела в мягком велюровом кресле и смотрела в потолок. Хрусталики люстры слегка позвякивали на сквозняке, причудливо переливаясь. Я бы многое отдала, чтобы вместо потолка увидеть перед собой синее ясное небо, а вместо светильника — солнце. Однако погода на улице не располагала к прогулкам, за окном моросил дождь, скрывая город под сизой вуалью. Это безобразие продолжалось уже несколько дней, и я готова была впасть в уныние, но неожиданно настал вторник, а в этот день я традиционно ужинаю у давнего друга Кости и его жены Марины. Наши встречи оказывают на меня целительное действие и способны чудесным образом поднять настроение с самого непроглядного дна. Так и сейчас, когда из кухни доносился звон посуды и приглушенные голоса, я предвкушала спокойный приятный вечер в компании друзей.
На самом деле Марина присоединялась к нам не так часто, а после гибели Егора наши встречи и вовсе можно было пересчитать по пальцам.
Именно она когда-то познакомила меня с ним — успешным, обаятельным и легким на подъем фотографом. Костя с опаской относился к нашему роману, подозревая, что ни к чему хорошему он не приведет. Однако довольно быстро Егор сделал мне предложение, все в моем немногочисленном окружении выдохнули, но тут грянул гром.
Мой жених разбился, упав с крыши во время очередного задания в соседнем областном центре [Читайте об этом в романе Т. Поляковой «Две половинки Тайны».]. При первой же возможности я бросилась выяснять подробности происшествия и быстро поняла, что если папарацци действительно его профессия, то, вероятно, не основная. То, на что я предпочитала закрывать глаза, оставаясь невестой в счастливом неведении, вдруг всплыло на поверхность. Слишком серьезные люди крутились вокруг него, чтобы по-прежнему считать смерть Егора случайной, а профессию фотографа — настоящей.
С одним из таких людей я познакомилась, пожалуй, даже ближе, чем это позволительно девушке, лишившейся жениха за три недели до свадьбы. На момент встречи с Нилом Лукашовым, или Лазарем, как его называли, вдовствовала я меньше полугода. И вскоре, как результат этой встречи, передо мной встал очень непростой выбор.
Собственно, и сам Лазарь был ох как непрост. Одна его простреленная голова чего стоила! Выглядел он ровно так, как решили хирурги, восстанавливавшие его после ранения. К тому же ничего не помнил. Или не желал вспоминать. Признаться, в его амнезию я так и не смогла до конца поверить. Как и в то, что он тот, за кого себя выдает.
Пулю в голову Нил Лукашов получил в перестрелке с Кимом Барзиным, исключительно опасным наемным убийцей. Последний погиб, что удивительно, ведь промахов у него до этого не было вовсе. Я считала, что уж очень соблазнительной для спецслужб, на которые работал Лазарь, могла показаться идея заменить своего потерянного бойца другим, выжившим. Благо память последнему отказала, а лицо превратилось в месиво. Зато навыки уцелели. Очень полезные в определенных кругах умения, надо сказать.
Уж не знаю, действительно ли он ничего не помнил или умело притворялся, но я приняла его игру по одной простой причине: узнай я правду, она могла мне не понравиться. Ведь к смерти моего жениха, вероятнее всего, был причастен именно Лазарь. Ну а с Кимом Барзиным, наемным убийцей, Егор, как оказалось, имел при жизни какие-то общие дела.
По всему выходило, что ни Ким, ни Нил не вписывались в представления о завидной второй половинке, но тем не менее меня угораздило завести отношения с Лазарем. Или Кимом, если под этим именем теперь скрывался он.
Впрочем, сам он вряд ли ответил бы, даже если потеря памяти не более чем фикция. А я и спрашивать не собиралась. Иногда куда проще оставить все как есть, чем пытаться докопаться до истины.
Кажется, я почти задремала. По крайней мере, отчетливо ощутила, как мои веки тяжелеют и опускаются. В общем и целом, можно было бы не сопротивляться, но я вовремя вспомнила, что вообще-то нахожусь в гостях.
На пороге комнаты как раз появился хозяин и пригласил в кухню. Марина отодвинула стул у окна, чтобы я могла сесть.
— Много работы? — спросил Костя.
— Я всерьез думала, ты не заметишь, что я собралась вздремнуть в вашем кресле.
— Не на того напала, — хохотнул он.
Бывший опер, а ныне адвокат, мой друг не лукавил.
— На самом деле все как обычно. Я исправно провожу свои занятия, сотрудники их исправно прогуливают.
— Все разом?
— К счастью, пока небольшими партиями. Знают, что, в случае чего, пойду к начальству, а у Геннадия Михайловича я на хорошем счету.
— Еще бы, инструктор по физической подготовке, которая играючи распутала пару дел, оказавшихся не по зубам лучшим следователям.
— Не переоценивай мои способности.
— Это я еще поскромничал, поверь. Не хочешь вспомнить свое юридическое образование и все-таки перебраться на ту сторону? Из тренеров в следователи?
Костя всегда ратовал за то, чтобы я работала по специальности. Еще до моих успехов в расследованиях он, как старший товарищ, видел во мне соответствующие таланты. Так, по крайней мере, утверждал сам Константин Павлович.
— Я подумаю, — улыбнулась я в ответ.
— Знал, что сразу ты вряд ли согласишься. Но от одной маленькой просьбы тебе сегодня точно не отвертеться.
Я насторожилась.
— Просьба от меня, — оживилась Марина. — Понимаю, что это сущая ерунда, не достойная твоего внимания…
— Чувствую себя королевской особой, — приосанилась я. — Так в чем дело?
— У дочери моей подруги пропал ноутбук. Мелочь, конечно, тем более что люди они состоятельные. Но в нем то ли важный реферат, то ли исследовательская работа, необходимая Весте для учебы. В общем, они написали заявление… район как раз ваш. Вот я и подумала, что вряд ли кто-то всерьез воспримет их потерю и займется поисками…
«Поэтому, почему бы, Татьяна, не заняться этим тебе?» — про себя закончила я мысль Марины, а вслух сказала:
— Узнаю и пну кого следует. Имя того, от кого подано заявление?
— Антохина Веста Ростиславовна.
— Когда?
Марина задумалась.
— На днях, — протянула неуверенно. — Я сброшу тебе номер подруги. Ее зовут Варвара, она тебе все и расскажет.
«Надеюсь, история выйдет увлекательной», — подумала я без особой на то надежды.
— Хотел было Марину отговорить и не дергать тебя, но с Варей они с детства дружат, и к Весте она как к племяннице относится… — виновато улыбнулся Костя.
— Понимаю, — заверила я.
Я действительно понимала. Своих детей у Марины с Костей не было, хотя в их возрасте многие уже обзаводятся внуками. Оттого, наверное, и наши отношения с Костей оставались такими теплыми на протяжении многих лет.
Я училась в старших классах, когда Константин Павлович впервые приехал в детский дом, где я воспитывалась. Он был в составе группы спонсоров, которые периодически развлекали нас играми, подарками и спортивными состязаниями. Не привыкшая доверять людям, я долго осторожничала, но в итоге нам удалось подружиться. После выпуска я приехала в этот город поступать на юридический факультет именно по наставлению Кости.
Тогда он заверил меня, что если не выбрать сторону правопорядка, то я быстро окажусь по другую, менее привлекательную и куда более опасную. Причину своих переживаний он объяснял моими способностями. Все они были от отца.
Мать свою я не помнила и порой всерьез сомневалась в том, что она когда-либо существовала. А вот отец до одиннадцати лет в моей жизни присутствовал. С самого раннего возраста он прививал мне занятные навыки. Так, я могла незаметно проникать в помещения, вскрывать любые замки, прятаться от слежки, а главное — постоять за себя, используя различные приемы самообороны, и не только. Тогда я была уверена, что мой отец тайный агент, а я готовлюсь повторить его путь. И называл он меня всегда только Тайной, именно такое уменьшительно-ласкательное от Татьяны казалось ему самым подходящим.
Мы меняли города и адреса чаще, чем ботинки. Оттого, когда однажды ночью отец разбудил меня и попросил быстро собираться, я не особенно удивилась. Однако выглядел он странно: был покрыт испариной и постоянно держался за бок. Но не это было самое удивительное. Отец объяснил, что нам придется расстаться на месяц-два, и обещал вернуться за мной, как только такая возможность появится.
Идти мне следовало в полицию. Я четко следовала инструкциям родителя и вскоре оказалась в отделении, где выдала заранее подготовленную отцом байку и шифр, который он велел сообщить стражам порядка: 14091520. Ну и добавить: «Тайна». Что все это значило, я понятия не имела. Кажется, полицейские тоже, однако держали лицо и всеми силами старались не подать виду, что думают о душевном здоровье моего родителя и ситуации в целом.
Вскоре в моей жизни появился психолог, за ним — серьезный мужчина в черном костюме, потом еще один. Как ни пытались они меня разговорить, я твердо настаивала на той версии событий, которой велел придерживаться отец. А именно: жили мы то у одного папиного знакомого, то у другого, адресов я не помнила, и где искать своего родителя понятия не имела. Что в общем-то было правдой.
