— Глупости, обычная охрана. — Басов отвернулся к окну, пожевал губами, точно прикидывая, стоит ли продолжать. — Вы правы, — со вздохом заявил он, в голосе не было ничего от уверенного в непогрешимости своих оценок босса, только усталость. — Нечестно заставлять вас плутать впотьмах. В январе этого года у меня появились некие люди… Они не назвали ни своих имен, ни имен людей, интересы которых представляют. Двое наглых мерзавцев… — Басов стиснул кулак и вновь отвернулся к окну. — Не буду утомлять вас рассказами о своем бизнесе, речь в данном случае шла о крупном проекте, строительстве очистных сооружений. Так вот, мне советовали отказаться от него. Разумеется, я указал нахалам на дверь. Тогда один из них вскользь обронил фразу, что… что мне следовало бы подумать о своих детях. Не знаю, как я сумел сдержаться и не придушил подонка прямо в этом кабинете. А через две недели погибла моя дочь.

— Эти люди напомнили о себе? — спросил Максимильян.

— В том-то и дело, что нет. Но я не мог отделаться от мысли, что угроза вовсе не была пустой. Расследование не дало никаких результатов, а неделю назад мне вновь позвонили и задали вопрос, не передумал ли я.

— Вы знаете, где ваш сын? — спросила я.

Басов взглянул с недовольством:

— Нет.

— Учитывая ваш рассказ, — заговорил Максимильян, — вам бы следовало побеспокоиться о его безопасности. И его отсутствие должно бы вас напугать. Но вы называете сестру «старой дурой» за то, что она обратилась к нам, и настаиваете на том, чтобы мы расследовали убийство вашей дочери, вместо того чтобы разыскать Егора. Немного странно. Этому может быть лишь два объяснения: либо судьба сына вам безразлична, либо вы знаете, где он.

— Знаю, и не хочу, чтобы об этом знали другие. Оттого и разозлился на сестру. После того звонка по телефону я решил, что сыну лучше пожить за границей. Купил билет на самолет и снял номер в гостинице. Он улетел в понедельник. Прислал смс, что у него все в порядке. Мы договорились, что он не будет звонить ни друзьям, ни своей тетке, ни даже мне. Я не хочу лишиться своего теперь уже единственного ребенка. И я хочу знать, кто эти люди, приходившие ко мне. Кто их хозяин? Кто убил мою дочь?

— Если речь о заказном убийстве, — закинув ногу на ногу, произнес Максимильян, — будет довольно трудно доказать причастность заказчика.

— Неопровержимые доказательства оставим суду. Мне нужен исполнитель и имя человека, который его нанял. И я готов за это очень хорошо заплатить. Остальное вас не касается.

— Что ж, меня это вполне устраивает, — покачивая ногой и глядя куда-то в угол, сказал Максимильян.

Басов, наблюдая за ним, вроде бы ожидал продолжения. Потом достал из ящика стола толстую папку и передвинул Бергману.

— Здесь все, что смогли нарыть следователи.

— Благодарю. — Максимильян взял папку и поднялся.

— Обо всем докладывать мне лично, — в голосе Басова вновь появились хозяйские интонации.

Максимильян кивнул и направился к двери, в том, как он шел, как небрежно держал папку в руках, было полное равнодушие, если не сказать презрение. Неудивительно, что глядя ему вслед, хозяин кабинета сцепил зубы, а рука его вновь сжалась в кулак. Наблюдая все это, я совсем забыла, что мне следует поспешить за своим боссом, Геннадий Львович на мою задержку никакого внимания не обратил, всецело поглощенный лицезрением спины Максимильяна.

— Ты его дразнишь, — сказала я, когда мы оказались в пустой приемной. Обитавшую здесь секретаршу сразу после нашего ухода вызвал Басов.

— Да? — поднял он брови. — Терпеть не могу тех, кто мнит себя чуть ли не Господом, — тут он засмеялся и добавил: — Сам грешен. Ничто не раздражает так, как собственные недостатки, обнаруженные у других.

Вернулась девушка, попросила нас подождать и вновь удалилась в юридический отдел. Ожидая, когда юристы проверят договор, предложенный Максимильяном, а потом отнесут его на подпись Басову, мой босс просматривал документы в папке, а мне оставалось таращиться в окно. Правда, надолго нас не задержали. Минут через двадцать все было подписано, и секретарша, забирая свой экземпляр соглашения, с улыбкой произнесла:

— Деньги поступят на ваш счет часа через три-четыре.

— Отлично, — ответил ей Бергман. — Значит, вечер обещает быть приятным.

Девушка хихикнула, смущенно отводя взгляд, а Бергман жестом фокусника вложил ей в руку свою визитку. «Бергман Максимильян Эдмундович», значилось на ней, без всяких там объяснений, что это за столп отечества, ниже номер мобильного телефона, а в левом верхнем углу герб, тот самый, что красуется на фасаде его магазина. Девушка сунула визитку в карман пиджака, косясь на дверь, за которой обретался Басов. Мы простились и направились по коридору.

— Девушка… — начала я, но Бергман сделал предостерегающий жест рукой и, только когда мы оказались в машине, спросил:

— Девушка, и что дальше?

— Ты ее вербуешь или нуждаешься в женской ласке?

— Одно другому не мешает, как ты понимаешь. Девушка позвонит… Кстати, как ее имя? Юлия, кажется… точно, имя было на табличке, стоявшей на столе. Так вот, Юля позвонит, мы встретимся, и она поведает, какой редкий гад ее шеф. Чувствуется, бедняжке не сладко живется.

— Вот именно, и такие, как ты, жизнь отнюдь не облегчают.

— Вот как… приступ женской солидарности. Я не собираюсь ее соблазнять, я лишь подарю ей незабываемый вечер, с шампанским, цветами, свечами и прогулкой под луной. Сделаю ее жизнь прекрасной… на время.

— А оставшееся время она будет тосковать о несбыточном, — усмехнулась я в досаде. Досадовала в основном на себя, какого черта я вообще завела этот разговор.

— Как у тебя с душевными ранами? — нахмурился Бергман. — Не кровоточат?

Конец ознакомительного фрагмента