Гуру был в соседней комнате, сидел в кресле, положив руки на подлокотники, перед ним стояла чашка с напитком, от которого поднималась струйка пара и пахло почему-то аптекой. Гуру пристально посмотрел на меня и улыбнулся. Как ни странно, улыбка вышла немного виноватой, точно он испытывал неловкость оттого, что меня побеспокоил. «Святые люди, как правило, очень деликатны», — подумала я, так и не найдя объяснения, чему обязана вниманием этого человека.

Сейчас, сидя в кресле, он казался как-то обыкновеннее, но одновременно и симпатичнее. Не зная, что должна сделать, я молча поклонилась. Он поклонился в ответ и указал рукой на соседнее кресло. Я поспешно села на самый краешек, по-прежнему толком не зная, как себя вести. Судя по всему, он тоже не знал, хотя поверить в такое практически невозможно. Улыбка все еще блуждала на его губах, он продолжал смотреть на меня, но как-то сквозь, и я начала сомневаться, видит ли он меня, а еще: помнит ли, что я рядом? «Ушел в нирвану», — подумала с беспокойством и без всякого намека на иронию.

Мы сидели так уже довольно долго, ни я, изнывая от любопытства, ни девушка-переводчик, которую происходящее тоже смущало, нарушить тишину не рискнули. В конце концов я робко кашлянула, а гуру тут же заговорил, точно все это время ждал сигнала.

— Я должен сказать вам кое-что, — девушка торопливо перевела, а он продолжил: — Я хочу, чтобы вы были уверены: мои слова вас ни к чему не обязывают… — Он вновь улыбнулся и кивнул: — Но вы должны знать.

— Что? — нетерпеливо спросила я по-английски и смутилась, решив, что прозвучало это не очень-то вежливо. Если так, гуру не стал принимать это близко к сердцу и улыбнулся шире. Зубы у него были белые и ровные. «Голливудская улыбка», — подумала я. Девушка стояла между нами, нерешительно переминаясь с ноги на ногу.

— Четверо людей в прежней жизни дали клятву встретиться в другой жизни. Страшную клятву, кровавую, — продолжил он вроде бы с сожалением. — Трое уже встретились. Ждут вас.

Стоило ему произнести первую фразу, как сердце ухнуло вниз, а потом побежало куда-то со страшной скоростью. По спине прошел холодок, точно ее коснулись холодной лапой. И словно в подтверждение того, что так оно и есть, я увидела, что мои руки покрылись мурашками, как будто меня раздетой выставили на мороз. «Господи», — успела подумать я, сама не зная, по какому случаю его беспокою. Гуру замолчал, убрал улыбку с лица и закрыл глаза. Я вопросительно взглянула на девушку в надежде, что ее перевод окажется куда толковее. Но она повторила слово в слово то, что я уже слышала.

— Спроси, что это за люди, — попросила я, и она послушно перевела. Однако гуру на ее слова попросту не обратил внимания, продолжая сидеть истуканом, вызывая у меня легкое раздражение.

Прошло минут пять, не меньше, прежде чем мы решились обменяться взглядами, девушка пожала плечами, а я вздохнула. Гуру, судя по всему, пребывал где-то далеко от этого места, но любопытство, пришедшее на смену недавнему испугу, прями-таки разбирало. И я, собравшись с духом, повторила настойчиво:

— Скажи ему, я ничего не поняла.

— Простите… — заговорила девушка, но он тут же перебил:

— Я сказал все, что должен был сказать. — И кивнул, обращаясь ко мне: — Ступай.

И я на негнущихся ногах направилась к двери, открыла ее и увидела двух молодых людей, должно быть, устроителей, которые паслись с той стороны, не решаясь прервать нашу беседу, а рядом с ними Надьку, изнывающую от любопытства.

— Чего сказал-то? — взволнованно зашептала она, я направилась к выходу и отвечать не спешила. Требовалось время, чтобы хоть немного прийти в себя.

Надо признать, слова гуру произвели сильное впечатление, как ни старалась я отнестись к ним с юмором. Впечатляли и даже пугали не столько сами слова, сколько моя реакция на них. Точно не я, а мое тело вдруг что-то вспомнило и замерло в страхе. «Чушь собачья», — мысленно решила я и криво усмехнулась.

— Не тяни, — взмолилась Надька, мы успели покинуть буддийский центр и теперь стояли во дворе, глядя друг на друга. Я махнула рукой:

— Наплел какую-то чушь, про клятву и скорую встречу… — стоило мне произнести это, как последовал толчок в сердце, да такой, что я едва устояла на ногах от боли. На мгновение стало трудно дышать, я невольно пригнулась, обхватив себя за плечи.

— Чего? — ошалело произнесла Надька, мой ответ на ее предыдущий вопрос и впрямь особо толковым не назовешь. Я шумно вздохнула и выпрямилась.

— Идем, — и мы побрели к арке. Надька косилась на меня и ждала объяснений. Пришлось повторить слова гуру практически дословно.

— Ни фига себе! — ахнула бритая, раза три переспросив, что он сказал и что при этом делал. — Круто… Так чего ж ты ничего толком не узнала? — вдруг накинулась она на меня. — Где ждут? Кто? Как ты их узнаешь? Давай вернемся и…

— Плохая идея, — вздохнула я, очень сожалея, что и впрямь нельзя вернуться. — Меня отправили восвояси, не пожелав ничего объяснять.

— Да? Жесть… но все равно круто.

— Круче некуда, — согласилась я. — Ладно. Пока.

Домой я решила добираться пешком, а обществом Надьки начала тяготиться, оттого, помахав ей рукой на прощание, заспешила к пешеходному переходу. Уже оказавшись на противоположной стороне улицы, обернулась и смогла убедиться: Надька продолжает стоять и смотрит мне вслед.

— Чудеса, — пробормотала я, вовсе не Надьку имея в виду. — Может, это какой-то фокус? Эффектное заключение лекции? Сказать-то можно что угодно… а моя реакция, к примеру, следствие гипноза. Гуру на многое способны. Все эти проповедники… Он не проповедник. Ну и что? Я о нем ничегошеньки не знаю. Почему он выбрал меня? Потому что я опоздала, он обратил на меня внимание… Когда я вошла, он сидел с закрытыми глазами. А что, собственно, произошло? Ничего. В прежней жизни я дала страшную клятву встретиться с неясной целью с тремя неизвестными мне личностями, то есть в той-то жизни мы, вероятно, были хорошо знакомы. В той жизни, в этой… все подобные утверждения абсолютно бездоказательны. Отнесемся к происшедшему как к забавному приключению. Еще лучше забыть о предсказании прямо сейчас.

Последнее оказалось невыполнимым, хотя бы потому, что очень скоро позвонила Пантелеевна и с места в карьер принялась рассуждать о реинкарнации и прочих радостях, из чего я заключила: Надька успела в красках описать происшедшее со мной в буддийском центре.

— Надька говорит, он великий учитель…

— Само собой…

— И читает в душах как в открытой книге.

— Куда ж без этого… — ответила я, решив, что Надькин словарный запас, судя по всему, за последний час заметно обогатился. — Интересно, где гуру был с визитом до нас? — подумала я вслух. — И какой номер там отколол?

— Ты что, ему не веришь? — ахнула Варька, и стало ясно: подобное, по ее мнению, святотатство.

— Как можно! — хмыкнула я. — Такие люди не врут. — Если честно, в тот момент я была совершенно уверена: гуру действительно был далек от желания морочить мне голову.

— Вот именно, — обрадовалась Варька. — И что теперь делать?

— Кому?

— Тебе, бестолочь.

— Телевизор смотреть.

— Гуру по телевизору показывают? — возбудилась она.

— Вряд ли.

— Тогда зачем?

— Может, и незачем. Лучше книжку почитаю.

— Ленка, ты дура, — простонала Пантелеевна. — Если б мне такое предсказали…

— Ты бы бегала по городу, приставая к прохожим с вопросом: «Не вы страшную клятву давали?»

— Ну… нет, конечно. Но твое отношение меня удивляет.

— По-моему, это круто, — подсказала я.

— Еще как круто. Ладно, посмотрим, что дальше будет.

— Ага. Гуру сказал, гуру сделал.

Отложив в сторону мобильный, я закинула руки за голову и уставилась в потолок.

— Трое уже встретились и ждут меня, — пробормотала едва слышно, и, удивительное дело, в моих словах не было и намека на иронию, скорее — надежда.

Сны донимали меня давно. Я их не помнила, точнее, забывала мгновенно, лишь только открывала глаза, но оставались беспокойство и боль, а еще тоска, словно я оставила далеко-далеко что-то очень важное для себя. Проснувшись утром, я в очередной раз попыталась вспомнить недавний сон.

— Чертов фокусник, — буркнула в досаде, так ничего и не вспомнив. Чертов фокусник — это, самой собой, гуру. Запудрил девушке мозги, вот и снится всякая чушь… Я посидела немного, дрыгая ногами и пытаясь восстановить в памяти впечатление, оставшееся ото сна… грусть… нет, страдание… Во сне я страдала от какой-то потери… мужчина? Никаких воспоминаний, а напридумывать можно что угодно. Глупо доверять своим чувствам — чувства обманчивы. Разум тоже не надежен. Вера слепа. Добавь еще, что мир — иллюзия, и можно начать всерьез подумывать о хорошо намыленной веревке.

— Знаешь, что нужно сделать? — громко спросила я, поднимаясь. — Отдохнуть у теплого моря. Красивые загорелые парни, звездные ночи, секс на песчаном пляже… и хандра улетучится.

За последние полгода я повторяла это дважды в день без особого толку. Хандра не проходила, а купить путевку я так и не удосужилась. Шлепая босыми ногами, отправилась в кухню, выпила кофе, сидя на подоконнике. Во дворе бегала малышня, старушки на скамейках наблюдали за ними.