Она и раньше была худой, а сейчас точно усохла, уменьшилась в росте. А я удивилась, какой старой она выглядит. По моим представлениям, ей лет шестьдесят, но в настоящий момент передо мной женщина за семьдесят, а ведь прошло всего четыре года.

Я вскочила из-за стола, чтобы Ольга меня увидела, помахала рукой. Она приблизилась, молча кивнула, скупо улыбаясь, и села на стул, как-то нерешительно и даже робко, словно сомневаясь в ра-зумности своего присутствия здесь.

— Здравствуйте, — сказала я. — Спасибо, что пришли.

— Не благодарите, — усмехнулась Ольга. — Я на пенсии. Занять себя не умею. А тут хоть какое-то развлечение.

Я предложила сделать заказ. Ольга очень внимательно изучала меню, точно это какой-то юридический документ, и вновь усмехнулась:

— Не уверена, что я хочу потратить такие деньги.

— Об этом не беспокойтесь, — поспешила заверить я.

Она пожала плечами и сделала заказ. Салат, горячее, кофе и пирожные.

Заказ принесли быстро. Ольга ела с удовольствием, смакуя каждый кусочек. Потом отодвинула тарелку и сказала:

— Спасибо. Готова компенсировать ваши издержки. Что вы хотели?

— Поговорить о маме, — ответила я.

Она взглянула с сомнением.

— Четыре года вопросов у вас не было…

В ней чувствовалась обида, а фраза прозвучала чересчур агрессивно. Я поспешно произнесла как можно мягче:

— Лучше поздно, чем никогда.

— С народной мудростью спорить трудно. Но чаще всего бывает поздно. Имейте это в виду.

— Вы сказали, что сейчас на пенсии, — решила я начать издалека.

— После того как ваша мать исчезла, мне в фирме работы не нашлось.

«Так вот в чем дело», — подумала я, теперь причина ее обиды более-менее ясна.

— Отец вас уволил?

— Я сама написала заявление. Он, кажется, про меня просто забыл. Два месяца я сидела в пустой приемной, а потом подала заявление.

— Он не пытался вас отговорить?

— Нет. Я думаю, подобные мелочи его не интересовали.

— Папу можно понять. Учитывая его тогдашнее состояние… — вступилась я за отца.

Ольга криво усмехнулась, не желая комментировать мое высказывание.

— У вас с ним были хорошие отношения? — спросила я.

— Скорее никаких. Я не хочу, чтобы это выглядело как сведение счетов, — нервно заговорила она. — Он подписал заявление, а я обиделась и теперь наговариваю на вашего отца. Но предупреждаю сразу: от меня обычных дифирамбов ему вы не услышите.

— Так я не за этим пришла.

— А зачем?

— За правдой, — пожала я плечами.

Ольга зло хмыкнула.

— Правда? Правда, деточка, понятие сугубо относительное.

— Поделитесь своей, — вновь пожала я плечами.

Она перегнулась ко мне и спросила, понижая голос:

— Вы ее видели, да?

— Кого? — растерялась я.

— Вашу мать.

С минуту мы таращились друг на друга.

— Не обращайте внимания, — вдруг пошла она на попятный и откинулась на спинку стула. Теперь она старательно отводила взгляд, голос звучал устало.

— Я дважды видела женщину, похожую на мою мать, — выделив слово «похожую», сказала я. — Судя по вашему вопросу, вы ее тоже видели.

Ольга кивнула.

— Неделю назад. Она сидела в машине возле моего дома. Я пошла в парк, ежедневная прогулка от безделья. На машину обратила внимание еще накануне. Но не разглядывала, кто за рулем сидит, а тут посмотрела.

— Вы разговаривали?

— Нет. Я бросилась к ней, но она завела машину и уехала.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Ваша мать в беде и нуждается в помощи.

— Тогда почему уехала?

Ольга пожала плечами.

— Я не знаю ее обстоятельств. И вы, судя по всему, тоже. И вы, и я видели ее, но она не захотела говорить. И причина должна быть очень серьезная.

— И связана она с моим отцом?

Ольга нахмурилась, но промолчала.

— Вы считаете его… плохим человеком? — продолжила я, тщательно подбирая слова. — У вас есть для этого повод?

— Вы на мать похожи, — вдруг улыбнулась она. — Стараетесь быть вежливой, но своего добиваетесь. Что вы знаете обо мне?

Вопрос удивил.

— Вы долго работали с мамой. Пятнадцать лет, кажется…

— Семнадцать, — поправила она. — Я сирота, детдомовская. Ни кола ни двора. Замуж не вышла, ребенка не родила. Сначала боялась: куда одной с ребенком. Потом операция и приговор врачей. Скверная штука. Всю жизнь одна. Я вашу мать очень любила. Хотя мы никогда не были близки. Не переходили грань. Но обе знали, что можем положиться друг на друга. В общем, я всегда была на ее стороне.

— Круто, — не удержалась я. — Отец, выходит, был по другую сторону?

Ольга пожала плечами.

— Поначалу он не особенно меня интересовал. Его чары просто не действовали. Но он был ее мужем, и я радовалась, что у них все хорошо.

— До определенного момента?

— Да. До тех пор, пока он не заставил ее страдать.

— Что она рассказывала об этом?

— Ничего. Я же сказала, мы не переходили грань. Я была ее секретарем, а она моим боссом, ничего личного. Но я видела… видела, как она переменилась. Тусклый взгляд, растерянность… Она избегала его. По крайней мере, на работе. Ей было тяжело его видеть.

— Когда все это началось?

— Задолго до ее исчезновения. Вы знаете о завещании?

— О завещании? — не поняла я.

— Ваша мать написала завещание. За два дня до того, как исчезла.

Ни о каком завещании я не слышала и теперь смотрела на нее с сомнением.

— Она попросила меня пригласить Льва Владиславовича. Вы ведь с ним знакомы?

— Нотариус?

— Да. Ваши родители постоянно к нему обращались. Он приехал к концу рабочего дня, со своим ноутбуком. Но… бумаги распечатывали на моем принтере. Он в приемной. Я была уверена: это бумаги по работе, их всегда довольно много. Только удивилась, почему Татьяна вызвала Гаусмана в офис, почему сама этим занимается. В фирме есть юристы, это их работа. А когда взгляд зацепился за слово «завещание»… я не могла не прочитать. Я даже сделала копию. Она, само собой, недействительна, не будучи заверена…

— Что было в завещании? — испуганно спросила я.

— Свою часть имущества и, разумеется, свою часть фирмы Татьяна завещала вам.

— И… почему вас это удивило?

— С какой стати молодой здоровой женщине писать завещание? Это первое, о чем я подумала. Фирма принадлежит вашим родителям. Они равноправные партнеры. В случае смерти одного из супругов наследство переходит к ближайшим родственникам: родителям, мужу, детям. Ваша мать — сирота. Значит, вы с вашим отцом разделили бы наследство между собой.

Я не очень понимала, куда она клонит, должно быть, Ольга это заметила.

— Вы имели право лишь на 1/4 часть фирмы. Гришин оставался хозяином и мог не особо считаться с вами.

— Наследство меня совсем не интересует. И отцу это хорошо известно, — резко сказала я.

Ольга усмехнулась.

— Это сейчас. А потом? В любом случае он ведь не сказал вам о завещании?

— Нет, — неохотно ответила я. — Мы вообще не говорили об этом. И папа, и я надеялись, что мама жива.

— Если и так, то она в большой беде, — вздохнула Ольга, — раз предпочла исчезнуть. И виноват в этом он.

— Я не люблю загадки. Выкладывайте все, что думаете по этому поводу.

— Не уверена, что вы…

— Именно за этим я и пришла.

— Она мне ничего не рассказывала. Это лишь мои догадки… Смотрите, что получается. Ваша мать решает позаботиться о вашем будущем и пишет завещание. Логично предположить: у нее есть основания для этого. Через два дня она бесследно исчезает. По крайней мере четыре года от нее нет никаких известий.


Конец ознакомительного фрагмента

Если книга вам понравилась, вы можете купить полную книгу и продолжить читать.