Илья остался рядом со мной, сунув мне в руки бокал вина, заявил:

— Классно выглядишь.

— Ты тоже, — кивнула я.

Чистая правда. Илюшка — красавец. В старших классах школы я была в него влюблена. И он в меня вроде бы тоже. Говорю «вроде бы», потому что он сам, похоже, был в этом не уверен. Он учился в Москве, и я, поступив в столичный вуз, лелеяла надежду, что мы будем вместе. Мы виделись довольно часто, но в отношениях особо не продвинулись, я по этой причине очень страдала и пыталась ситуацию изменить. Однажды набралась храбрости и пригласила его к себе, раз уж он сам до этого не додумался. Мы стали любовниками, после чего пыла во мне по неясной причине поубавилось. Так как у Илюхи его и раньше было не особо много, нечего удивляться, что отношения наши стали затухать и вернулись к исходной точке: мы вновь стали друзьями детства, иногда подшучивали друг над другом, намекая на любовь, которая не забывается, но на самом деле ни он, ни я всерьез об этом не думали.

Вот и сейчас он заявил с нежным придыханием:

— Обожаю тебя, — и весело подмигнул.

Его сестрица хмыкнула и отвернулась, а Нина сказала:

— Когда вы наконец поймете, что просто созданы друг для друга.

У родителей была давняя идея породниться. Впрочем, мой папа, в отличие от Нины, на сей счет помалкивал, не потому что идея больше не казалась ему привлекательной, просто не считал вправе ее навязывать.

Я устроилась в шезлонге рядом с Ниной, а Сонька спросила:

— Как твой шляпный бизнес? Процветает?

Ее мать взглянула укоризненно, а я ответила:

— Доход приносит. Правда, пока небольшой.

— С таким папой тебе нет нужды думать о доходе, — съязвила Сонька.

— Да уж, — влез Илья, обращаясь к сестре. — Тебе-то, конечно, с папой не повезло. Все сама, своим умом и талантом.

— Иди в задницу, братик, — хмыкнула Сонька.

А Нина рукой махнула:

— Хватит вам. Кстати, шляпы прелестные. Я купила две. И ты бы могла, если б хоть немного за собой следила.

— Начинается… — Сонька скривилась, демонстративно отворачиваясь.

Шляпный бизнес, как его именовала Сонька, — это небольшое ателье, которое я открыла, вернувшись после учебы домой. Папа рассчитывал, что я буду работать у него, но, узнав о моих планах, возражать не стал. Хотя вуз я закончила экономический, но мне всегда хотелось что-то делать своими руками. Еще в школе я вязала самые немыслимые шапки себе и подругам, а еще очень любила рисовать.

Сонька, безусловно, права. Не будь у меня такого папы, вряд ли бы мечта осуществилась столь легко: папа помог с помещением и с деньгами, конечно, тоже. Но модели я создавала сама, и если бы они никуда не годились, вряд ли бы их стали покупать. А между тем мне пришлось взять еще одного продавца в свой небольшой магазинчик при мастерской. В интернет-магазине за полгода продажи выросли больше чем в три раза. Однако Сонька продолжала считать мою затею блажью избалованной девчонки.

Минут через пятнадцать нас позвали к столу, накрытому в беседке. Шашлык удался. Открыли еще две бутылки вина, шутили, смеялись, и я порадовалась за папу, он больше не хмурился, охотно участвовал в разговоре и выглядел вполне счастливым. Таким, как раньше.

Застолье длилось часа два, Шуговы вскоре уехали, мы с Ильей стали собирать посуду, отец с дядей Андреем сели играть в нарды, Сонька, набирая лишние килограммы, дрыхла теперь уже на качелях, а Нина устроилась в тенечке с книгой.

— Какие планы на вечер? — спросил Илья, когда я складывала посуду в посудомоечную машину.

— Прогулка под звездами и девичьи мечты в светелке.

— Может, дадим свободу нашим предкам?

— Думаешь, они в ней нуждаются?

— Они тоже люди, — засмеялся Илья. — Мы давно никуда не выбирались вместе… глупо тратить все выходные на семейные посиделки.

— Мне нравится.

— Мне тоже. Но досуг следует разнообразить.

— Есть предложение?

— А то. Серега Котов открывает сегодня ресторан после ремонта. Обещал, что будет весело.

— Хорошо, — пожала я плечами. — Когда отправимся?

— Думаю, раньше семи там делать нечего. Пожалуй, пока вздремну. Ты как?

— Посплетничаю с твоей мамой.

— Тогда я пошел.

Илья отправился в свою комнату на втором этаже, а я вскоре присоединилась к Нине. Завидя меня, книгу она отложила.

— Хочешь чаю? — спросила с улыбкой. — Есть вишневое варенье.

— Мое любимое.

— Я помню.

Мы вернулись в беседку, включили электрический самовар. Я расставляла чашки, а Нина принесла варенье из холодильника.

— Мальчики, — позвала она, проходя мимо папы и дяди Андрея, которые устроились под раскидистой липой. — Хотите чаю?

— Спасибо, — отозвался папа, не поворачивая головы.

— Мы предпочитаем вино, — махнул рукой дядя Андрей.

— Игра в нарды всегда казалась мне скучным занятием, — заметила Нина, разливая чай. — Ты ведь хорошо играешь?

— Не очень. Мама хорошо играла. Папа ей часто проигрывал.

— Да, — кивнула Нина, чуть нахмурившись. — Твоя мама — молодец.

— Нина Дмитриевна, — помедлив, начала я. — Я хотела вас спросить…

— Спрашивай.

Она внимательно смотрела на меня, забыв про чай.

— В тот вечер… когда родители в последний раз были у вас вместе… Они поссорились?

— С чего ты взяла? — удивилась Нина.

— Они спали в разных комнатах… Я подумала…

— Они не ссорились. Все это глупости, и мне не очень понятно, почему ты вдруг…

— Не вдруг, — мягко перебила я. — Мы с вами никогда не говорили об этом… но… меня ведь не было здесь. И кое-что осталось неясным…

— Твои родители — прекрасные люди, — заговорила она. Получилось почему-то нервно.

Что ее раздражало: мои вопросы, которые она считала бессмысленными, или необходимость говорить о том, что она хотела бы скрыть?

— Они любили друг друга. И исчезновение твоей мамы никак не связано с твоим отцом. С их отношением друг к другу, я имею в виду.

— Тогда почему бы нам не поговорить о том вечере? — пожала я плечами.

Она едва слышно вздохнула.

— Хорошо. Что тебя интересует?

— Они поссорились?

— Нет. Это был отличный вечер, ничем не омраченный. Мы… мы точно вернулись в свою молодость. Дядя Андрей свою гитару притащил, представляешь? Мы пели, танцевали… и даже играли в бутылочку. Безумствовали, одним словом. И были счастливы.

— И выпили лишнего? Я папу имею в виду.

— Папу? Ты что, не знаешь своего отца? У него редкая способность сохранять трезвую голову, независимо от количества выпитого. Когда разъезжались, он единственный твердо стоял на ногах.

— А мама?

— Что мама? — вновь нахмурилась Нина.

— Она на ногах твердо стояла?

— О господи… Не понимаю, зачем тебе все это…

— Я же сказала: мне просто хотелось бы знать.

— Что знать? Хорошо, хорошо. Твоя мать была пьяна. Если честно, за все время нашей дружбы я никогда ее такой не видела. Но это ничего не значит.

— Что «не значит»? — теперь уже я переспросила.

Нина досадливо покачала головой.

— Она не ссорилась с твоим отцом. Они были счастливой парой.

— Вы это повторяете, как мантру.

— Я говорю правду. Кто бы там чего тебе ни наболтал.

— Значит, наболтать все же могли?

Нина с минуту меня разглядывала с явным раздражением. Невероятно, но так и есть, и это при том, что человек Нина очень сдержанный, если не сказать равнодушный. Не припомню, чтобы она когда-нибудь реагировала столь эмоционально. Само собой, у меня тут же возникли самые черные мысли. А как иначе?

— Нюся, — довольно быстро справившись с собой, заговорила она ровным голосом. Впрочем, он и до этого на крик не срывался, а вот взгляд остался прежним. На сей раз «Нюся» вызывало у меня легкий приступ изжоги, я уже собралась сказать «не зовите меня так», но тут стало интересно, потому что Нина произнесла:

— Когда подобное происходит, слухи неизбежны. Люди любят трясти чужое грязное белье.

— Оно меня, кстати, тоже очень занимает.

— Почему, скажи на милость?

— Ну это просто… Моя мать исчезла, и я хочу знать, не было ли для этого причин.

— Ее нет уже четыре года. Этим делом занимается полиция. А еще твой отец с целой толпой частных сыщиков. Хотя дядя Андрей предупреждал: это пустая трата денег.

— Почему?

— Потому что полиция ничего сделать не смогла, вот почему, — зашипела она, должно быть, опасаясь, что нас кто-то услышит. — Уж можешь мне поверить, они старались. У твоего отца есть друзья, которые очень хотели помочь. Мой муж, к примеру. Да он трижды в день звонил полицейскому начальству. Отец обещал крупную сумму за любые сведения о Татьяне. Никаких следов.

— Вы тоже считаете, что ее убили? — вздохнула я.

Нина вновь довольно долго рассматривала меня, но взгляд изменился: будто я больная, которой никто не может помочь.

— Бедная девочка, — наконец, сказала она, — ты ищешь причину, по которой Таня… просто уехала? Бросив тебя и мужа?

Я мысленно усмехнулась — одна причина у меня, безусловно, есть: возле дома болтается тетка, подозрительно похожая на мою мать, а на день рождения я получаю поздравление, подписанное «мамочка».

— Разные бывают обстоятельства, — философски заметила я.

— Да? Какие же?

— Например, у папы был роман. А что, такое бывает. Живут-живут люди, а потом бац, один из них решает, что ему нужны перемены.