Татьяна Шипошина

Иммунитет. Прививки

Доктор расскажет о вакцинации все, что нужно знать родителям

Рецензент: Редина А. А. — врач-педиатр, аллерголог-иммунолог, специалист по вакцинопрофилактике.

Данное издание не является учебником по медицине. Все лечебные процедуры должны быть согласованы с лечащим врачом.

Часть 1. «Скажите, доктор…»

Глава 1. Как дела?

Я люблю свой вечерний прием в поликлинике. Прием заканчивается в семь часов вечера. Если нет эпидемии гриппа или ОРЗ, или не приходится вести какой-нибудь сдвоенный прием (например, за заболевшего коллегу), то в конце приема выдается свободная минутка. Можно посвятить ее вечной и нескончаемой писанине, можно выйти, поговорить с коллегами. А иногда можно поговорить с больными.

Прошу вас, дорогие читатели, правильно понять последнюю фразу. Она совершенно не означает того, что доктор не разговаривает с больными в иные дни, на приеме или на вызовах. Доктор практически только тем и занимается, что разговаривает! Но часто эти разговоры формальны. Есть в работе участкового врача такие моменты, когда он должен донести до больного максимум информации за минимальное время. Поэтому фразы врача всегда кратки и предельно точны.

С небольшими вариациями, врач повторяет одно и то же, задает больному одни и те же вопросы и часто получает одни и те же ответы. Потому что больной тоже хочет быстрее донести до врача свои проблемы и желания. Иногда мы просто не представляем, до чего же одинаковыми кажутся наши проблемы и пути их решения! Но иногда мы не понимаем того, что за кажущейся одинаковостью скрываются проблемы совершенно разные и даже противоположные.

Конечно, умный и опытный врач умеет произносить по-разному одинаковые фразы. Умный и опытный доктор с первого взгляда поймет, кто стоит перед ним и каких слов ждет от него именно этот человек.

Но для того чтобы что-то объяснить пациенту, любому врачу требуется время. Вот почему я начала эту книгу с того, что люблю свои вечерние приемы. Я люблю их из-за времени! Ведь я работаю в обычной поликлинике, рядовым, участковым детским врачом. Возможно, у моих коллег, которые работают в частных подразделениях медицины, больше времени для общения с больными (если у них меньше больных в час).

Совершенно очевидно и то, что специалист в институте или научном центре, куда я направляю своего пациента на консультацию, сможет уделить ему гораздо больше времени, чем я. А моя задача — послать к специалисту именно того больного, который в этом нуждается. Отделить простое от сложного, а именно — легкие случаи от тяжелых…

Как много общих принципов заложено в нашу, такую обычную человеческую жизнь! Можно сказать, что участковый врач выполняет первую барьерную функцию. Некую первую линию обороны, приемно-распределительный пункт (если сравнивать с военным временем). Если у вас хватит терпения дочитать эту книгу до конца, вы поймете, какие еще барьерные функции я имела в виду.

Ну, а пока…

Прием в обычной, рядовой детской поликлинике подходит к концу. За окошком уже темно, и в кабинет входит последняя мамочка. Она пришла без ребенка. Нужно выписать рецепт на молочную кухню. Эту формальность я завершаю в два счета. И спрашиваю:

— Как дела?

Это необязательный вопрос. И к молочной кухне он совершенно не имеет никакого отношения. Если бы у дверей кабинета стояла очередь, я бы этого вопроса не задала. Но сейчас за окошком вечер, а за столом два человека — она и я. Она моложе, я старше. У нее много вопросов, а я кое-что знаю и могла бы ей ответить. И самое главное — у меня есть время! Именно сейчас!

...

— Как дела? Как Саша? (Как Аня? Как Илья? Как Али? Как Сюзанна?..)

— Хорошо… Доктор, а можно спросить?

— Конечно, можно. Спрашивайте, у меня есть полчасика. Если никто больше к нам не заглянет…

Глава 2. Дети-то изменились

...

— Доктор, я опять со своим вопросом… Я так и не решусь никак… нам прививки делать или не делать?

Ну вот, конечно. Вопрос в цель. Один из самых главных, один из самых трудных.

— А почему вы сомневаетесь?

— Да знаете, доктор, мне не советуют…

— Кто?

— Нашей соседке прививку сделали, и у ребенка температура поднялась… И я боюсь…

Откуда берутся дети

Боится. Возможно, ее опасения не лишены оснований. Мне симпатична эта молодая мама. Хотя возраст — понятие относительное. Раньше считалось, что молодой женщине надо родить первенца лет в двадцать, в двадцать два. Теперь времена изменились. Молодые женщины хотят сначала получить образование, продвинуться по карьерной лестнице, а уж потом думать о детях. Стало «модно» рожать первенца к тридцати годам. А ведь здоровье матери и ребенка не зависит от моды. Да и насчет «первой и последней» любви сейчас гораздо сложнее, чем раньше. Сейчас, прежде чем выйти замуж, девушка (женщина) часто меняет не одного полового партнера. Девушка (женщина), до появления первенца, как правило, несколько лет живет половой жизнью, используя разные виды контрацептивов. Девушка (женщина) частенько курит, или курила, и успела уже попробовать в своей жизни многое. Может быть, травку покуривала, да и не только. И здоровье ее уже не такое крепкое (если крепким было изначально).

Ее муж к моменту рождения ребенка тоже успел накопить в себе много такого, о чем следовало бы пожалеть и чему посочувствовать. Чего стоит одно только пиво! Ну, и кроме пива…

Иногда к моменту рождения ребенка девушка (женщина) имеет в анамнезе (в своей истории болезни) несколько абортов. «У меня было два мини-аборта», — чуть ли не гордо говорит она на первом патронаже (в первый день после выписки из роддома ребенка посещает участковый врач). А потом она же искренне удивляется, почему у нее всю вторую половину беременности была угроза прерывания, почему ребенок родился преждевременно или в срок, но с весом в два с половиной килограмма и с полным набором неврологических осложнений.

Так что ответ на вопрос «Откуда берутся дети?» прост — наши дети рождаются от нас.

Причины и следствия

Вот уж и родить самостоятельно молодой мамочке не разрешили. То у нее подозрение на отслойку плаценты, то слабость родовой деятельности. Кесарево, кесарево, кесарево… Каждый десятый? Или уже каждый пятый?

Вы уж меня извините, но если «модно» рожать к тридцати, значит, «модно» иметь ребенка недоношенного, маловесного, с врожденными нарушениями и не только неврологическими.

Тут мы касаемся очень важного момента, имеющего отношение не только к вопросу о прививках. Поговорим о причинно-следственных связях явлений, происходящих с нами. Когда я слышу такие высказывания: «Нам сделали прививку, и ребенок стал таким возбудимым (аллергиком, получил дерматит, стал часто болеть, приобрел бронхиальную астму и т. п.)», я всегда внутренне качаю головой и пытаюсь перелистнуть медицинскую карточку малыша на первую страницу. А там черным по белому написано, от каких родителей, страдающих какими болезнями родился ребенок, от какой беременности, от каких родов. В карточке даже написано, какими болезнями болели бабушки и дедушки ребенка. А то, что там не написано, врач прочитает между строк, глядя на маму, папу, бабушку и дедушку. На квартиру, в которую принесли новорожденного. Даже пеленки и памперсы могут многое вам рассказать.

Было бы желание слушать…

Остается еще подумать о зарплате родителей, о стране, в которой родился новый человек, и о мире, в котором он теперь будет жить. Об экологических проблемах, о генно-модифицированных продуктах. Вопрос о причинно-следственных связях расширяется. Но если конкретному человеку трудно решить экологические проблемы, то кое-что все-таки в наших силах, согласитесь.

Мы не там ищем виноватого — вот в чем вопрос! Мы частенько хотим свалить свою вину на другого! Или на другое! Бывает, виновата и прививка, и антибиотики, и врачи. Но бывает и иначе. Поверьте…

Возможно, именно поэтому вопрос о прививках сейчас стоит так остро. Ведь прививки существуют очень давно. И даже график прививок, близкий к современному, существует десятки лет. Но дети-то… Дети изменились.

Вы знаете, сколько сейчас детей имеют при рождении первую группу здоровья? Один-два на сто родившихся. Может быть, трое.