Татьяна Устименко
Дважды невезучие
Когда жизнь дает уроки — не пропускай занятия.
Народная мудрость
ПРОЛОГ
— Давай попробуем еще разочек, а? — Зорган прижимался к моему плечу, жарко дыша мне прямо в ухо и пользуясь запрещенным приемом — умоляющей, донельзя жалобной интонацией своего красивого голоса. — Вдруг да получится?
— Прошлой ночью пробовали, — разочарованно буркнула я, отпихивая надоедливого эмпира и с головой укрываясь пестрым лоскутным одеялом, — и позапрошлой, и позапозапрошлой… Так ни гоблина ведь не вышло…
— Рогнеда, — сильная рука любимого мужчины настырно стягивала мое защитное укрытие, а его горячие губы нашли мой вспотевший от волнения лоб и запечатлели на нем нежный поцелуй, — признайся, ты ведь хочешь этого ничуть не меньше меня…
— Хочется — перехочется! — сварливо парировала я, стараясь с помощью своего привычного нахальства скрыть овладевшее мною отчаяние. — Зачем себе и мне зря душу рвешь? Не проще ли принять как данность — ну не получается это у нас, хоть тресни…
— Попытка не пытка! — почти весело откликнулся Зорган, приподнимаясь на локте и заглядывая мне в глаза. — Я вроде как не слабак криворукий и не пессимист, а поэтому знаю четко: что не получилось на третий или пятый раз — получится в сотый…
— Мне столько не вытерпеть, — честно призналась я. — Больно же! Может, ты и не слабак, но садист тот еще…
Краем уха я услышала, как на печке заинтересованно завозился хозяин избы, раздразненный нашим спором. «Вот, мешаем мужику отдыхать!» — виновато подумала я, закрывая глаза и пытаясь уснуть. Но не тут-то было…
— Рогнеда! — Голос эмпира повысился на полтона, приобретая требовательную окраску. — Давай попробуем снова, или я решу, будто ты меня не любишь!
«Ладно, демоны с тобой, уговорил!» — в сердцах плюнула я, откидывая одеяло и садясь.
— Давай! Только быстро!
Виконт белозубо улыбнулся, отшвырнул подушку и схватил меня за руку…
Мы топали целый день без передышки, но река Забвения так и не показалась. Наконец, полумертвые от усталости, мы еле добрели до какой-то крохотной, полузаметенной снегом деревушки и попросились на ночлег. Местные жители ютились в небольших домишках, поэтому нам пришлось разделиться. Нас с Зорганом впустил к себе угрюмый золотушный мужичок, до самых глаз заросший рыжей нечесаной бороденкой, более смахивающей на вонючий козлиный хвост. Казалось бы, подобная характеристика не предвещала ничего обнадеживающего, но в избе у него оказалось неожиданно тепло и чисто. Умяв предложенные хозяином горшок простокваши, кольцо колбасы и полковриги хлеба, мы с эмпиром критически обозрели шаткие лавки и комфортно разместились прямо на полу, расстелив выданные хозяином одеяла и подушки. Сам мужик протяжно зевнул, помолился королеве Смерти и с кряхтеньем забрался на печку, вежливо пожелав нам спокойной ночи. И я совсем уже задремала, когда Зоргана некстати пробило еще на одну попытку…
— Давай стоя! — нетерпеливо командовал Зорган.
— Давай!
— Эх, не получается! — Эмпир взбешенно скрипнул зубами. — Садись на лавку и упрись спиной в печку…
— О-о-ох!.. Ты мне чуть руку не оторвал, — окрысилась я. — И печка как-то подозрительно поскрипывает…
— Прости, но и так ничего не выходит! — повинился любимый. — Вставай на колени…
…На печке послышалось заинтригованное шебаршение, и вниз свесилась лохматая голова хозяина, похоже разбуженного нашими бесплодными попытками.
— Да не напрягайся ты так! — с рычанием потребовал Зорган, его красивое лицо побагровело от тщетных усилий, на челюсти вздулись желваки.
— А ты меня не дергай резко! — парировала я, прикусив губу от нестерпимой боли. — Ой!
…Голова хозяина свесилась еще ниже…
— Есть хоть какое-то движение? — Зорган сорвался на крик.
— Нет!
— Эх!
— Ах!
Но тут раздался жуткий грохот, и на наши упревшие от тщетных усилий головы поочередно свалились сначала дубовый ушат, к счастью — пустой, потом железный котелок, затем — связка вяленых лещей, а напоследок — и сам хозяин…
— Мужик, ты чего? — оторопело спросила я, потирая ушибленный нос.
Зорган смачно ругался, стаскивая с головы гулкий котелок…
— Да ничего! — Разочарованно почесывая отбитый бок, явно обиженный нами хозяин полез обратно на печку. — Просто любиться надо проще, по-людски, а не с таким извращенным переподвыподвертом — как вы…
Я растерянно хлопала ресницами, не понимая — о чем это он? Мой распухший, посиневший палец отзывался острой, пульсирующей болью. Зорган виновато подул на мою истерзанную руку, нашептывая слова извинения и утешения. Мы повторяли свои безуспешные попытки ночь за ночью, но пока, увы, так и не сумели снять с моего пальца треклятое волшебное обручальное кольцо…
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА 1
— Княжна! — Дикий, призывный вопль, донесшийся с палубы, вырвал меня из объятий сладкого послеполуденного сна, чуть не оглушив и едва не превратив в заику.
— Какого рожна? — возмущенно вопросила я, непроизвольно дернулась и выпала из корабельного гамака, окончательно просыпаясь. Помнится, красногорский воевода Нелюд — и по совместительству мой воспитатель в ратном деле — любит вворачивать в свои речи одну занятную фразу, звучащую так: хорошо сказанное слово действует куда лучше, чем метко брошенный топор. И то верно, ибо такое слово если и не убивает, то с ног сносит мгновенно. Вот так и со мной, я уже привыкла — если меня кто-то зовет, причем таким вот, как сейчас, истеричным голосом, значит, случилось что-то нехорошее. Всенепременно и бесповоротно, ибо наше обычное невезение почему-то не пожелало остаться на берегу и тоже отправилось в плавание к острову Ледница. За компанию с нами, так сказать. Интересно, а ему-то какого гоблина там понадобилось?
Предаваясь этаким безрадостным мыслям, я довольно неуклюже вскарабкалась по ведущей из трюма лестнице и выбралась на палубу «Мавиэль-дес-Наорт», легкой бригантины, принадлежащей Слепому стрелку, нелюбезно согласившемуся доставить нас на вожделенный остров. Нелюбезно, потому что я буквально вынудила его отправиться в это путешествие, выполнив поставленное мне условие, изначально казавшееся совершенно невыполнимым. Подозреваю, Стрелок уже неоднократно пожалел о данной мне клятве, но не решился запятнать свою честь, отказавшись от прилюдно брошенного обещания. Как всем известно: не давши слово — крепись, а давши — держись. Его ведь никто за язык не тянул, не так ли? А возможно, и тянули — сама судьба, и именно поэтому мы очутились на борту «Мавиэли».
Мы — это шестеро Воинов Судьбы, вознамерившихся спасти наш мир от грядущей гибели, как бы пафосно ни звучало подобное заявление. Честно говоря, сама не понимаю, как нас угораздило вляпаться в череду самых невероятных приключений, приведших в итоге к столь печальному концу — походу на зачарованный остров. Ведь если рассуждать объективно, нужно быть законченным идиотом или же безмерно самоуверенным храбрецом, чтобы отважиться на такое — добровольно отправиться во владения королевы Смерти, откуда никто еще не возвращался целым и невредимым. И я еще совсем не определилась, к коей из этих двух категорий следует относить всех нас!
Но так или иначе, а против фактов не попрешь, и поэтому приходится констатировать очевидное: в данный момент мы все находимся на борту бригантины и продвигаемся в сторону Ледницы. Причем каждого из нас помимо избитой мечты о мире во всем мире ведет еще и сугубо индивидуальное, заветное стремление. Лично мне очень хочется внести хоть какую-то конкретику в свое туманное, нет — даже устрашающее будущее, напророченное Раскладом Судьбы. Двум аристократам-эмпирам — Зоргану и Вольдемару из дворянского рода дер-Сольен — нужно определиться: кто из них унаследует корону и станет править маркграфством Эйсен. Дракон Трей жаждет доказать всем, и в первую очередь самому себе, что он отнюдь не трус и не слабак. Эльфийский принц Тайлериан избрал участь бродячего менестреля, отрекшись от трона, а юная ведьма Лизелотта — чудом избегшая гибели на костре, пытается утвердиться в дарованных ей магических способностях. И при этом все мы настолько очевидно не уверены в своих силах, настолько нуждаемся в помощи и подсказке, что готовы искать их даже за тремя морями. Или на острове Ледница, на худой конец. Ведь кто еще кроме владычицы Смерти способен разобраться в окружающих нас загадках?
— Наши дела очень плохи, княжна! — мрачно сообщил Слепой стрелок, занявший наблюдательный пост возле борта бригантины. — И неминуемо станут еще хуже!
Мне вовсе не нужно было обладать какой-то особенной прозорливостью, чтобы немедленно догадаться — наш сварливый слепец и явился источником того дикого вопля, который совсем недавно вырвал меня из сонного забытья. Эльф стоял, небрежно возложив руки на планшир, а его безглазое лицо выглядело настолько сосредоточенным, будто он уж если и не видел, то, во всяком случае, как-то по-другому чувствовал приближение грядущей опасности. Возможно — интуитивно, а интуиция — это вам не берестяная свистулька, ее просто так со счетов не сбросишь.
