Арьята отступила на шаг, зная, что именно сейчас произойдет. Находиться рядом с Поводырем в момент перехода на Грань не рисковала даже она…

Шири резко выдохнул, избавляя легкие от воздуха, и почувствовал, как от груди по всему телу острыми иглами расползается холод и он перестает существовать среди живых; как окутывает его мгла Грани и белесые пальцы сжимаются на рукояти косы. Единственный глаз мертвенной зеленью светился во впалой глазнице…

Умирающий лежал возле родника. Грудь его, перетянутая окровавленной неряшливой повязкой, едва заметно вздымалась.

— Ша-айта-ан! — заунывно выругался Поводырь, понимая, что в живых остался кто-то еще. Ведь перевязали же этого несчастного…

Шири присел возле умирающего на корточки. Мужчина с трудом разлепил глаза и попытался что-то сказать. Когда люди ступают на Грань, они видят то, что живым недоступно. Окровавленные пальцы с недюжинной как для живого, так и для смертельно раненного силой вцепились в черную полуистлевшую безрукавку.

— Защити… учени… помоги… е…

Поводырь ощутив, как чужие пальцы прожигают в груди дыру, попытался вырваться, но не тут-то было.

— Да! — взвыл он. — Сделаю, все сделаю! Отпусти…

Жгущие плоть пальцы разжались, оставляя на безрукавке кровавый след. Шири резко прянул назад и занес косу…

— Прочь от него, погань! — разодрал тишину Грани пронзительный вопль, и что-то грязное, всклокоченное, выскочив из-под корней дерева, словно черт из табакерки, кинулось на Поводыря и сбило с ног. От неожиданности тот даже не подумал сопротивляться.

— Ты… ты как меня видишь?! — ошеломленно выдавил он, за шкирку отдирая от себя паренька лет пятнадцати и понимая, что видеть его тот как раз и не должен.

— Прочь от него, поганый умрий! — завизжал парнишка, и, рванув из наплечных ножен меч, попытался рубануть Поводыря по плечу.

Шири, отшвырнув косу, едва успел перехватить клинок.

— Умрий? — удивленно вытаращился он на храброго юношу, догадываясь — его спутали с кровожадной нежитью.

— Не смей его трогать… — надрывался паренек.

Поводырь не нашелся, как нужно ответить, — продолжая недоуменно пялиться на горе-героя и напрочь позабыв, что для живого человека сейчас его прикосновение может быть смертельно. Мальчишка тем временем все больше бледнел. Поводырь, находящийся на Грани, стремительно выкачивал из живого силы, сам того не желая…

Тут Арьята, доселе стоявшая в стороне, решила, что пора вмешаться.

— Ши, да отпусти ты, наконец, этого несчастного! Ему еще жить и жить, а ты мальчишке жизнь укорачиваешь!

Сообразив, что к чему, Поводырь покорно разжал пальцы на воротнике юноши, и тот бездыханным кулем рухнул на траву. Переступив через обморочное тело и подняв косу, спутник Смерти вновь приблизился к умирающему… Тускло блеснуло лезвие, перерезая нить, соединявшую душу и тело. Шири почувствовал, как коснулся щеки легкий порыв ветра, разошлась и сомкнулась мгла за спиной…

Поводырь глубоко вдохнул, заставляя смертный холод отступать и сжиматься до маленькой ледяной искорки в груди. По телу прокатилась теплая волна, разгоняя застывшую кровь. Шири даже порадовался, что сейчас на дворе стоит несусветная жара, мигом вернувшая телу чувствительность.

Солнце вновь окрасило мир в живые цвета. Он потряс головой, избавляясь от противного звона в ушах — неизбежного явления после возвращения с Грани.

— Daeni, ты все еще хочешь пить? Родник там. — Шири махнул рукой в сторону дерева. Мирный плеск воды казался чем-то потусторонним на залитой кровью поляне, напрочь отбивая желание к нему приближаться.

— Да нет, почему-то расхотелось уже, — зябко повела плечами Арьята. — Давай-ка уйдем отсюда поскорее… Э-э-э, и ребенка этого несчастного тоже забери! — добавила она, наблюдая, как спутник цепляет на пояс меч и закидывает за спину пятнистый рюкзак, брошенный им при выходе на поляну.

Поводырь скептически посмотрел на распластанного перед ним юношу. Ему не очень-то хотелось связываться с человеком, способным разглядеть его на Грани. Это какими же ментальными способностями нужно обладать, что вот так запросто вывалиться из живого мира на черту между реальностями и накостылять, ну, или почти накостылять Поводырю Смерти по шее?

— Шири, не будь букой, — с нажимом произнесла девочка.

— Ладно, ладно, daeni, но в случае чего я снимаю с себя всякую ответственность! — мстительно проворчал он.

— Ты и так не слишком ею обременен, — фыркнула Арьята.

Он недовольно засопел, но все же поднял бездыханное тело на руки.

— Ты иди, я догоню, — напутствовала его девочка, вскидывая руки и заставляя землю расступиться под телами.

— Земля дала, земля взяла! — отрывисто бросила она, наблюдая, как смыкается дерн над погибшими…

Раскаленное солнце, перевалив через зенит, медленно и лениво ползло к горизонту, сменяя жаркий плавящийся день на не менее жаркий и душный вечер. Но кровожадным лесным комарам было, кажется, наплевать на духоту. Стоило дневному светилу откатиться к горизонту, как чувство голода выгнало маленьких кровопийц на охоту. Завидев бредущих к озеру усталых путников, оголодавшие комары накинулись на вожделенную добычу, за что немедля оказались вознаграждены громкими аплодисментами и ругательствами злого, измотанного Поводыря Смерти.

Когда они вышли на берег тихого лесного озерца, Арьята уже едва переставляла ноги. Спеша убраться с памятной поляны, они так и не набрали воды. А несколько часов блужданий по лесу совсем измотали менестрельку. Шири тоже порядком устал. Его ноша, так и не соизволившая прийти в себя, уже изрядно оттянула Поводырю руки, и мужчина с облегчением бесцеремонно свалил паренька на расстеленный плащ.

— Вода! — жадно просипела Арьята, тыча пальцем в сторону озера. — Кто куда, а я купаться! — с этими словами, быстро стащив рубашку и шорты, девчонка бодрым шагом направилась к озеру. Гитара небрежно валялась на траве.

— Daeni, ты так уверенна в безопасности сих темных вод? — скептически осведомился Шири, поднимая инструмент и прислоняя его к стволу дерева.

— Плевать! — беззаботно откликнулась Смерть. — Русалки скорее предпочтут тебя, а кракену я на один зуб, не станет он размениваться на такую костлявую мелочь. Кстати, тебе бы тоже не помешало освежиться…

— Что за грязные намеки?! — насупился он.

— Это намеки на грязь, милейший… — рассмеявшись, девочка с визгом окунулась в нагревшуюся за день воду.

Пробормотав что-то нелестное по поводу воспитания некоторых малолетних особ, Шири занялся костром. Через несколько минут вернулась Арьята, неся в свернутом листе кувшинки пригоршню воды, которую не замедлила вылить Поводырю за шиворот. От неожиданности тот шарахнулся в сторону и растянулся на траве.

— Daeni, что ты творишь?! — возмущенно закричал он.

— Ага, попался! А ну, марш купаться, нежить! — заливисто хохоча, отозвалась девочка.

— Это кто тут нежить?! — грозно поднялся Поводырь, надвигаясь на Арьяту. Та отскочила и смешно сморщила нос.

— Ну, точно, нежить! Вон и запашок уже характерный исходит!

— Зато комары есть побрезгуют! — откликнулся Шири, с грустью вспоминая далекие средневековые времена, когда мыться разрешалось только по большим праздникам. И гигиенические процедуры не отвлекали людей от более важных проблем.

— Я предпочитаю чистого тебя и комаров, нежели грязного, но без них, — фыркнула Арьята, обходя его с подветренной стороны. — Так что марш в воду, грязнуля!

Недовольно ворча себе под нос, Поводырь принялся нехотя стаскивать безрукавку.

— Шайтан… — со стоном выругался он, заметив с левой стороны груди следы пальцев, слившиеся в замысловатый узор из запекшейся крови.

— Что случилось? — встревожилась девочка.

— Он меня запечатал! Этот паршивец запечатал меня знаком последнего желания! — Шири опустился на траву, горестно обхватив голову руками.

— Кто, кто тебя запечатал? — склонилась над ним Смерть.

— Этот негодник, все никак не решавшийся испустить дух сегодня на поляне! — воскликнул Поводырь. — Он требовал, чтобы я защитил его горе-ученика! Вцепился в меня, словно клещами…

— И ты согласился исполнить последнюю волю, — догадалась Арьята.

— Пришлось… — вздохнул Шири. — Но я и помыслить не мог, что он меня этой волей запечатает!

— Шири, естественно, ведь в тот момент вы оба стояли на Грани… О чем ты думал?! — простонала девчонка, понимая, что хвататься за голову уже поздно.

— Его пальцы жгли, словно раскаленные щипцы, — попытался оправдаться тот, — и думал я только о том, как бы мне вырваться, пока он во мне сквозную дырку не проплавил!

— Бедный… — девочка сочувственно провела рукой по его волосам. — Ну, ничего, что-нибудь придумаем, утро вечера мудренее. Печать последней воли — это плохо, но не смертельно. Иди, купайся…

Шири, поминая незлым тихим словом всех виновников происшедшего, полез в воду. Дно оказалось хорошее, твердое, крупитчатый ил тонкими струйками просачивался сквозь пальцы. Тихое озеро настраивало на умиротворяющий лад. Зайдя по пояс, он бесшумно нырнул, вынырнув уже на изрядном расстоянии от поросшего осокой берега. Мокрая, отяжелевшая коса так и норовила попасть под руку, мешая плыть. Изловчившись, Поводырь стянул ремешок и распустил волосы, тут же расплывшиеся за плечами белесым прядевом. Отращиваемые сначала исключительно во исполнение обета, со временем они превратились в личную гордость Поводыря и предмет зависти его верной ведомой. Обет сейчас, с высоты прожитых столетий, казался ему совершенно дурацким, и единственным плюсом его исполнения так и осталась отпущенная за эти годы грива. Сначала ее было негоже обрезать, а после свершения задуманного стало жалко. Так постепенно она и доросла до теперешней длины…