— У вас есть обувной магазин? — хмуро спросил он приветливую конторщицу.
— Обувного нет, — расстроилась она. — Хозяйственный — это да, есть, сразу за почтой.
— То есть башмаки негде купить? — продолжал приставать Илья, хотя всё было ясно.
— За площадью есть магазинчик, «Торговля Гороховых» называется. Они огурцами солёными торгуют, капусткой квашеной, мёдом. Иногда у них бывают… резиновые, кирзовые тоже… сапожки. Вам не подойдут, наверное.
— Наверное, — проскрежетал Илья Сергеевич.
…Не ехать же в Ярославль из-за того, что какой-то придурок на машине загнал его в лужу!..
В своих «апартаментах» он натянул мокрые и грязные кеды — ногам сразу стало противно и холодно, да ещё как-то местами, и нужно было ждать, когда противно и холодно станет везде, — куртку и вышел на улицу.
Зоя Семёновна притоптывала на месте и делала энергичные движения руками — грелась в ожидании экскурсантов. Молодая парочка на берегу пруда кормила уточек — молодой человек бросал хлеб, а девушка фотографировала себя на фоне молодого человека и уток; пожилой джентльмен прохаживался в отдалении, как будто маршировал на плацу; лохматый тип сидел на лавочке, свесив голову, и рассматривал букашку, ещё не впавшую в зимний сон. Букашка неторопливо ползла по жёлтой плитке.
— Ну вот, почти все в сборе! — возликовала Зоя Семёновна, когда позади Ильи хлопнула дверь и показалась Екатерина, закутанная в элегантные дымчатые меха. — Больше никого не ждём! Или ждём?..
Остренький носик экскурсоводши покраснел, она то и дело шмыгала им и поддёргивала сползающие очки. Ей бы решительно не помешали меха — хоть дымчатые, хоть недымчатые, любые.
— А где это «Торговля Гороховых», не знаете? — негромко спросил Илья у джентльмена. Тот сдёрнул перчатку и сунул ему холодную сухую руку:
— Николай Иванович.
— Илья Сергеевич. Можно просто Илья.
— Конкретно про Гороховых не знаю, а торговля здесь повсюду, — сообщил тот. — Вон магазин, и с той стороны пруда тоже магазин.
— Мне бы ботинки купить.
— Ботинки? — удивился джентльмен и скользнул взором по субботинским кедам. Сам он был в блестящих коричневых ботинках хорошей кожи и на солидной подошве. — Этого не знаю, не скажу. А огурцы солёные тут знатные!
— За мной, за мной! — призывала Зоя Семёновна. Она шла спиной вперёд и на ходу говорила: — Село наше на Ярославской земле было не просто знаменитым! Слава о нём неслась по всей России-матушке, и не только потому, что здесь выращивали знаменитые сокольничьи огурцы! Хотя и поэтому тоже! Сокольничье — огуречная столица России!
— А Луховицы что же? Не столица? — спросил Николай Иванович и погрозил Зое Семёновне пальцем. — Там даже памятник огурцу установлен!
— Памятник памятником, а наши огурцы к царскому столу подавали и за тыщу вёрст на подводах отправляли — вниз, в Астрахань, и вверх, в Кострому, хотя костромские огурчики тоже неплохие! Но, как мы знаем, на вкус и цвет…
— Все фломастеры разные, — пробормотал рядом лохматый, и Илья оглянулся на него. На лице у того отражалось страдание, глаза были красные и воспалённые, он поминутно облизывал обветренные губы.
— Водички нет с собой? — спросил лохматый, когда Илья оглянулся. — Я из ресторана чего-то… не догадался…
…Должно быть, вчера лохматый пил и остановился только под утро. Интересно, с кем он мог пить? Никто из экскурсантов не подходил ему в компанию! Один?..
— …Знаменитый кирпичный завод! Здесь неподалёку на берегу реки Ухтомки подрядчик Крапивин в первой трети девятнадцатого века основал небольшой кирпичный заводик. Он был очень удачно расположен, да и глины хватало, и она была хорошего качества, и дело у Крапивина пошло. Вот почему село Сокольничье стало быстро богатеть и развиваться. В некоторых документах того времени наше село именуется городом. Считается, что Сокольничье похоже на Санкт-Петербург!
Двигаясь в небольшой группе и стараясь не думать о мокрых носках, Илья смотрел по сторонам.
…Удивительно, что в одном месте сохранилось так много крепких, солидных купеческих домов и особнячков. Войны и революции, на дыбы поставившие весь мир, не наделали здесь особенных бед? Но почему? Как это получилось?
С правой стороны в ряд стояли домики, похожие на магазин «Народный промысел», возле которого Илья утром сидел на лавочке, — двускатные крыши, круглое чердачное оконце, невысокое крылечко. «Продуктовая лавка» — сообщала длинная жёлтая вывеска, устроенная на старинный манер. С левой стороны морщился от ветра пруд, загороженный широкой плотиной. По плотине неторопливой рысью бежала каурая лошадка, катила тележку, на которой боком сидел мужичок в телогрейке и картузе.
Илья вдруг подумал, что в тележке в соломе непременно должны быть яблоки, твёрдые, красные осенние яблоки, холодные и восковые на ощупь. Порыться в соломе, залезть поглубже, раскопать такое яблоко, крепко обтереть его ладонями и надкусить, чувствуя, как стынут в плотной холодной мякоти зубы!..
Лошадь с тележкой, аккуратные домики, колокольня на той стороне и ещё, кажется, баня с подпёртой дверью — всё было из другой жизни, о которой Илья Субботин читал и которой не могло быть в действительности, но странным образом действительность соответствовала нарисованной воображением картинке.
— …Российское предпринимательство шло своим, особенным путём, — надрывалась Зоя Семёновна. — Как нам известно из курса политической экономии, к концу восемнадцатого века в Европе уже вовсю развивалась промышленная революция…
— Ох, не могу я больше, — пробормотал рядом лохматый и скорым шагом двинул в сторону дома с жёлтой вывеской.
— Матвей! — закричала ему вслед несчастная Зоя Семёновна. — Матвей, вы куда? Нам дальше!
— Я догоню! — не останавливаясь, махнул рукой Матвей, и тяжёлая дверь на длинной скрипучей палке с пружинным звоном захлопнулась за ним.
— Болеет парень, — констатировал Николай Иванович. — По всей видимости, вчера злоупотребил!
— С кем не бывает! — радостно сказал Ванечка. — Я однажды тоже так набрался, наутро думал — помру. Помнишь, Лилечка?
Весёлая девушка махнула на него рукой:
— Ну тебя. Хорошо, что меня мама тогда домой забрала, а то бы я с тобой ещё возилась!
— А кому ещё со мной возиться?
— Ну-у, ты будешь в клубах зажигать, а я за тобой ухаживать, что ли? — И она бросила в него перчаткой. Он поймал перчатку, взял в зубы и стал ходить туда-сюда, изображая циркового пуделя.
Все засмеялись.
— Ждать нам Матвея Александровича или не ждать? — сама у себя спросила экскурсоводша. — Он же догонит! Как вы думаете, догонит?
В этот момент Матвей выскочил из продуктовой лавки. Карманы куртки у него с обеих сторон длинно и выпукло оттопыривались, а в руке он держал завязанный сверху полиэтиленовый пакет.
— Вот и ждать не пришлось! — возликовала Зоя Семёновна. — Итак! Кирпичный завод очень быстро стал известен не только за пределами Сокольничьего, но и за пределами Ярославля. Все кирпичи, которые завод выпускал, были именными, на них стояли такие специальные клейма, сейчас в музее я покажу вам, как они выглядели, и до сих пор в Петербурге, да и в Москве в старинных домах можно увидеть кирпичи именно с нашими клеймами.
Илья, двигая ногами в мокрых кедах, пошёл следом, но кто-то придержал его за руку. Он оглянулся.
— Слушайте, мужики, — сказал Матвей, обращаясь к Илье и Николаю Ивановичу, и облизнул губы. Николай Иванович смотрел на него полковничьим взором. — Я вот тут взял… что было. Тяпнем, а? Выручайте.
— Прямо здесь?! — спросил Николай Иванович и оглянулся.
— А закусить? — спросил Илья и тоже оглянулся.
— Закусить есть! — И лохматый Матвей потряс перед ними мокрым кульком. — Огурцы солёные. Говорят, здесь какие-то офигенные огурцы!..
Николай Иванович радостно прочистил горло и крикнул зычно:
— Зоя Семённа, куда следовать прикажете? Этот дом или соседний? Мы с товарищами отлучимся на минутку, вот… Илья Сергеевич ноги промочил! Переобуться бы! Да мы догоним!
— Где же это вы? Как же это вы? — захлопала крыльями курица Зоя Семёновна, но Николай Иванович уже удалялся бодрым пружинящим шагом, а за ним, как две большие собаки разных пород, трусили замёрзший Субботин и лохматый Матвей.
— Вон там за углом чудесная лавочка поставлена, — на ходу говорил Николай Иванович. — Мы там разместимся.
Моментально они домчались до «чудесной лавочки», и Матвей извлёк из одного кармана поллитровку, а из другого пузатую зелёную минеральную воду.
— Запивать будем? — усомнился Николай Иванович. — По-аглицки?
Илья ещё раз оглянулся. Пить с незнакомыми людьми в одиннадцатом часу утра на лавочке ему было внове.
— А разлить?
— Есть, всё есть!..
Появились пластмассовые стаканы, водка забулькала, и командир приказал:
— Ну, взяли!
Матвей маялся, морщился и отворачивался, Илье было интересно и весело, а Николай Иванович делал дело.
— За что пьём? А! За знакомство и за то, чтоб в другой раз без последствий!..
И опрокинул водку в себя. Илья тоже опрокинул, а Матвей глотнул, задышал ртом и припал к минеральной воде.
— Что такое?! — тоном врача, распекающего пациента, воскликнул Николай Иванович. — До дна, до дна!