— Какой сосед?

— Тот, что живет в этой самой квартире.

Девица помолчала.

— Мы зашли в тупик, — резюмировала она. — В этой квартире живу я. Без всякого Селезнева Виктора Павловича! Бабушка с дедушкой лет семь назад переехали в Сочи, а квартиру оставили мне. Дедушка всю жизнь мечтал жить в тепле возле моря!.. В Москву они не приезжают, мы с родителями к ним летаем, а они ни за что!..

Ник взялся за лоб. Собственная рука показалась ему очень холодной, а лоб горячим.

— Двенадцатого апреля, — продолжала Авдотья Андреевна, пожалуй, с сочувствием, — здесь никого не было. И тринадцатого тоже! Я ночевала у Марины, своей научницы. Ну, научного руководителя!

— Вы ученая девушка? — спросил Сандро и улыбнулся. — Мой брат Нико тоже ученый.

Авдотья Андреевна мельком посмотрела на Ника.

— Я занимаюсь индонезийским фольклором, — пояснила девица. — А вы?..

— Аэродинамикой.

— О!..

Все трое помолчали, словно собразуясь со своим новым положением.

— Странная история, — наконец сказала Авдотья Андреевна. — Просто чепуха какая-то редкостная. Хотите кофе?

Сандро немедленно захотел кофе.

Девица куда-то вышла, а Ник хмуро велел брату хотя бы не лезть в ванну.

— Ты уже поел, попил, осталось только ванну принять!

— А что? — Сандро ухмыльнулся. — Это было бы отлично.

Авдотья вернулась с крохотными кофейными чашками в руках.

— Но ведь в полиции, — начала она, — проверяют паспорта! Или я ошибаюсь? У этого вашего так называемого свидетеля в паспорте не может быть написано, что он живет здесь, потому что он здесь не живет.

— Вот именно, — сказал Сандро с удовольствием. Девица чем дальше, тем больше ему нравилась.

— Произошла какая-то путаница, — вступил Ник. — И мы пока не можем в ней разобраться.

Она разлила кофе и рядом с сырной тарелкой, наполовину съеденной, появилась дополнительная — со свежей малиной и орехами.

Сандро застонал:

— Я же знал, что вы ангел!.. Чистый ангел!..

Авдотья Андреевна хмыкнула.

— Что вы от меня хотите? — спросила она, пригубив кофе. — Чтобы я пошла в полицию и заявила, что здесь отродясь не было никакого Селезнева?

— Это было бы… прекрасно, — сказал Ник, не ожидавший от нее такого благородства.

Кофе и лапша одно дело, а идти куда-то и что-то там заявлять, подписывать, доказывать — совсем другое, неравнозначное.

— Я бы за вами заехал, — предложил Сандро, сверкая глазами. — Только машину мне отдадут! Она, видите ли, возле тюрьмы осталась.

— Можно подумать, у тебя одна машина, — пробормотал Ник.

— Точно! — возликовал брат. — Поедем на другой!

— Но он же откуда-то взялся, — продолжал Ник, — этот человек! Он приехал на лифте, вышел и подошел к вашей двери. И достал ключи!..

Авдотья Андреевна немного подумала.

— Когда это было?

— Позавчера.

— В котором часу?

— Вечером, — сказал Ник. — Точно не помню, но вечером! После работы я поехал к нотариусу выяснять подробности этого самого завещания. Нотариус дала мне адрес, и я пришел сюда. Мне даже звонить не пришлось, потому что какая-то девочка вела на прогулку собаку. Мопса, похожего на табуретку! Она открыла дверь, и я зашел.

— Моня, — кивнула Авдотья. — Со второго этажа. Вредное животное.

Сандро доел с тарелки сыр и теперь горстью зачерпывал орехи, ссыпал в пасть и энергично жевал.

— Позавчера я приехала поздно, — задумчиво продолжала Авдотья Андреевна. — После одиннадцати, должно быть. Нет, какая-то дикая история, честное слово!..

— И все же, — вмешался Сандро, прожевав, — можно я заеду за вами, допустим, завтра? И мы съездим в отделение, и вы им скажете, что Селезнев Виктор Павлович здесь не проживает! Можно?..

Авдотья Андреевна пожала плечами.

— Мы не злоумышленники! — умоляющими, страдающими и черт знает какими глазами глядя на нее, продолжал ныть Сандро. — Мы безвинно пострадавшие!

— Сандро, — перебил Ник. — Не кривляйся.

— А вы старший брат, да? — живо спросила Авдотья.

Ник кивнул.

— И опекаете младшего?

— Я совершенно самостоятельная личность! — воскликнул Сандро. — В опеке не нуждаюсь, нахожусь в здравом уме и твердой памяти.

— По-моему, никто в здравом уме и твердой памяти не читает рэп, — заявила Авдотья.

Братья Галицкие переглянулись.

— То есть вы меня узнали? — на всякий случай уточнил Сандро.

— Вас не узнать трудно, — сказала девица. — Вами переполнен интернет и телевизор. Только вчера показывали повтор финала конкурса «Вопли»! Вы его судили.

— Судили-рядили, — повторил Сандро. — Почему вы сразу не попросили у меня автограф?

— За каким лешим ей твой автограф, Сандро?!

— Почему вы так странно друг друга называете? — осведомилась девица. — Вы же Александр, да?

— А он Николай! Наш грузинский дедушка так нас называл, и теперь все тоже так называют — Нико и Сандро! А что? Вам не нравится?

Ник положил на салфетку тоненькую невесомую кофейную ложечку. Подумал и переложил ее в блюдце, рядом с чашкой. Немудрящие действия он проделывал медленно и сосредоточенно.

Все ясно и понятно. Брат позабыл обо всем на свете. Ему понравилась Авдотья Андреевна — еще как понравилась! — и на все остальное ему наплевать. Уголовное дело, кутузка, майор Мишаков, неизвестное наследство — фьюить! — и выдуло у него из головы словно свежим апрельским ветром. Глаза блестят, улыбается умильно, того и гляди на одно колено встанет!..

Как бы его приструнить?..

— Авдотья Андреевна, — Ник приступил к приструнке, — можно ваш телефон? Мы переговорим с адвокатом и позвоним вам. Если понадобится, вы согласитесь подъехать в отделение и подписать показания? Что не знаете никакого Селезнева и что он здесь не проживает?

— Фамилия нашего дедушки Дадиани, — Сандро не обратил на изменившийся тон брата никакого внимания. — Он, знаете ли, был грузинский князь!..

— Уймись, — пробормотал Ник. — Что такое!..

— Запишите мой номер, — продолжал Сандро. — Нет, лучше я вам сам позвоню, и он у вас определится!.. Нет, сейчас не позвоню, у меня телефон выключен и включить его я не могу. Журналисты одолевают!..

— Понятное дело, — кивнула Авдотья Андреевна. — Вы же еще какая знаменитость!

Сандро словно осекся и посмотрел на нее с некоторым подозрением.

— Эта девушка надо мной смеется, — сказал он брату. — Я прав?

— Прав, прав, — подтвердила Авдотья и встала. Они оба моментально поднялись тоже.

Сидеть в присутствии женщины можно в двух случаях, учил дедушка Дадиани. Если у тебя отнялись ноги и если она угощает тебя обедом. Во всех остальных случаях позволительно только стоять.

Авдотья по очереди посмотрела на братьев. Они были значительно выше нее, и ей приходилось смотреть вверх.

— Вот телефон. — Она записала карандашом на бумажке и отдала ее Нику. Тот сунул в карман. Сандро проводил бумажку глазами. — Если понадобится, звоните. Я сделаю все, что нужно. — И пояснила: — Из принципиальных соображений. Я-то точно знаю, что в моей квартире нет и не было никаких Селезневых… как дальше?

— Селезнев Виктор Павлович, — машинально повторил Ник. — Спасибо вам.

— За то, что не вызвали наряд и не выбежали с воплями, — серьезно продолжил Сандро. — Правда, спасибо. И вы очень красивая девушка.

Перед подъездом братья некоторое время постояли молча, один глядел налево, другой направо.

— Ты бы себя в руках держал, — сказал Ник в конце концов. — Смотреть на тебя, козла, тошно.

— Я на ней женюсь, у нас будет трое детей, и все мальчики, — ответил Сандро. — Вот клянусь тебе.

— Бог в помощь.

По бульвару они дошли до первого попавшегося магазина, торговавшего телефонами, купили сим-карту — покупал Ник, а Сандро делал вид, что читает афишу. Как только телефон заработал, Сандро первым делом позвонил Авдотье Андреевне.

— Это я, — сказал он так нежно, словно все трое детей были уже на подходе, — Сандро. Мы только что у вас были с братом!.. Это мой телефон, вы его запишите и не потеряйте!..

Ник пошел быстрее, чтобы не слышать этой чепухи.

… Нужно вернуться на работу, понять, что пошло не так в Новосибирске. Оформить визу в Бразилию. Хотя туда пускают без виз, можно расслабиться.

Нужно разобраться с опасным наследством, но как?.. Как?!

Ник оглянулся на брата, который не отрывался от телефона, размахивал свободной рукой, выписывал ногами кренделя по тротуару, словно танцевал, и улыбался так, что Ник тоже невольно заулыбался. Сандро не станет ничем заниматься. Завтра он улетит в Питер, потому что у него там «баттл», «лайв», «кранк» или еще какая-нибудь чепуха, Ник плохо разбирался в том, чем занят брат. Или наоборот — никуда не полетит, останется в Москве ухаживать за Авдотьей Андреевной Кутайсовой, и тогда есть некоторая надежда, что он свозит ее к майору Мишакову, а она подтвердит, что никаких Селезневых в квартире номер семь в двенадцатом доме по Подколокольному переулку не проживает!..

…И что это даст?

Ну, допустим, некоторую отсрочку и надежду на то, что майор отвяжется. Но Ник отчего-то твердо знал, что майор уже вцепился, впился, как клещ в лосиную шкуру, просто так от него не отвяжешься, он будет прогрызать шкуру до последнего, до конца, до мяса.