— Повторите, пожалуйста, вопрос, — попросила я, и следователь нахмурился.

— Какой возраст клиентов, чем занимаются? — спросил он. Я лихорадочно соображала. Машина. Их интересовал Сережа, но еще больше — машина. Эта непонятно откуда взявшаяся потрепанная машинка с прокуренным салоном. Самая очевидная версия — что мой муж перевозил в машине что-то незаконное. Наркотики? Оружие? Черный нал? Кто знает, что за «версии» в голове у этого уверенного в себе молодого следователя. Может, он считает, что я через психологический центр торгую пушками и взрывчаткой. Сережа, как говорится, добывает, а я — передаю страждущим. Мы со следователем одновременно, не сговариваясь, отвернулись, избегая сталкиваться взглядом. Затем он откашлялся и продолжил.

— Вы знаете, за что вас задержали? — спросил сухо.

— Я знаю, что в машине нашли что-то, верно? Я не имею к этому никакого отношения.

— Да, конечно, — фыркнул следователь. — Никакого отношения.

— Простите, как вас зовут? — спросила я, наверное, в пятый раз. Слишком много лиц сегодня прошло мимо меня, слишком много людей задавало мне одни и те же вопросы, и моя память отказалась запоминать их имена.

— Максим Андреевич, — любезно повторил следователь, продолжая что-то черкать в листе. Бог его знает, чего он там пишет.

— Максим Андреевич, Сережа… Мой муж Сергей приехал сегодня утром из командировки.

— Он уезжал по работе? Где он работает?

— Он… нет, он нигде не работает.

— Вы же сказали, что работает.

— Да, сказала, — расстроенно согласилась я.

— Соврали? Бывает, — ответил следователь с эдакой показной доброжелательностью.

— Да ничего я не соврала. Это мы просто так называем… Просто чтобы как-то называть его отлучки, — мой ответ обескуражил следователя. Объяснить такое было непросто. Мой муж — это всегда непросто. Он уезжал куда-то, иногда со словами «достало меня уже это все», а я говорила себе слово «командировка» и спокойно шла пить чай.

— Он часто уезжает? — тут же поставил новый капкан следователь.

— Не так чтобы часто.

— Как часто? Раз в месяц, два? Три?

— Наверное, раз в месяц. Я не помню точно.

— Значит, не помните? — хмыкнул следователь.

— Почему вы мне не верите? — спросила я с агрессией, чувствуя, что запуталась. — Он живет с нами, но как бы сам по себе. Он был таким всегда. То работал, то не работал. Уезжал, но всегда возвращался. И вот сегодня тоже. Приехал на машине — с самого утра, да еще такой гордый, сказал, что нашел работу.

— Сказал, какую?

— Не сказал, — покачала головой я.

— А вы не стали спрашивать, — холодно хмыкнул следователь.

— Не стала. Не важно это мне, понимаете? Когда у тебя двое детей, ты не задаешь вопросов. Ты просто хочешь знать, будут ли у них сапоги зимние. И потом, никогда в жизни Сережа не делал ничего такого, за что мне пришлось бы краснеть.

— Серьезно? — удивился следователь. Я тряхнула головой.

— Никогда не сделал ничего нелегального, — поправилась я. — Я имею в виду его работу. Вернее, как — работу… Он всегда только подрабатывал, а не строил какую-то там карьеру. Карьера — это не его. Сережа — он ни с кем долго не может работать, ему то один начальник идиотом покажется, то другой — рвачом. В общем, он то уволится, то устроится. Он не очень в этом хорош, а тут вдруг — машина, и он работает. Да еще он предложил мне помочь с покупками к Новому году. Чтобы я не тащила сумки в руках, понимаете?

— Я все понимаю, Елизавета Павловна. Я все отлично понимаю, — кивнул следователь, не отрывая взгляда от бумаг. Я поймала себя на острейшем желании схватить большой дырокол со стола и звездануть ему по башке. Он не верит ни единому моему слову. Правда, если я его тресну, вряд ли это повысит кредит доверия. Я закрыла глаза и заставила себя медленно вдохнуть и еще медленнее выдохнуть. Если верить моей сестре Фаине, эта техника помогает понизить уровень стресса, обогатить кровь кислородом, замедлить сердечный ритм. Простыми словами — успокоиться. Мне не помогло.

— Максим Алексеевич, я понятия не имела…

— Максим Андреевич, — поправил он меня.

— Да-да. Максим Андреевич, я не знала, что за дела у моего мужа были в Краснодаре, но я вас уверяю, что он по доброй воле ничего нелегального делать бы не стал. Он же не идиот, в самом деле. Его подставили. Использовали вслепую.

— Вслепую, значит? — переспросил следователь таким тоном, что было понятно — мои романтичные теории его откровенно веселят. Мол, и вы туда же. Невиновные все кругом, блин.

— И вообще, у нас презумпция, не так ли?

— У нас — да, — кивнул следователь, поставив особый акцент на слове «нас», показывая, для кого именно тут, в кабинете, будет презумпция. Для них, для следователей, для полиции. — Давайте начистоту. Под пластиковыми накладками в дверях автомобиля, на котором вы передвигались, были обнаружены упаковки, предположительно с героином. Экспертиза установит все точно. Однако я думаю, не стиральный же порошок «Дося» вы перевозили под накладками, верно?

— Героина?! — уставилась на него я, испытав вдруг острейшее желание встать и выпрыгнуть из окна, спастись бегством или просто заорать.

— Да, Елизавета Павловна, с героином вас взяли. Понимаете, что мы с вами шутить шутки не можем. Все очень серьезно. И я готов вам пойти навстречу, если и вы ко мне навстречу пойдете.

— Я уже…

— Уже… что? — опешил он.

— Я уже на ней. На встрече с вами.

— Что? — переспросил он, а я только махнула рукой. — Так, Елизавета Павловна, вы говорите — вслепую использовали. Ну, допустим — только допустим, ваш муж купил машину с наркотиками, и наркоторговцы, бесстрашные люди, дали ему просто так уехать с целым состоянием в дверях его «Рено». Допустим?

— Допустим, — кивнула я. — Только ему машину купить не на что.

— И даже это мы не станем принимать в расчет. Нашел деньги. Занял. Договорился. А его подставили — бедного невиновного Сергея Ивановича Тушакова, тридцати трех лет. А убежал-то ваш муж зачем? Если он даже не знал, как вы говорите, что у него в машине. Ну, что же вы молчите?

— Я не молчу, — ответила я, ошарашенно глядя прямо перед собой — в никуда. — Я просто не знаю, почему он сбежал. Может быть, от шока…

— Значит, нервы расшалились, так? — перефразировал следователь. Я закрыла глаза и снова досчитала до пяти. Я попыталась посмотреть на ситуацию следовательскими глазами, и мне совсем не понравилось то, что я увидела. Холодным, но не морозным, а мерзким мокрым утром тридцать первого декабря в серебристом «Рено Логан» с краснодарскими номерами задерживают мужчину и женщину. Задерживают с проблемами. На требования государственного инспектора остановиться Сережа вдруг разнервничался и, вместо того чтобы остановиться, почему-то пронесся мимо, идиот чертов, оставив полицейского с его жезлом позади. Взвыли мигалки, Сережа ускорился. Я заорала, он тоже заорал, так мы и орали все то время, что я участвовала в «погоне». Вот уж точно, опыт, без которого я бы обошлась. Машин на дорогах было немного, москвичи уже уехали из города на праздники, так что скорость Сережа развил очень приличную. Я сидела рядом с ним, кричала от страха, оборачивалась, закрывала глаза руками, не понимала, что происходит, но со стороны — из машины полицейских — этого было не видно. Со стороны все выглядело просто: мужчина и женщина на серебристом «Рено Логан» пытаются скрыться, уйти от погони.

— Я ничего не знала, — пробормотала я неуверенным тоном. — Он перепугался.

— Чего?

— Я не знаю, чего.

— Может быть, того, что попался? — предположил следователь.

— Я не знаю, не знаю, — как попугай, повторяла я.

— Разберемся, — ответил Максим Андреевич уверенным, даже угрожающим тоном. То, что Сережа решил погоняться наперегонки с полицейскими, было нехорошо. Ведь это означало только одно: Сереже было что скрывать. Он ждал неприятностей, он их боялся. Кричал на меня в машине, чтобы я заткнулась, кричал, что это все из-за меня, черт его знает почему. Что «будь они прокляты, мои дурацкие салаты». А ведь я даже не хотела их готовить. Если бы Сережа не вернулся из своей так называемой командировки в Краснодар, я бы пошла отмечать Новый год к моей сестре Фаине. Я бы сидела за ее столом, болтала бы с ее бойфрендом Игорем Вячеславовичем Апрелем, к слову говоря, по профессии тоже психологом. Так что тем для разговоров у нас много. Мы бы пошли запускать ракету, мы бы пили шампанское, и Фаина ругала бы меня, потому что я как бы кормящая мать, а Игорь бы Вячеславович говорил, что от одного бокала все равно ничего не будет. Мы с детьми почти уже уехали к сестре, когда Сережа мне позвонил. Подумать только, если бы я уехала и забыла дома телефон, ничего бы этого не было.

Но Сережа вернулся. Он всегда возвращается.

— Значит, вы говорите, этой машины у вашего мужа не было, что это не его машина.

— Я говорю, что не знаю, откуда у него машина.

— Но вас не удивило само наличие машины? Вы же как-то сели в нее.

— А почему бы мне в нее не сесть? В конце концов, хоть я не знала, откуда машина, но не допускала даже мысли, что с ней что-то не так.