— Папа! — он слегка наклонился, она обхватила его за шею.

— Чего не позвонила папке-то? — спросил он, не глядя на Ольгу. Она как раз вышла из спальни и смотрела на мужа.

Теща с тестем только развели руками, не понимая толком, что произошло между ними.

— Жили-жили и вдруг на тебе — развод, — бормотала Людмила, — может, поговорили бы, да и уладилось бы все.

Петр, уже весь седой, хмурился, предложил зятю присесть за стол, а сам показал жене на дверь:

— Пойдем, мать, во времянку, дело есть. Настя, ты тоже пошли с нами, пусть родители поговорят.

Все вышли.

— Оля, это как понимать? Ничего не сказала, не позвонила… я с работы, а вас нет. Что на тебя нашло?

— Это на тебя нашло. Ты последний месяц весь в командировках. И не надо мне говорить, что для семьи стараешься деньги заработать. С той самой Наташкиной свадьбы тебя как подменили. Ты же со мной почти не разговариваешь, торопишься скорей из дома уехать, — Ольга отвернулась к окну, ему показалось, что она плачет. Но вновь повернувшись, увидел, что в глазах ни слезинки.

— Погоди, давай разберемся, в чем ты меня обвиняешь, конкретно хочу знать, что тебя не устраивает.

— Нелюбовь твоя не устраивает. Все эти годы я старалась, очень старалась быть хорошей женой. Да в общем-то, мне и стараться не надо было, это все вот отсюда шло, — она показала на сердце, — думала, и ты любишь. Мне и слов-то от тебя не надо было, лишь бы чувствовать, что ты любишь…

— Вот же привередливая ты, Ольга! Люди смеяться будут, что ты от меня ушла, потому как причины нет.

— Ошибаешься, причина есть. Ездишь ты к своей «королевишне», с которой на свадьбе танцевал… Знаю я точно, проболтался твой Игорь сестре своей, а та Наташке рассказала… Ну а дальше, как водится, по цепочке до меня дошло.

— Да брось ты, сплетни это…

— Вот я и бросила. Тебя бросила. На развод подаю. Квартиру будем делить и все имущество. А пока у родителей с Настей поживем.

Александра, как будто дубинкой по спине огрели, от таких слов он даже немного ссутулился.

— Поверила, значит, Наташкам, Машкам разным, меня слушать не желаешь. Да я ни разу, никогда… Только ты у меня была… Дура ты, Оля, раз так поступаешь! Сиди тут, накручивай себе дальше, — он пошел к двери, остановился, уже взявшись за ручку, — и вот что, Настю не держи, хочет, пусть приходит, а сама, как знаешь.

— Не дождешься, чтобы я Настю удерживала, ты отец ей, так что обязанности отцовские с тебя никто не снимал.

В Сашкиных глазах появилась злость, ничего не сказав, он хлопнул дверью. Возле своего дома увидел мать, которая уже узнала, что Ольга ушла.

— Ну как же так, сынок? Не помню, чтобы ругались… и вдруг собрала вещи и ушла.

— Да пусть идет, мать, пусть разводится, — Сашка нервно открыл квартиру, — раз ума нет, думает, проживет без меня.

— Дочка же у вас, жалко же внучку.

— Дочка пусть приходит в любое время, Насте я всегда рад.

Валентина, так и не дознавшись причины, ушла домой.

— Ты, сынок, заезжай к нам, пообедаешь, а то голодом, поди, сидишь.

Есть Сашке не хотелось. Он вдруг почувствовал навалившуюся усталость — сказывалась ночная дорога — и он, раздевшись, завалился спать.

Проснулся уже вечером, сразу не понял, что случилось. Показалось, кто-то стукнул на кухне по окну, потом понял, что это поднялся ветер. Прислушался: в квартире было тихо, телефон тоже молчал. Он вспомнил о происшедшем, и на душе стало тяжко. Впервые за столько лет остался Александр в квартире один. И вроде нет в этом ничего страшного, а как-то непривычно.

В квартире было все как и прежде, все вещи на местах, но чего-то не хватало. Вот Настин уголок, где она делала уроки, вот те же самые шторы на кухне — вспомнил, как Ольга показывала их ему и спрашивала: «Тебе нравится?»

Шторы как шторы, а она почему-то всегда интересовалась, понравится ли та или другая вещь мужу. Сашка давно ей доверял, с ее легкой руки дома было уютно. Он машинально подошел к холодильнику, вспомнив, что ничего из продуктов не купил. Открыл и, к своему удивлению, увидел продукты, в небольшой кастрюле были щи, которые Саша так же машинально подогрел. Он не знал, откуда они там взялись, может, Ольга сварила, да потом резко надумала уйти от него. А может… неужели специально оставила… От этих мыслей стало почему-то легче.

Зазвонил телефон. Это была Вероника. Сашка только сейчас вспомнил о ней.

— Слушай, подскажи, я вот решила машину поменять, — она назвала марку понравившегося автомобиля, — как думаешь, хорошая модель?

Сашке этот вопрос как снег на голову, да и не ездил он на иномарках.

— Даже не знаю, что тебе посоветовать, у меня отечественная. Но вообще говорят, что хорошая машина.

— Понятно. Разберусь. Ты когда к нам из своей провинции выберешься?

Сашка потер лоб, будто это поможет думать быстрее.

— Не знаю, пока не поеду, дела есть.

— Ну смотри, как надумаешь, позвони мне.

Он отодвинул телефон, вспомнив Веронику, — легкую, игривую, стройную. Но почему-то не испытал тех чувств, которые испытывал перед каждой поездкой. Вроде бы вот — все доступно, звони и договаривайся. И никто не спросит, куда поехал, — Ольги нет дома. Но Александру почему-то не хотелось звонить. Он и сам не понимал в этот момент, чего ему хочется.

Так прошла неделя. Сашка взял небольшой отпуск, твердо решив, что с Игорем больше не будет работать. Почти все время был у родителей, помогая отцу ремонтировать баню. Потом возвращался в свою пустую квартиру. Когда звонила Настя, приходил раньше.

Постепенно злость на Ольгу прошла, и он чаще стал задумываться о том, что жена, возможно, права, были у нее основания обидеться, высказать все. Но зачем на развод сразу подавать? Этого Сашка не понимал.

«Может, еще не подала», — подумал он и в субботу поехал к Синицыным.

Ольга снимала во дворе белье, рядом никого не было. Она даже испугалась — так тихо он подъехал.

— Я это, не пугайся, — взялся за бельевую веревку обеими руками, — давай поговорим.

— А что изменится?

— Ну, хотя бы ты будешь знать. Я ведь, Оля, не изменял тебе. Но, если честно, виделся с ней в городе, просто виделся. Нашло на меня что-то… но так получилось, думаю, к лучшему… Не изменял. Вот как хочешь думай, не изменял.

— Ну да, и меня не замечал, как будто не жена тебе, а обуза какая-то.

— Пойдем за ограду, присядем, чего мы тут возле простыней стоим.

Они вышли, сели на скамейку. Сашка, как никогда, был серьезен. С таким серьезным лицом он даже в загсе не был, когда поженились. Он и предложение сделал ей играючи, как будто на прогулку пригласил, и жил потом по инерции. И только сейчас понял, что именно такая жена, как Ольга, всегда была ему нужна. Она знала все его привычки, знала, когда промолчать, понимая даже его взгляд, даже его молчание.

— Я тебе не рассказывал никогда, просто забыл этот случай из детства. А сейчас вспомнил, вот в эти дни вспомнил. Пацанами были, по возрасту как Настя сейчас. Пошли весной на речку. А там ледоход. Дурачились возле берега, на лед выскакивали, потом обратно на берег. Ну, я отбежал чуть дальше, а льдину оторвало и медленно так стало относить от берега. У пацанов глаза испуганные, кричат: «Прыгай!» А я как скованный стою, растерялся. А льдину относит. Берег отдаляется. Чувствую, что мне к берегу надо, а как — не пойму. Смотрю, рядом еще льдины, вроде крепкие. Я решился и прыгнул, потом на другую, они качаются, еле на ногах устоял, но до берега добрался. Просто успел. А так бы унесло. Так вот, Оля, сейчас у меня что-то похожее, как в детстве, на льдине: знаю, что к берегу надо, стараюсь добраться… но пока еще не на берегу.

Ольга всхлипнула:

— Да уж, сильно ты гребешь к своему берегу, последний месяц из дома старался удрать.

— Ну ты же видишь, я дома, я никуда не хочу, мне лишь бы вы с Настей всегда рядом были, — он наклонился к ней, — ты только не плачь, а то сейчас выйдут тесть с тещей и скажут, что до слез довел. А разве было такое, чтобы ты плакала?

— Было, недавно было, просто ты не замечал.

— Ну прости, Олюшка, чурбана такого. Иди сюда, я согрею, скамейка холодная, — он легко усадил ее к себе на колени, как маленькую.

— Ты чего? Отпусти! — она возмущалась, упиралась, но вырваться из сильных Сашкиных рук было невозможно. Так и застала их Настя.

— Ой, папа, ты маму, как маленькую, держишь.

— Отпусти, ребенка постесняйся, — упрашивала Ольга.

— Так я и ребенка могу взять, мне не тяжело. Настя, иди к нам, — девочка подбежала.

— Мам, а я к тебе на колени, смотри, как здорово, — Настя попыталась сесть на колени к Ольге. Сашка смеялся, обнимая обеих.

Вышла теща, всплеснула руками:

— Да упадете же все! Чисто как дети!

Наконец Настя встала, за ней Ольга, поднялся и Сашка.

— А что, бабушка, смешно же было? — веселилась Настя.

— Да ну вас, — махнула рукой Людмила, — делать вам нечего, пойдемте лучше обедать.

— Ну, вы идите, — сказал Сашка, — а я домой, слышь, Оля, подумай…

Настя перестала смеяться, с недетской тоской смотрела то на отца, то на мать.

— Пойдем с нами, мы пирожки испекли, — предложила Ольга.