— Здесь, — сказала Танахайа и остановилась.

И вдруг, невероятно удивив Моргана, громко запела на своем языке, он не понимал текучих модуляций ее голоса, мелодия поднималась и опускалась, словно плыла по темной стремительной реке.

— Я спела о реке Т’си Сайасей, — сказала она, когда короткая песня закончилась. — Вот что она означает: «Ее кровь холодна, Ее мысли зелены, Она старше Мысли, шире Времени». Это гимн великому лесу и рекам, что являются его венами. — Танахайа широко развела руки в стороны. — Я рада снова тебя видеть, — воскликнула она, словно река могла ее услышать. — Хорошо. — Она повернулась к Моргану, по ее губам пробежала улыбка, и она стала похожа на озорную девушку. — Теперь, когда мы наконец до нее добрались, — продолжала она, — ты сможешь поймать рыбу? Или предпочитаешь резать тростник?

— Я уверен, что смогу поймать рыбу, — заявил Морган без особой убежденности.

— Ну, тогда займись рыбой, а я буду резать тростник, — предложила Танахайа.

— Зачем?

— Чтобы сделать лодку, конечно.

Морган в смятении смотрел на редкие хрупкие стебли, росшие вдоль ручья, и куда более густые на берегах реки.

— Мы будем строить лодку из этого?

Танахайа рассмеялась, Морган уже довольно давно не слышал ее смеха, подобного птичьей трели, и он показался ему ободряющим, но совсем не похожим на смех смертных.

— Если только ты не рассчитываешь добраться до Да’ай Чикизы вплавь, тогда да, принц Морган, мы будем строить лодку.

Бинабик поставил камень на границе лагеря, почесал Вакану за ушами, что всегда нравилось волчице, и она вываливала язык и закрывала глаза. Они не стали разжигать огонь из-за норнов, которых заметили всего два дня назад.

— Нет, не спеши пока упаковывать наши немногочисленные вещи, — сказал Бинабик Сискви. — Нам нужно устроить семейный совет и многое обсудить.

— Позволь мне совершить еще одну попытку, — сказала Квина. — Клянусь нашими предками, я смогу отыскать след.

— Но сегодняшний день говорит мне другое, — ответил ее отец. — Нет, сначала мы должны сесть и все обсудить, как семья.

— Но здесь не Минтахок, — недовольно возразила Квина. — Тут нет огня, чтобы за ним ухаживать, нет поручений, которые следует раздавать. И чем выше забирается в небо солнце, тем больше мы теряем времени.

— Именно так, — ответил Бинабик. — Если ты преследуешь то, что не в силах увидеть, тебя могут застать врасплох враги, которых ты не заметил.

— Избавь меня от старых поговорок, отец, — с кислым видом заявила Квина. — Я думаю, что слышала их все. Кто произнес эти мудрые слова? Твой мастер Укекук? Или хранитель манускрипта из нижних земель?

— Так уж получилось, моя острая на язык дочь, что эта фраза принадлежит моей матери — и твоей бабушке, — и она была права, потому что она и мой отец попали в снегопад и погибли. Вот почему ты не знала ее и своего деда — а только родителей матери.

Квина пожалела о своих последних словах, но не считала себя слишком уж виноватой.

— Почему именно сейчас? — спросила она. — Почему не поговорить вечером, когда мы не сможем искать принца Моргана?

— Потому что прошлой ночью я думал, — ответил ее отец. — Я думал долго, пока ты и Младший Сненнек издавали столько звуков во сне, что могли напугать медведей. И, кстати, раз речь зашла о нем, где твой нареченный?

— Сненнек отправился за водой для мытья, — вмешалась ее мать. — Он очень старается быть хорошим зятем.

— Да, ты права, — согласился Бинабик. — А я стараюсь быть хорошим отцом. По правде говоря, я так стар и настолько полон мудрости, что иногда боюсь лопнуть. Но моя дочь постоянно ставит под сомнение все мои слова. — Однако он не выглядел раздраженным, только усталым, и Квина подошла к нему и быстро поцеловала в щеку.

— Извини, отец, — сказала она. — Но ждать очень трудно, а в последние дни мы часто это делаем.

Сненнек вернулся в лагерь, и с его шеи, как седельные сумки, свисало полдюжины мехов с водой.

— Почему воды никогда нет на вершине горы, где мы неизменно разбиваем лагерь? — спросил он. — Это вопрос, который мучает даже мудрых. Или почему мы не разбиваем лагерь внизу, где есть вода?

— Москиты, — ответил Бинабик. — И медведи, которые спускаются на водопой посреди ночи. А еще есть Речной человек, который ждет, чтобы увлечь тебя в свое глубокое логово, пока твои легкие не наполнятся мутной водой. Но, если ты хочешь спать на берегу, чтобы облегчить себе утреннюю работу, у тебя есть мое разрешение.

Сненнек сбросил мехи с водой на землю. Рядом принялись фыркать и перебирать ногами бараны, которым предстояло их нести.

— Я вам отвечу нет, мастер. Я молод и все еще красив. И не хочу, чтобы мое лицо изуродовали летающие демоны, не говоря уже о медведях. Ведь тогда Квина может перестать меня любить.

— Я всегда буду любить твое лицо, мой нареченный, — сказала она. — В особенности когда ты помалкиваешь.

— Каким острым языком обладает моя дочь! — качая головой, сказал Бинабик, но на этот раз слова дочери понравились ему гораздо больше.

— О! Я ранен! Я ранен и при смерти! — Сненнек сел на землю рядом с Бинабиком. — Дайте мне отдышаться и промочить горло, и тогда мы сможем снова двинуться в путь.

Квина закатила глаза.

— Мой отец хочет поговорить, — проворчала она.

— Хорошо. — Сненнек поднял один из мехов с водой и сделал большой глоток. — Давайте сначала поговорим о том, где мы можем найти еще кангканга, потому что я скоро умру, если мне придется пить только воду. Даже пиво крухоков лучше для внутренностей. Вода хороша, если нужно напоить баранов, а когда становится очень холодно, она превращается в снег, и это тоже нормально, но это совсем неподходящее питье для Поющего.

— Ты еще им не стал, — заметил Бинабик. — А теперь присоединяйся к нам, жена. Мы поможем тебе с оставшейся работой позднее. И ты, дочь моего сердца.

Квина подошла ближе, села рядом со Сненнеком, протянула руку и вытерла ему лоб широким рукавом.

— Ты не привык проводить лето в этих краях, — негромко сказала Квина.

— Лето? Лето — это Синее грязевое озеро, где сияет солнце и дует ветер. — Сненнек нахмурился. — Там мужчина может жить и не становиться тощим. Здесь все не так. — Он вытер лоб, который снова успел покрыться потом. — Ваше «лето», как вы его называете, это все равно что поселиться на суповом камне и проводить все свое время на дне кипящего котелка. А ведь еще только утро!

— Мы останемся в южных землях еще некоторое время, — сказал Бинабик, — поэтому тебе придется смириться с жарой, Сненнек. Но мы не можем продолжать двигаться дальше по лесу. С каждым днем следы становятся все менее отчетливыми, нам приходится тратить много времени на их поиски, в результате расстояние между нами и Морганом увеличивается.

— Но это не имеет смысла, — пожаловался Сненнек. — Принц спустился с деревьев или перестал пользоваться железными когтями, которые я для него сделал. Почему его стало так трудно находить? Квина должна без проблем видеть его следы на земле.

— Я не знаю причин, — сказал Бинабик. — Но мне становится очевидно, что нам следует поступить иначе. Нас едва не поймали хикеда’я. Если бы не острый слух Сискви, мы были бы уже мертвы — все.

— Но мы двигаемся в другом направлении, — заметила Квина. — Едва ли нам следует беспокоиться из-за солдат норнов.

— Да. Однако нельзя исключать, что они также ищут Моргана, — заметил Сненнек. — Поэтому нам нужно найти его как можно скорее — и не важно, каким способом.

— Да. Поэтому мы поворачиваем в Эркинланд, — сказал Бинабик и поднял руку, когда Квина и Младший Сненнек начали протестовать. — Мы должны вернуться к Саймону и Мириамель в Хейхолт, чтобы рассказать им, что нам удалось узнать. Может быть, они даже не подозревают, что их внук Морган пропал, нам ведь неизвестно, добрались ли до них эркинландские солдаты с моим посланием. И если здесь, в великом лесу, появились хикеда’я, которые не осмеливались показываться тут в течение столетий, наши друзья должны обязательно об этом услышать.

— Но мы не можем перестать искать принца Моргана! — воскликнула Квина. — Мы же знаем, что он где-то рядом. И он не мог отрастить крылья, если только ты не врал мне всю жизнь относительно того, на что способны жители нижних земель.

Ее отец печально улыбнулся.

— Я говорил тебе только правду, моя маленькая снежная кошка, — во всяком случае, то, что знал сам, ведь никто не может знать всего. Но нам нельзя больше терять время. Будь мы ситхи, мы воспользовались бы магическими зеркалами, чтобы поговорить с друзьями, находящимися далеко. Если бы мудрая Джелой была еще жива, нам помогли бы птицы, которых она специально обучала, — так общались между собой члены Ордена Манускрипта. Но сейчас остались только мы, наши глаза и языки, и нам необходимо рассказать друзьям о принце. Они отправят на поиски в лес много солдат, и те сумеют разобраться с хикеда’я, если их встретят.

— Я не могу бросить принца Моргана, — заявил Сненнек. — У нас с ним общая судьба. И я знаю, что это правда.

— Только не говори мне о судьбе, пожалуйста, — с неменьшей уверенностью ответил Бинабик. — Сейчас речь идет о судьбах огромного количества людей — их столько, что не хватит всех счетных палочек во всем Минтахоке, чтобы их сосчитать. Мы должны уберечь как можно больше, невзирая на боль, которую нам причиняет это решение.