Тейлор Стивенс

Информатор

Пролог

Где-то на западе Центральной Африки

Как эта история начиналась четыре года назад


Итак, здесь суждено ему встретить свой смертный час.

Он распластался на земле, словно пытаясь слиться с ней всем телом, чувствуя безумную жажду и борясь с искушением напиться прямо из мутной лужи. Лицо, волосы, одежда — все было перепачкано кровью и грязью. Но кровь был чужой. И он по-прежнему чувствовал ее вкус.

Они найдут его. И убьют. Искромсают на куски, как Мела и, возможно, Эмили. Он прислушался, надеясь уловить хоть какой-нибудь признак, указывающий на возможность того, что она все еще жива, но тишину нарушал только шорох листвы лесных зарослей, заглушаемый ударами мачете продиравшихся сквозь чащу преследователей. Этот звук гулко разносился по лесу, и нельзя было понять, с какой именно стороны исходит угроза.

Редкие лучи солнца, пробивающиеся сквозь крону деревьев, отбрасывали причудливые тени.

Даже если ему удастся спастись от погони, он не сможет пережить ночь в джунглях. Ему нужно двигаться, бежать, пробираться на восток, к границе, но он совсем не представлял, где сейчас находится. Ом с трудом заставил себя подняться сначала на колени, потом на ноги и, пошатываясь, двинулся в путь, не представляя толком, в каком направлении надо идти.

Стук мачете приближался, стали слышны и голоса тех, кто шел за ним по пятам. Он рванулся вперед, чувствуя, как пылают легкие, и превозмогая острую боль в глазах. Соотнесенность со временем уже давно потеряла всякий смысл. В сумрачной чащобе растения казались неестественно большими и зловещими. Или это уже начались галлюцинации?

Вдруг совсем рядом раздался крик. Ноги подкосились, и он снова упал, проклиная себя за то, что поднял такой шум. Он сбросил рюкзак, рассудив, что жизнь дороже.

Надежда пришла с натужным ревом разбитых джипов, преодолевавших ухабы местной грунтовой дороги. Значение последней заключалось в том, что она указывала направление, сулящее спасение, и теперь он знал, куда бежать. Он пригнулся и бросил опасливый взгляд на густую траву, понимая, что лишь какие-то высшие силы могут сделать так, чтобы там не оказалось змеи, после чего устремился вперед, где, как он предполагал, проходит дорога. Сразу заметив, что без рюкзака двигаться гораздо быстрее, он пожалел, что не догадался избавиться от оттягивающей плечи обузы раньше.

В сотне ярдов позади послышались оживленные голоса. Итак, они нашли рюкзак. «Неси с собой только то, без чего нельзя обойтись». Этот мудрый совет он услышал как-то от своего кузена, коему доводилось бывать в этом Богом забытом месте. Бросив рюкзак, он выиграл время, всего несколько минут, но это могло спасти ему жизнь.

Метрах в двадцати впереди показался просвет, и он инстинктивно рванулся туда. Оказалось, что здесь проходила не дорога, а располагалась какая-то заброшенная деревушка. Он окинул взглядом безлюдное селение в поисках того единственного, чего желал больше всего на свете, и усмотрел воду в изъеденной ржавчиной старой бочке из-под горючего. На поверхности обосновалась целая колония водяных насекомых, а на уровне дна сновали личинки комаров. Он жадно припал к бочке, не думая о том, какую болезнь может здесь подцепить: если повезет, она окажется излечимой.

Заметив приближавшийся джип, он юркнул в тень и спрятался в густой листве. Прибывшие солдаты разошлись по деревне, разбивая окна и двери домов. Теперь он понял, почему здесь не осталось людей.

Еще пятнадцать минут, и наступит полная темнота. Он осторожно двинулся по тропинке, ведущей из деревни к дороге, напряженно вслушиваясь в каждый шорох. Джипы уехали, и на какое-то время воцарилась тишина. Он вышел на шоссе и тут услышал, как кто-то его зовет. Это кричала Эмили, бежавшая к нему по дороге, то и дело спотыкаясь. Ее настигали солдаты. Они догнали ее и ударами прикладов повалили на землю.

Он стоял, парализованный шоком, с дрожью наблюдая, как взлетают вверх и опускаются сверкавшие в лунном свете мачете. Он хотел закричать, броситься на них и всех поубивать, чтобы спасти ее, но вместо этого развернулся и легкой трусцой устремился к пограничному КПП, видневшемуся всего в сотне метров от него.

Глава 1

Анкара, Турция


Ванесса Мишель Монро медленно и размеренно сделала вдох и сосредоточила все свое внимание на противоположной стороне улицы.

Она точно вычислила время прохождения автокортежа, следующего от Балгата до площади Кизилай, и теперь, укрывшись в тени, наблюдала, как пассажиры, покинув машины, направлялись к ступенькам центрального входа. Двое мужчин. Пять женщин. Четыре телохранителя. Через несколько минут должна появиться и цель.

В окнах многоэтажного здания из стекла и бетона отражались неоновые вывески, а широкую улицу, несмотря на поздний час, по-прежнему заполняли многочисленные пешеходы. Они торопились по своим делам, не обращая внимания на ее присутствие и уж тем более не задаваясь вопросом, а что, собственно, она тут делает.

Она взглянула на часы.

Напротив притормозил «мерседес», и, увидев, как из задней дверцы выходит мужчина, она выпрямилась. Тот неторопливо прошел к подъезду, она же, дождавшись, когда никого не будет поблизости, тоже направилась к «Анатолии» — элитному клубу столичного высшего общества, где сильные мира сего пользовались всевозможными запретными плодами прозападной цивилизации.

На входе она предъявила визитную карточку, стоившую ей двух недель драгоценного времени, потраченного на раздачу щедрых взяток и проведение тайных встреч.

Швейцар кивнул и посторонился, торжественно промолвив: «Сэр».

Монро небрежно кивнула в ответ, сунула швейцару в ладонь купюру и очутилась в атмосфере музыкального салона и насквозь прокуренного зала ожидания провинциального аэропорта. Она прошла мимо сот укрывающих от посторонних глаз выгородок, обставленных диванами и низкими столиками, мимо бара, где половина табуретов у стойки пустовала, и направилась по коридору к туалетам, за которыми располагалась дверь с табличкой «Только для персонала».

За ней оказалась маленькая кладовка. Там она сбросила с себя костюм от Армани, итальянские туфли и прочие атрибуты мужского облика.

Ситуация несколько усложнялась тем, что человек, снабдивший ее приглашением сюда, имел некоторые основания полагать, что она мужчина, а сегодня ей обязательно следовало снова стать женщиной. Она стянула вниз собранную на груди ткань, тут же превратившуюся в облегающее платье, и сунула ноги в тонкие кружевные сандалии, пронесенные в подкладке пиджака, вынула из него же миниатюрный ридикюль и, убедившись, что в коридоре никого нет, прошла в туалет, чтобы окончательно завершить с помощью макияжа и гребня свое преображение в женщину.

Вернувшись в вестибюль, где телохранители, сопровождавшие персон, прибывших в автокортеже, пристально следили за происходящим и своим видом напоминали проблесковые маячки на взлетно-посадочной полосе, она со скучающим видом направилась прямо в их сторону. Время словно замедлило свой бег. Четыре секунды. Мгновение прямого зрительного контакта с целью, приукрашенного едва заметной улыбкой, с которой она отпела взгляд и прошла мимо.

Она устроилась в дальнем углу бара: одна, отвернув от объекта лицо, но никоим образом не скрывая от него всего остального, заказала выпивку и, скромно поигрывая медальоном на цепочке, висевшим на шее, принялась ждать.

Последний, завершающий аккорд, и работа будет закончена.

Она рассчитывала, что ждать придется минут десять, но приглашение присоединиться к вечеринке поступило гораздо раньше. Телохранитель, передавший его, проводил ее за столик, и после короткого знакомства, кокетливых улыбок и взглядов из-под ресниц она приступила к исполнению роли охотницы — обольстительной и соблазнительной глупышки.

Игра эта продолжалась всю ночь, затем, наконец получив все, что ей было нужно, она сослалась на усталость и откланялась.

Объект проследовал за ней из клуба на улицу, освещенную неоновой рекламой, и предложил подвезти, но она, с улыбкой отказавшись, направилась по своим делам.

Он вызвал свою машину, догнал ее и схватил за руку.

Она попыталась освободиться, но он только усилил хватку. Ей оставалось лишь сделать глубокий вдох и постараться сохранять спокойствие. Но образ ее несколько утратил свою яркость, а взгляд сместился с лица на шею и вены, явственно проступающие на ней. Казалось, сама собой возникла мысль о том, насколько легко было бы разорвать и перерезать их. Чувствуя, как шумит кровь в ушах, она с трудом подавила желание убить его тут же, на этом самом месте.

Однако ей удалось сохранить на лице улыбку и осторожно предложить:

— А не выпить ли нам где-нибудь в другом месте?

Возле них притормозил «мерседес». Шофер еще не успел выйти из машины, как объект сам открыл заднюю дверцу и буквально втолкнул Монро на заднее сиденье. После чего забрался в машину и велел ехать. Повернувшись к ней, он сделал широкий жест в сторону мини-бара:

— Угощайтесь!..

С кокетливой улыбкой она взглянула ему через плечо, но ничего не увидела. На самом деле это была улыбка, предвещающая смерть и разрушение, за ней скрывалась жажда крови, не дающая ей покоя. Она изо всех сил пыталась взять себя в руки и справиться с собой. Подавив охватившее ее чувство, она потянулась одной рукой за бутылкой виски, а другой открыла замок на ридикюле и сказала:

— Выпейте со мной!

Видя ее спокойствие и рассчитывая на многообещающее продолжение, он расслабился и взял предложенный ею бокал. Она обмакнула в бокал пальцы и поднесла их к его губам, потом игриво повторила процедуру, и проделывала так еще несколько раз, пока все виски с рогипнолом [Он же флунитразепам, или руфин, — лекарственный препарат класса наркотиков бензодиазепинов. Применяется при лечении бессонницы и как анестезирующее средство. — Здесь и далее примеч. пер.] не оказалось у него в желудке. Через некоторое время препарат начал действовать. Тогда она велела шоферу отвезти его домой, а сама беспрепятственно покинула машину.

Наслаждаясь предрассветной прохладой, она сделала несколько глубоких вдохов в надежде вернуть ясность мысли. О ходе времени ей напомнили только первые проблески зари да завывания муэдзинов, призывавших с минаретов к утренней молитве.

Она добралась до квартиры, служившей ей домом на протяжении последних девяти месяцев, когда уже совсем рассвело.

Из-за закрытых ставней внутри было темно, и она включила свет. Тусклая лампочка, свисавшая с потолка, осветила маленькую однокомнатную квартирку, забитую стопками книг, толстыми папками и компьютерами с проводами и разной периферией. Мебель была представлена лишь большим столом и кушеткой.

Она сняла с шеи медальон и тут заметила мигающую красную лампочку у кушетки. Сдавив медальон между ладонями, она сдвинула крышку и извлекла из-под нее микрокарту. Устроившись перед компьютером, она вставила ее в считывающее устройство и, пока загружались данные, включила автоответчик.

Вчера в полдень звонила Кейт Бриден, а слышать ее голос было всегда на редкость приятно. Она воспринимала его как освежающий глоток шампанского. «Мишель, дорогая, я знаю, что ты сейчас устала и пока не собираешься браться ни за какие новые задания. Но ко мне обратились с необычной просьбой. Перезвони, когда сможешь».

Монро села на кушетку, прослушала сообщение еще раз и, положив голову на руки, закрыла глаза. Усталость после напряженного дня все-таки давала о себе знать, и она попыталась хоть немного передохнуть за то время, пока загружалась информация. Сквозь полузакрытые веки она посмотрела на часы — в Далласе сейчас девятый час утра. Еще немного подождав, она встала и, пытаясь понять, чем мог быть вызван звонок, сняла трубку и набрала номер.

Услышав жизнерадостный и искрящийся как шампанское голос, Монро едва заметно улыбнулась.

— Только что прослушала твое сообщение.

— Я знаю, ты собиралась на несколько месяцев отойти отдел, — заверещала извиняющимся тоном Кейт, — но это особый случай. Клиент — Ричард Бэрбанк.

Монро помолчала, соображая, о ком идет речь.

— «Хьюстон ойл»?

— Он самый!

Она вздохнула.

— Хорошо, вышли мне факсом документы, я их просмотрю.

После неловкой паузы Бриден спросила:

— А за сто тысяч долларов ты не могла бы встретиться с ним лично?

— В Анкаре?

— В Хьюстоне.

Монро промолчала, выдерживая еще одну многозначительную паузу.

Первая заговорила Бриден:

— Прошло уже два года, Мишель. Считай это хорошим знаком. Возвращайся домой.

— Оно того стоит?

— Ты всегда сможешь снова уехать.

Монро кивнула в пустоту, соглашаясь с неизбежным развитием событий, хотя до сих пор ей удавалось следовать своим курсом, и сухо объявила:

— Мне нужна неделя, чтобы собраться.

Она положила трубку на рычаг и легла, накрыв глаза рукой и стараясь дышать ровно и глубоко.

Но заснуть ей в то утро все равно уже не удалось.


Еще раз Монро перевела взгляд с циферблата настенных часов на очередь.

Стук от штамповки печатей в паспортах, раздававшийся время от времени в зале прилета, задавал ее мыслям своеобразный ритм и отделял их одну от другой.

Она возвращалась домой.

Домой. Что бы это ни означало.

Дом. После двух лет, заполненных постоянной сменой часовых поясов и жизни в странах «третьего мира», на переднем крае столкновения самых разных культур в далеко не мирных местах. Но это был мир, который она понимала, чего нельзя было сказать о доме.

Стиснув зубы, Монро наблюдала за тем, как еще один пассажир прошел паспортный контроль, и очередь продвинулась на несколько дюймов вперед. Она сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться и снять напряжение, постоянно нараставшее последние несколько часов. Однако ее смятение только усилилось.

Земля опустошена вконец и совершенно разграблена… [Курсивом выделены выдержки из главы 24 Книги пророка Исайи.]

В процессе перелета пришлось встретить два восхода солнца и один закат. Всем своим существом она ощущала, что сейчас три часа пополудни, а на часах было без двенадцати семь утра.

…Поникли возвышавшиеся над народом земли…

Еще один взгляд, брошенный на часы. Еще один вдох. Еще на несколько дюймов вперед. Она чувствовала, что ее вот-вот охватит приступ паники и она не сможет с ним совладать.

Домой.

…И земля осквернена живущими на ней…

Минуты медленно тянулись, а очередь топталась на месте. Взгляд ее остановился на человеке, переминавшемся с ноги на ногу перед сотрудником иммиграционной службы. Он с трудом произносил несколько слов по-английски и был явно не в силах ответить даже на самые простые вопросы. Человек этот выделялся своим ростом, отличной выправкой и черными как смоль волосами. В руках он держал «дипломат» и темно-коричневый плащ.

После еще трех минут этой волокиты, показавшихся ей тридцатью, его наконец направили в отдельную комнату в самом конце зала.

…Ибо они преступили законы, изменили устав, нарушили венный завет…

Не спуская с него глаз, она толкала перед собой дорожную сумку ногой.

…За то проклятие изъявляет землю…

Каждый шаг будил в ней ужасные воспоминания о первом посещении Соединенных Штатов. Те же самые врата, те же самые ощущения — что, собственно, могло измениться за девять лет?

…И несут наказание живущие на ней…

Теперь высокий пассажир был просто силуэтом за полупрозрачным стеклом. Она снова взглянула на часы. Прошел еще один человек. Еще одна минута.

…Прекратилось веселье, заглохли звуки тимпанов…

Она стояла перед окошком КПП с документами и паспортом в руках, а звук внутреннего голоса редуцировался до шепота. Формальные вопросы, формальные ответы. Офицер проштамповал паспорт и вернул его ей.

…Умолк шум веселящихся…

У нее не было багажа и нечего было декларировать. Бросив последний взгляд на расплывчатую тень высокого мужчины за стеклом, она прошла сквозь непрозрачные раздвижные двери, за которыми томилась толпа встречающих. Она оглядела их, стараясь выявить того, кто встречал высокого мужчину.

…Горька сикера для пьющих ее…

Заметив у дальней стены телефоны-автоматы, она направилась к ним.

…Разрушен опустевший город…

Она набрала номер и встала так, чтобы видеть двери, из которых появлялись прошедшие паспортный контроль пассажиры.

…Помрачилась всякая радость; изгнано всякое веселие с земли…

Они выходили с улыбками на лицах и оказывались среди ожидавших их близких. Вот как надо возвращаться домой, а не обмениваться посылками и подарками с чуждыми, в сущности, людьми, традиционно называемыми родственниками и друзьями, встречаться с коими не очень-то хочется.

Включился автоответчик Кейт, но Монро повесила трубку, не оставив никакого сообщения. В дверях показался высокий мужчина.

…В городе воцарилось запустение, и врата развалились…

Его никто не встречал. Не было ни подруги с цветами, ни радостных лиц, ни даже служащего в темном костюме с табличкой в руках, приукрашенной его именем. Он прошел в нескольких футах от Монро, проводившей его пристальным взглядом. Повинуясь порыву, она подхватила свою сумку и направилась на первый этаж, стараясь держаться к нему поближе, чтобы не потерять из виду.

Мужчина сел в автобус, направлявшийся в отель «Мариотт», и она вошла за ним. Он даже кивнул ей, но скорее всего машинально. Принимая во внимание особенности ее наряда, это было вполне понятно. Короткие волосы, широкие штаны с накладными карманами, некогда белая льняная рубаха и кожаные ботинки на толстой подошве вполне могли восприниматься как атрибуты, присущие сильному полу.

В отеле Монро встала за ним в очередь на регистрацию, что позволило ей ненароком уяснить, что перед ней некто Ной Джонсон. Номер 319. Такое типично американское имя и такие слабые познания в английском. Уловила она и акцент: французские сливки марокканского общества.

Зарегистрировавшись и взяв номер, она сделала несколько звонков, в том числе Кейт Бриден, договорившись о встрече за ужином в ресторане отеля.


Выйдя на улицу, Монро поймала такси и через двадцать минут стояла на парковке полупустынной промзоны. По обеим сторонам улицы возвышались приземистые бетонные строения с узкими окнами, отделенными друг от друга проездами для грузовиков.

Монро дождалась, пока такси отъедет, и поднялась по ступенькам, ведущим к двери с табличкой. На ней большими металлическими буквами значилось: «Компания Логана».

Дверь была заперта. Она прижалась лицом к стеклянной ее половине и, не увидев света, постучала. Через несколько минут в глубине помещения зажегся свет и появился Логан — босиком, в спортивных шортах и с неизменно глупой улыбкой на лице. Открыл дверь и, оглядев Монро с ног до головы, выдал следующее заключение:

— Ты выглядишь просто ужасно!

Она бросила матерчатую сумку на пол у входа и, когда он закрыл дверь, сказала:

— Я тоже рада тебя видеть.

На его лице снова расплылась улыбка, и они дружно расхохотались.

— Добро пожаловать! — объявил он, приобняв ее слегка. — Господи, как же я рад тебя снова видеть! Как прошел перелет?

— Он тянулся долго и утомительно.

— Если хочешь вздремнуть, кушетка на месте.

— Спасибо, не надо, — ответила она. — Постараюсь приспособиться к разнице во времени.