Голод, в конце концов, пересилил, и я, решив, что мистика мне мерещится из-за усталости и недосыпа, зашагала к магазину.
Простенькие деревенские постройки здесь располагались на почтительном расстоянии друг от друга. Хозяев видно не было, каких-либо домашних животных или скота — тоже. Во дворах не висело сохнущее белье, сорняки повсюду росли, как им хочется, будто их никто никогда не убирал. Эта улица казалась нежилой и портила атмосферу всего Глэйворка.
Но именно здесь был продуктовый магазин, с прилавков которого на меня смотрело (глюки от усталости — они такие) множество вкусностей: копченое мясо, сыры, сладости, крупа и макаронные изделия. Тушенка, консервы, выпечка. С голоду не умру, уже хорошо. Всегда считала себя гурманом, но, когда в кошельке всего несколько фунтов и других денег не предвидится, перестаешь кривить нос.
Я уже собиралась было позвать торговца, но он объявился сам.
— Ой, — воскликнула я от неожиданности. — Мы ведь с вами в одном купе ехали!
Мужчина вскинул густые брови, без интереса осмотрел меня с головы до ног. Молча. Здороваться ему вера не позволяет? Мысленно хлопнула себя по губам: может, он вообще немой?
— Простите, — смущенно улыбнулась я. — Мне нужны продукты, не подумайте, что я вас преследую…
— Что именно нужно? — отозвался продавец, кивнув на полки.
Я быстро ткнула пальцем в некоторые пакеты, коробки, и мужчина ловко сложил все в бумажный пакет с ручками. Расплатившись, выскочила из дома, и воздух вновь стал казаться густым и тяжелым. Что-то давило на меня, что-то невидимое, но осязаемое, отчего хотелось спешно покинуть не только эту улицу, но и Глэйворк.
Домой бежала со всех ног. После быстрого перекуса принялась за уборку, предварительно распахнув настежь все окна и двери. Свежий воздух тут же наполнил замершие во времени помещения и прогнал затхлость.
На мытье полов ушло много времени, еще больше — на стирку. Не помня себя от усталости, рухнула в постель и проспала всю ночь.
Два дня спустя, еще на рассвете, когда через Глэйворк шел поезд из столицы, меня разбудил стук в дверь.
Мой муж, чье имя я уже почти забыла, а внешность вовсе не запомнила, был явно зол. В сером влажном тумане он стоял перед крыльцом и гневно сверлил меня взглядом.
— Мне стоило подарить вам жилье поближе к столице, — буркнул он, перепрыгивая через ступеньки. Вошел в дом, сбросил пальто на спинку стула.
— Я бы, конечно, не отказалась от жилья в окрестностях столицы, но с чего вдруг вы об этом задумались? — неуверенно спросила я, запирая дверь на засов.
— Чай есть?
— Прошу на кухню.
Расположившись за круглым столом у окна, через которое беспрепятственно можно было разглядеть высоченные кедры, Рэймонд уже не казался закипающим чайником. Глаза его потеплели, бледные от холода щеки порозовели.
— Не знаю, могу ли я что-то спрашивать, — начала я, — но все же уточню: вы приехали забрать у меня подарок?
— Да брось, — поморщился он. — И давай на “ты”? Женаты, как никак.
— Так что вас… тебя привело в… мой дом?
— Дядя. Его не устроило свидетельство о браке, решил, что я купил эту “бумажку”. Хочет лично с тобой познакомиться. Я пытался убедить его, что в ближайший месяц ты не готова к гостям, и он вроде успокоился, но стал спрашивать, почему медовый месяц мы празднуем раздельно.
— Потому что ты занят работой? — предположила я.
— Ближайшие три недели я в отпуске. Взял время для того, чтобы найти жену, а делами пока занимается мой помощник, — Рэймонд со вздохом глотнул чай. — Поэтому я здесь. Мой дядя не должен догадаться, что наш брак подстроен. Мало того что мое наследство перейдет к нему в случае, если обман раскроется, так он еще и с радостью отправит нас за решетку.
— Какие у вас теплые родственные чувства, — пробормотала я.
— Все, что нас связывает — папино завещание. По нему я имею право получить наследство, только когда женюсь, а если этого не произойдет, то оно перейдет Дорбену. И нет, я не жажду захапать себе все деньги и имущество, но сплю и вижу, как оставлю дядю без всего. Он не заслужил того, что мне оставил отец.
— Я так понимаю, развестись в ближайшее время мы не сможем?
— Сможем. Но придется немного поиграть, — Рэймонд грустно усмехнулся. — Уверен, со дня на день в Глэйворк примчатся друзья Дорбена, чтобы следить за мной, и у них не должно возникнуть ни капли сомнения в нашей с тобой великой любви. По легенде, мы в медовом месяце, а уехали в Глэйворк, потому что я хотел показать тебе свою родину.
— Родину?
— Я родился здесь и рос до семи лет, потом моя мать вдруг вспомнила, что никогда не хотела детей, и сбежала в столицу. Отец отправился за ней, но не нашел. Он воспитывал меня в одиночку и возвращаться в Глэйворк больше не желал.
— Какая грустная история…
— Она закончится еще более грустно, если хоть кто-нибудь поймет, что ты и я не настоящие влюбленные, понимаешь?
— Сорок лет тюрьмы, — сиплым от страха голосом сказала я. — Знаю, да. Но что нам делать?
— Ничего особенного. Спать будем в разных спальнях, разумеется, и дома заниматься каждый своим делом. В городе или при гостях притворимся влюбленными. Дяде надоест следить, и вскоре он отзовет своих помощников, я получу наследство, и мы разойдемся. Ну, скажем, что ты мне изменила.
— Почему именно я?
— Хорошо, я. Ты не выдержала предательства и подала на развод, отсудила у меня отчий дом и осталась в нем жить. Конец.
Я хлебнула чай, взглядом встречая просыпающееся солнце, которое тут же скрылось за тучами, и город вновь стал серым. Чувствую, никакой спокойной жизни мне не видать в ближайшее время, но отказаться от авантюры не смогла бы — этот дом мне очень полюбился, несмотря на то, что прожила в нем всего два дня.
ГЛАВА 4
За Рэймондом наблюдала из-под полуопущенных ресниц. Мужчина хмуро косился на заросший двор, а я нервно подергивала ногой под столом. Проблема с оплатой электричества и воды решилась, этим будет заниматься мой муж, но как мне с ним жить? Я никогда раньше не пересекалась с мужчинами в темном коридоре, когда брела среди ночи на кухню, чтобы съесть остатки ужина. Что, если он увидит меня в ночной сорочке или в ванной в одном полотенце? Ванная комната-то всего одна!
Занятая этими мыслями, не заметила, как начала поправлять волосы, и осанка вдруг выпрямилась, плечи расправились.
— С чего начнем, Авелина?
— А? — не поняла я.
— Я говорил, что этот дом гостевой и он может приносить деньги. Так с чего начнем возвращение ему статуса гостиницы?
— Я в этом ни капли не разбираюсь, — расстроенно покачав головой, осмотрела кухню. — Мне кажется, что в самом доме ремонтировать нечего, он в прекрасном состоянии, а вот двор нужно расчистить.
— Этим займутся, — отмахнулся Рэймонд. — Местные мужики за бочонок пива новый дом построят, не только сорняки выдерут.
— Может, не стоит нанимать кого-то за бочонок? Там работы-то всего ничего, сами справимся.
— Сами?
— Вот этими штуками, — я вскинула руки и пошевелила пальцами, показывая мужу ладони. — Еще понадобится пара граблей и коса.
Темные брови Рэймонда поползли вверх, в серых глазах мелькнуло недоумение. Мужчина, не отрывая от меня взгляда, залпом прикончил чай и отставил чашку в сторону.
— Грабли и коса, — хмыкнул он неуверенно. — Ты умеешь ими пользоваться?
— А ты нет?
— Не приходилось.
Я сникла. Грабли в руках держать умела, но только для того, чтобы отбиваться ими от соседского пса. Случилось как-то раз недоразумение, после которого я стала панически бояться собак, даже самых маленьких.
— Наймем кого-то за бочонок пива? — спросил Рэймонд осторожно.
— Не вижу смысла. Не стану же я каждый раз звать рабочих, пора и самой чему-то научиться.
Решимости мне было не занимать, хотя бы потому, что я была уверена: муж сделает всю основную работу сам. В тот момент я даже не подозревала, что Рэймонд косу от граблей не отличает.
Мы стояли у распахнутых настежь дверей в садовый домик на заднем дворе и молча переглядывались. Инструменты, которые здесь когда-то были, бесследно пропали. Неудивительно, в общем-то, дом столько лет простоял без присмотра.
— Ты говорил, что дом заброшен двадцать лет… Но ты приезжал сюда?
— Довольно часто. Мне нравится проводить здесь новогодние праздники. Прошедшей зимой жил здесь два месяца, но в садовый домик не заглядывал. Может, уже тогда инвентарь пропал.
Я расстроено глянула на перчатку, валяющуюся на подоконнике, и согласилась на мужика за бочонок пива.
Пока Рэймонд искал рабочего и алкоголь, я приготовила обед на скорую руку. Последние годы мне часто приходилось кормить отца, так как Бетрикс все время пропадала в гостях у подружек или на ярмарках. Завтраки, обеды и ужины оставались на моей совести, и в какой-то момент мне начало казаться, что я в семье за кухарку, а не любимую дочь. Но в итоге навык оказался не бесполезным, и картофель к котелку теперь не прилипает, и блины не комками.
Рэймонд привел Флорика ближе к обеду и с довольным выражением на лице представил мне местного алкаша как какую-то диковинку. Флорик в это время цеплялся грязными пальцами за дверной косяк, потому что ноги не держали, а в ответ на мой изумленный взгляд, мужик икнул.