Спальни — особая песня. Одна — явно детская, с двумя кроватями в два яруса. Два стола, четыре стула, много книг на этажерках и полках. Масса вполне обычных на вид мягких игрушек. Карандаши, нарисованные картинки. И снова везде голубое солнце. Ностальгия или культ?

В родительской спальне мое внимание привлек не шкаф удивительной красоты и не оружие на ковре в головах огромной кровати, а большое, во весь рост, зеркало, висящее между подобием секретера и дамским столиком с бижутерией во внушительной шкатулке и с баночками-скляночками косметики. На секретере красовался канделябр с тремя свечами, кресало, кремень и пакля с фитилём для горения. Так что мир не такой уж отсталый, лишь одними лучинами здесь не увлекались.

«Всё тут как у людей, — хмыкнул я мысленно, направляясь к зеркалу и зажигая свечи. — Только вот граната с фугасом не вписываются в это законсервированное Средневековье. О! А это кто?!»

Своё лицо я совсем не узнал. Конечно, если кривляться да присматриваться, сходство со мной двадцатипятилетним имелось. Только я всегда был шатеном, со слегка вьющимися волосами, а тут в отражении гримасничал натуральный блондин с короткими прямыми волосами, подстриженными «под горшок», а мои карие глаза поменяли цвет на стальной. Десяток других мелких расхождений с действительностью делали меня почти неузнаваемым. А зубы, половины которых я лишился в аварии, я уже давно и так нащупал языком. Теперь только убедился, что на месте все тридцать два, и на них ни единой пломбы.

Налюбовавшись своим перерождённым отражением, я осмотрел спальню, подсвечивая свечами. Первой мыслью оказалось банальное желание вздремнуть на удобной и мягкой кровати. Причём не столько из-за физической усталости, сколько моральной — слишком много впечатлений за пару часов.

Вспомнив о времени, я прикинул, что скоро четыре часа истекают, и это меня здорово интриговало:

«Вернусь я в свою палату или не вернусь? Если да, то нельзя терять даром ни минуты. Надо тщательно осмотреть остальные постройки, да и вообще успеть разобраться, что здесь случилось. Если не вернусь, то следует это жилище приватизировать для временной обители. Ведь в любом случае придётся где-то спать, где-то питаться (урчание голодного желудка вовремя напомнило о кладовых возле кухни), да и готовить грядущее строительство моста в мир «Тетриса».

То есть, так или иначе, стоять на месте и пялиться в окно — нет смысла. Воздух в спальне был свежим, но окно, выходящее на дорогу вдоль хутора, всё равно открыл нараспашку. Загасил свечи (экономия — наше всё!) и бросился осматривать остальные постройки.

За четверть часа обежал все, охватывая взглядом обстановку, замечая ссохшиеся мумии да запоминая, где что лежит. Некие опасения вызывал второй жилой дом: вдруг там в засаде поджидает второй скелет? Зря напрягался, никто нигде не шевельнулся.

В сараях и хлевах я нашел ещё несколько людских тел и первые тела домашних животных. Три коровы и теленок, девять лошадей, четыре крупных при жизни хряка и почти сотня тушек кур, задравших лапки в своих просторных клетках. Ещё что-то виднелось там и сям по мелочи, но я не стал присматриваться, даже на исправные повозки, телеги и две лёгкие брички особого внимания не обратил.

Во втором доме оказалось два человека и расставленные по всем комнатам полати для сна. Скорее всего, тут жили строители так и не завершённой башни. Тело там было всего одно, как я понял — повара, который умер прямо у полного окаменевшей каши котла. Не иначе как местный хуторянин, хозяин заказа, уже изволили трапезничать с семьёй, а работники только собирались отправиться на обед. И как раз в тот момент что-то произошло. Моментально. Потому что при эпидемиях люди так не погибают.

Оставалось понять, для чего скелет снёс всех умерших в главную горницу. Сделать это больше было некому. Или он сам замешан в смерти людей? Тогда почему все тела не снёс в одно место? Почему не тронул сидящих за столом хозяев? Или не коснулся конюхов, умерших возле лошадей? Напрашивалась только одна догадка: странное существо из костей попросту убрало валяющиеся тела с открытого пространства. Но зачем? Для порядка? Или для привлечения к хутору путников или иных потенциальных жертв?

Тут я вспомнил нашу встречу и с некоторым стыдом осознал, что меня вообще никто сразу не атаковал. Не прояви я наглости, назойливости и неуважения к чужой территории, меня бы только изгнали отсюда. Что, кстати, и пытались сделать двумя предупреждениями. Затем мысли последовали ещё дальше в том же направлении:

«Не удивлюсь, если я убил местного сторожа. А почему бы и нет? Собаки нет, будки не видно, а кто всё это добро охранял? Необычно, конечно, но ведь и все эти земли — сплошные противоречия и странности. Может, тут так принято: искусственно взращивать «толстых» скелетов, цеплять им на черепушку повязку из нитей с изумрудами, и, вручив меч, заставлять патрулировать обозначенную территорию? Ха-ха!.. Не смешно…»

Разумность скелета, его многозначительное бормотание, умение читать и разбираться в щитах теперь меня сильно озадачивали. Я уже втройне пожалел, что сглупил при разговоре с ним. Следовало не наглеть, а как можно больше, причём с самыми вежливыми интонациями выведать об окружающей обстановке. А я поступил, как дикий варвар: ворвался без спроса в чужой мир и стал крушить, ломать всё, что шевелится.

Чтобы проверить предположение, стоит сходить к иным виднеющимся постройкам.

Напоследок я осмотрел два этажа башни, которая оказалась пустой и совершенно не облагороженной внутри. Однако три подвальных этажа поражали. Это сколько же этажей над поверхностью задумывал возводить местный хуторянин с таким мощным и глубоким фундаментом? Тоже не вопрос — если поискать, наверняка отыщутся чертежи, проект или рисунки, по которым велось строительство. Но перетряхивать одежду трупов не возникло ни малейшего желания. Мало того, по всем моим внутренним «клепсидрам» четыре часа либо истекло, либо истечёт с минуты на минуту. Поэтому я покинул подвалы башни и поспешил в хозяйскую спальню.

«Если за полчаса-час перенос домой не произойдет, значит, я тут надолго застрял, — размышлял я уже в спальне, усевшись на кровати и вглядываясь отрешённо в дорогу. — Вот тогда и попытаюсь отыскать нечто съестное, затопить печь, выяснить вопросы с водой и прочее. Пока можно и потерпеть…»

Воду-то из одной фляги я уже допил до конца, но надеялся, что и здесь имеются источники. Не могли ведь местные пейзане утолять жажду влагой из атмосферы!

Сидя на кровати, я старался думать о чём угодно, только не об усиливающемся голоде. А так как непослушные мысли раздражали, я осмотрелся вокруг, а потом и приволок на кровать шкатулку с местными украшениями. Пусть я и мужчина, но мне тоже интересно, чем тут дамы себя украшают. Тем более давно заподозрил, что местный хуторянин был вовсе не простаком. Он запросто мог оказаться помещиком, а то и бароном.

Высыпанные прямо на одеяло драгоценности мою догадку косвенно подтверждали. Я перебирал бусы с белым и с чёрным жемчугом, диадемы, броши и два десятка серёжек с натуральными бриллиантами. Здесь были и браслеты, инкрустированные драгоценными камнями, и россыпь колец самого разного размера и внешнего вида, начиная серебром и заканчивая массивными печатками из белого золота. Роскошь! По скромным оценкам моего мира, можно жить припеваючи в государстве Москва лет десять. Арендуя при этом роскошные апартаменты в дорогой гостинице.

Но для чего мне здесь золото?

И почему оно до сих пор не разграблено проходящими ватагами переселенцев? Или тут брать чужое не принято? А может, сторож в виде толстого скелета мешал? Или погоня мчалась по пятам?

Да мало ли как… Всё равно информации не хватает.

С такими мыслями я отвлёкся от гипнотизирующих взгляд бриллиантов и уже в сотый раз посмотрел в окно. И тут же затаил дыхание: кто-то бежал в сторону хутора!

Глава 12

Допрос или вербовка

Бинокль так и продолжал висеть у меня на груди, поэтому через пару мгновений я уже довольно чётко рассматривал приближающуюся фигуру. Явно не скелет, потому что мелькали голые коленки. И не босиком. Вооружён: в руках небольшой арбалет, за спиной торчит рукоятка меча. Одежда похожа на рясу, полы которой заправлены за поясной ремень. На голове глубокий капюшон, в котором не видно лица, но зато просматриваются длинные, свисающие пряди волос. Да и фигурка довольно стройная, худощавая.

Неужели женщина?! Отведённые мне на возвращение четыре часа давно истекли, так что я был бы весьма рад оказаться в этом мире не просто Робинзоном, а отыскать готовых к сотрудничеству пейзан. А женщина, да ещё на голодный желудок, мне показалась самым оптимальным вариантом. Для начала по крайней мере.

Правда, присматриваясь к манере бега, я всё-таки стал склоняться к мысли, что приближается особь мужского пола. Девушки и женщины так не бегают, вроде бы… У них несколько в ином месте центр тяжести расположен. Ну, разве что прирождённые охотницы, коих мне в своей жизни встречать не доводилось. А раз охотница, то арбалет в руках не для красоты таскает. Высунусь, окликну, а она сдуру и засадит мне болт между глаз. Ну, может, и не «она», но совершать глупости не хотелось. В итоге я встал у окна так, чтобы наблюдать за дорогой в узкую щёлку между шторой и оконной рамой. И только тогда понял, что создание в рясе мчится не конкретно к хутору, а в сторону провалившегося в огненную реку мостика, потому что «оно» уже почти пробежало мимо и, наверное, чисто случайно взглянуло в мою сторону. И сразу замерло на месте, чуть согнув ноги, готовое сделать прыжок в сторону.

Стало понятно, существо здесь проходило не раз и не два, следовательно, открытые настежь окна его насторожили, показывая, что здесь хозяйничает некто новый. Вряд ли скелет, судя по давнему и густому зловонию, открывал в доме окна или двери хотя бы раз со времён смерти хуторян. Это подтверждали все дверные петли без исключения.

Замершая на дороге тень явно пребывала в нерешительности. То в сторону бывшего моста посмотрит, то снова на дом уставится, то озирается, крутя головой. Страхуется, чтобы никто сзади незаметно не подобрался и не напал со спины. Значит ли это, что здесь ещё кто-то, кроме шустрых скелетов, обитает? М-да, за несколько часов мнения о новом мире не составишь!

Могу смело похвастаться, что выдержка и выносливость у меня на высоте. Надо будет, сутки пролежу со снайперской винтовкой, не шелохнусь. Бывали прецеденты. Но и стоять могу часами, как истукан. Потому и стою, жду действий от неизвестного создания. И оно дрогнуло первым. Маленькими шажками, смещаясь в сторону, тронулось к хутору. Там в два прыжка преодолело последние метры и спряталось за крайним слева от меня сараем. А мне чего? Я только согреваться начал, азарт греет. Жду.

Минут пять ничего и никого. Потом через крышу сарая перелетает небольшой булыжник и с гулким стуком врезается в стенку моего (моего?) дома. Тут же подмечаю, что тёмная фигура высовывается у самой земли, из-за угла сарая. Опять хитрый пейзанин? Смотрит оттуда, где сложней заметить. Что проверяет? Реакцию «толстого» скелета? Точно! Операция с камнем была проделана ещё три раза. Два из них — особо удачно. Застонало стекло в детской спальне, затем громко зазвенела от удара слюдяная пластинка на крыше. Но ничего не пострадало.

Хорошо еще, что пришелец хоть гранаты или кувшинчики с напалмом не кидает! Раз есть фугас и разговорчивые агрессивные скелеты — следует опасаться чего угодно.

Я и опасался.

Таюсь, как партизан, очнувшийся в Рейхстаге. А визитёр после проверок явно осмелел и решил подобраться к хозяйскому дому ближе. Вдоль стены сарая идти не стал, выбрался на открытое пространство, выставил перед собой арбалет и двинулся чуть ли не прямиком ко мне. Сдвинулся в невидимую для меня зону, и, наверное, вначале заглянул в детскую комнату. А тут довольно высоко, надо первоначально на выступ фундамента встать или запрыгнуть и только потом, придерживаясь за подоконник, заглядывать внутрь. Судя по всему, неведомое существо так и поступило. Но детские рисунки, карандаши и книги его не заинтересовали, поэтому оно спрыгнуло вниз и по большой дуге приблизилось уже и к моему окну. Короткий разбег, прыжок на выступ — и он уже наклоняется, заглядывая в комнату. И с коротким восклицанием замирает.

Наверное, и по местным меркам рассыпанные на кровати драгоценности считались немалым богатством. Вот блеск бриллиантов и мерцание золота глаза неизвестному созданию и затмили. Под капюшоном кто-то запыхтел, явно вознамерившись забраться в комнату.

А я тут как тут, такой весь добрый, настроенный на захват пленницы, которую уже мысленно прозвал Пятницей. Одной рукой пережимаю худенькую шею, придавливая неудачника к подоконнику, а второй откидываю капюшон со словами кота Леопольда:

— Давайте жить дружно! — потом проворно выхватываю так и не использованный арбалет и аккуратно отбрасываю на кровать. Подхватив пленницу за длинные волосы, я поднял ей голову, чтобы заглянуть в лицо. — Японский городовой! — вырвалось у меня, потому что вместо взлелеянной в мечтах красавицы в моих руках истерически бьётся парнишка лет пятнадцати. Волосы-то у него длинные, а вот лицо, да ещё и перечеркнутое шрамом, сомнений в его половой принадлежности не вызывает.

Парень от страха моментально побледнел до синевы и даже начал протяжно подвывать, а потом его глаза расширились от удивления, он хрипло прокашлялся и ошарашенно спросил:

— Так ты… живой?!

— Как видишь, — ответил я самым миролюбивым тоном. — А кого ты тут надеялся увидеть?

Нежданный гость закосил глазами по углам комнаты, и выдохнул:

— А где сторож?

Пришлось принимать меры, чтобы разговор вёлся в нужном мне русле. Меч на спине гостя я тоже вынул из ножен и отбросил подальше. В просторных складках рясы тоже могло оказаться что-то опасное, поэтому, не мудрствуя лукаво, я просто стянул пареньку запястья рук за спиной, вздёрнул лёгкое тело вверх и поставил перед собой на колени для допроса:

— Имя? — Я добавил строгости в тон. — Отвечай! Как тебя зовут?

— Са-са… — стал он с хрипом заикаться и наконец выдавил: — Сандер.

— Где живёшь?

— М-м… в домике лесника…

— Кто там ещё с тобой живёт?

— Никто. Только я один…

— Зачем сюда бежал?

— Взрыв услышал у Багрянки, — паренёк отвечал всё уверенней и безбоязненней, с каким-то невероятным интересом рассматривая мою пижаму и выбивающиеся из общего вида берцы. Бинокль вроде особого интереса у него не вызвал, а значит, видел подобное или вообще понятия не имеет, что это такое.

— А в дом зачем полез?

— Так ведь окно открыто! Вдруг случилось чего… помочь надо или как…

О-о! Чувствую, этот местный пейзанин похлеще любого цыгана, кого угодно проведёт и в дураках оставит. Запястий мне его не видно, но прямо физически ощущаю, как он пытается вывернуться из ременных пут. Зря это он, я свои умения не по брошюркам для диверсантов отрабатывал, а в самых что ни на есть боевых условиях. Так что чем больше дёргается, тем туже петли затянутся, а там и ручки синеть начнут.

А вдруг не зря он трепыхается? Завалил лицом на кровать, глянул мальцу за спину. Полный порядок. Опять вернул в исходное положение, намереваясь продолжать допрос, и замер в недоумении. За щекой моего нежданного гостя из леса отчётливо просматривался вздувшийся флюс. А ведь пару мгновений назад его не было!

Подставляю ладонь к его подбородку:

— Отдавай! — тяжкий вздох пленника, и на ладонь мне вывалился массивный золотой перстень с бриллиантом. — Остальное — тоже! — ору, с огромным трудом давя в себе разрывающий внутренности смех. На ладонь падает тонкое женское колечко и одинокая чёрная жемчужина.

После чего нахмурившийся от горя Сандер заявляет:

— Нет ничего больше! — и нагло открывает рот. Пользуясь случаем, внимательно там всё осматриваю и стараюсь улыбнуться мальцу, как родному племяннику:

— Если что проглотил, и оно у тебя в желудке прирастёт, сам будешь себе вскрытие делать. Ещё при жизни!

— Да нет, — кажется, парень опять струхнул. — Не глотал я ничего… — и откровенно признался: — Слюны нет…

Ну, это нормально: человек, когда боится, у него тотчас во рту пересыхает. Но сила воли у этого типа о-го-го какая! Всё равно попытался хоть что-то урвать для себя. Силён, бродяга! Поэтому меняю тему допроса:

— Зачем тебе такое ценное кольцо? — блефую. — Его ведь продать трудно, скорей убьют, чем заплатят.

— Ну-у… если осторожно, то можно и продать…

— Где продать? В лесу, что ли?

— Да не в лесу. Но мало ли куда судьба забросит.

Однако! То ли тут все такие пейзане с детства философы и умники, то ли мой пленник особенный и, сравнивая его с цыганёнком, я его слишком недооценил. Что интересно, своей ауроцепцией я чувствую: паршивец мне ещё ни разу не соврал, но ему есть что скрывать. Но прямо спрашивать обо всём подряд нельзя, сразу поймёт, что я в местных реалиях последний лох, и воспользуется этим. Поэтому — да простит меня бог за излишние грубости в отношении мальца — начинаю на него давить:

— Значит так, Сандер! — многозначительно наматываю тонкую прядь его волос на большой палец своей левой руки. — Сейчас мне начинаешь рассказывать подробно и досконально всю свою биографию: где родился, что делал, с кем и где жил до своего поселения в лесу. Если хоть раз остановишься, соврёшь или запнёшься на полуслове — выдираю этот клок и готовлю следующий. Понял? Приступай!

Было видно, что парнишка очень дорожит своими патлами, недаром до такой длины отращивал. Но и свою биографию ему явно не хочется передо мной раскрывать. Судя по мелькнувшему языку, непроизвольно облизнувшему пересохшие губы, собирается отчаянно врать. Ничего, пусть хоть с чего-то начнёт, а я послушаю.

— Да я, как все, появился в мире Дракулы три года назад. Сразу в ранге «сирота», профессия — вор, с возможностью прокачки либо на воина, либо на сторожа. Есть возможность развития класса маг, но весьма слабая и посредственная. Два с половиной года прожил в городе Саллагар, а потом старший нашей гильдии воров меня подло и незаконно продал группе дальних переселенцев. Точнее, работорговцев. Как я понял, они шли в тот мир, где молодые рабы и дети ценились дороже эпичных драгоценностей и легендарного оружия. Как он называется и где — понять я так и не смог. Их сборная группа насчитывала восемьдесят особей, ну и нас, рабов, в основном людей, они набрали больше сотни. Вели, точно скот, в специальных ошейниках, скреплённых между собой. Перебрались мы в земли Пурпура Смерти в той стороне, — он чётко указал на восток. — Очень хитро сделали временный мост из двух древесных стволов, после перехода его сразу столкнули в магму. По землям Пурпура мы шли десять дней, после чего недовольные вояки всё-таки уговорили лидера похода на разграбление одной из башен. По легендам, в каждой из них полно сокровищ, шмота, редких книг и прочих артефактов эпического уровня…

Он сделал короткую паузу, прокашливаясь и с напряжением глядя на меня. Я же сидел с окаменелым выражением лица, слушая эту ахинею, и старался больше следить за своим прорезавшимся чувством отличать правду ото лжи. Каким бы абсурдным это ни казалось, но малец говорил чистейшую правду! Ну, разве что, в самых первых предложениях не столько соврал, сколько что-то недоговаривал. Да и у меня была твёрдая уверенность, что именно там таилась основная ложь.