Она рассказала полиции не все, а теперь, год спустя, не могла точно вспомнить, что говорила, а чего не говорила. Не дай бог сейчас, когда принялись заново ворошить прошлое, ошибется и скажет не то.

Поэтому Сара принесла таблетки в ванную. Не то чтобы она приняла твердое решение покончить с собой. Никакой трагедии, ничего черно-белого. Она просто хотела избавиться от паники, от ожидания телепрограммы. От неведения, что еще удалось выяснить…

Медсестра помогает ей сесть, подкладывая подушки за спину. В палату входит еще одна медсестра — в халате другого цвета. Она постарше, выглядит солиднее и разговаривает с матерью Сары. Зловещий шепот. Что-то про анализы…

— Вас ожидает доктор.

— Зачем? Что случилось?

— Вам лучше пройти сюда. Пожалуйста, миссис Хэдли.

Глава 8

Частный детектив

По дороге к Корнуоллу Мэтью дважды звонит домой.

— Это просто схватки Брэкстона-Хикса [Схватки Брэкстона-Хикса — ложные схватки, появляющиеся у некоторых женщин после 20-й недели беременности.], Мэтт. Позвоню, если будет что-то новое. Всё нормально.

— Я могу вернуться. Хочешь, побуду дома с тобой? Если ты хоть чуть волнуешься.

— Всё в порядке.

У Салли пошел девятый месяц, и она уверяет, что в этих схватках нет ничего опасного. Все совершенно нормально. Но для Мэтью не осталось ничего нормального. Все вокруг стало пугающе ненормальным после сюрреалистических занятий для будущих родителей. Господи. Почему друзья его не предупредили?

«Ты точно не хочешь делать кесарево, Салли? Некоторые говорят, что это гораздо безопаснее. Стыдиться нечего».

«Тебе страшно, Мэтт? Извини. Уже поздновато трусить».

Они переговаривались шепотом — Салли сидела на йоговском коврике в серых тренировочных штанах и черной футболке, а Мэтт, под руководством инструктора, массировал ей спину, думая, как мило и при этом смешно она выглядит. Сзади она казалась прежней, худенькой… Если б только не громадный пузырь на животе.

На занятиях все завидовали Салли. «Как тебе удалось не распухнуть повсюду?» Остальные демонстрировали раздутые лодыжки, раздутые коленки, щипали жир на спине и на руках.

«Бог его знает. Жру, как лошадь».

Мэтью действительно прежде не видел, чтобы жена столько наворачивала. Бутерброды с рыбными палочками — майонез и соленые огурцы. Пукала она в эти дни очень вонюче.

«Отвянь, Мэтт, я не пукаю. Я — богиня беременности».

Мэтт еще раз проверяет телефон и улыбается. Теперь Салли пукает даже во сне. Телефон подтверждает громкий сигнал. Сообщения нет. Позвонить еще раз?

Нет. Остынь, парень. Она и в прошлый раз ощетинилась. Все будет просто замечательно. Недолго осталось.

Мэтью сверяется с навигатором — до фермы Баллардов меньше четверти мили — и заезжает на автостоянку. Мел уже должна быть в офисе. Хорошо.

Детектив-сержант Мелани Сандерс — надо надеяться, в скором времени детектив-инспектор Мелани Сандерс, — лучший друг Мэтью в полиции. Когда-то — миллион лет назад — он всерьез увлекся, надеялся на что-то большее. Но все это история. И Салли в курсе. Темных пятен не осталось.

Впрочем, не совсем. Он не рассказал Салли, что иногда ощущает странное чувство в животе, разговаривая с Мел. Не страсть; этого больше нет. Просто чувство, которое напоминает совсем о других временах, о совсем другом Мэтью.

Уже три года, как он ушел из полиции, и, надо признаться, до сих пор пытается привыкнуть.

Мэтью нажимает кнопку, слушает гудки.

— Детектив-сержант Мелани Сандерс.

— Сколько кофе ты выпила?

— Мэтт?

— Я повешу трубку и перезвоню позже, если ты еще не получила вторую порцию кофеина.

Она смеется.

— Надеюсь, ты не будешь просить об очередном одолжении.

— Конечно, буду. Но обещаю: ты мне — я тебе.

— Как всегда, Мэтт. Сначала я тебе. А потом опять я тебе.

Теперь смеется он.

— Серьезно. Ты слышала о пропавшей девочке Баллардов?

— От коллеги. Кэти из нашей команды прикрепили к этой семье. Получаем новости из Лондона — когда столичных можно побеспокоить. То есть не часто. Между нами, инспектор на этом деле — просто мелкий задавака. А что?

— Кто-нибудь из семьи замешан, по твоим сведениям? Мама и папа вне подозрений?

— А тебе-то с какой стати знать?

— Просто так.

— Лучше не суйся, Мэтт. Всем нам известно, где…

— Не беспокойся. Если что-то будет для тебя, обещаю, вот те истинный крест…

— И пальцы за спиной скрестил.

Оба ненадолго замолкают.

Каждый раз, как они беседуют, Мелани пытается уговорить его передумать. Вернуться в органы. Она уверена, что это возможно, сколько бы воды ни утекло, и клянется, что, получив высокую должность, его дожмет. А Мэтт всегда оборачивает разговор в шутку, и в итоге они замолкают, дойдя до тупика. Обоим все ясно. Она считает, что он растрачивает талант. А он боится слишком много об этом думать.

— Ладно. Я ничего тебе не говорила, Мэтт, но ходят слухи, что брак родителей не слишком счастливый. Чему тут удивляться… Впрочем, у родных есть алиби. Мы за ними лишь приглядываем. Инспектор — я говорила, что он снисходительный придурок? — нацелен на поиск парней из поезда. Между нами — напортачили, как всегда, в переговорах с европейскими коллегами.

— Так, значит, они за границей?

— Почти наверняка. Здесь вообще никаких зацепок. Никаких улик и ничего полезного с камер наблюдения. Столичные обидчивы. Не сразу притормозили на границе. Однако телеобращение, приуроченное к годовщине, похоже, дало несколько звонков. Нам всего не говорят, но я поднажму. Надеюсь, скоро скажу больше. А тебе-то зачем?

— Ни за чем. Значит, скоро встретимся за кофе. Я тебе напишу.

— Ты действительно лезешь в открытое дело?

— Кто? Я?

Она смеется.

— Ладно. Пока трубку не повесил — как там Салли?

— Пукает солеными огурцами. Поверь мне: беременность — вонючее дело. А если серьезно — она молодец. Красива и безмятежна, как всегда, вот только огурцы… Скоро напишу про кофе.

Все еще слыша ее смех, Мэтью отключается и снова проверяет время на навигаторе.

До фермерского дома Баллардов — полмили однополосной дороги. Странная бетонная колея песчаного цвета возвышается над обочиной, и Мэтью не может не задуматься, что делать, если появится встречная машина. На всей дороге можно разминуться лишь в двух местах. Мэтью очень любит свою машину и представляет, каковы будут последствия, если колесо скользнет с бетонной плиты. Беды не оберешься. Вот что значит «на отшибе».

В конце концов он подъезжает к дому. Жилище впечатляющее: двойной фасад укрыт вьющимися растениями — вне всякого сомнения, волшебными в цвету, хотя Мэтью не садовник и названий не знает. Перед домом недоделанная дорожка расширяется в нормальную дорогу, с большим разворотным кольцом; сбоку впечатляющая лужайка и еще одна дорога, ведущая к далеким амбарам. Мэтью тормозит под деревом напротив входной двери и убирает ключи в карман. Запираться здесь не нужно.

Дверь, к счастью, открывает сама миссис Баллард. На ней непременный фартук в цветочек. Мэтью сразу чувствует себя виноватым — он вынужден глядеть в эти глаза.

— Если вы журналист, то нам нечего больше сказать — до ночного бдения.

— Я не журналист. Мы можем пройти в дом, миссис Баллард?

Иногда это срабатывает. Уверенность и официальный тон. Как у человека, имеющего право.

— А вы кто?

Иногда не срабатывает.

— Я частный детектив, миссис Баллард, и я изучаю материалы, связанные с пропажей вашей дочери.

Выражение лица женщины меняется. От настороженности к удивлению — и новой надежде, такой неуместной, что Мэтью снова чувствует вину.

— Не понимаю. Частный детектив. Так чем вы занимаетесь?

— Может, нам все же лучше поговорить внутри? Пожалуйста…

В коридоре они неловко останавливаются, и Мэтью бросает взгляд на вазы с цветами — как минимум четыре на узком столе под большим зеркалом.

— Не хочу, чтобы люди их присылали. Цветы. Но они от души. У нас будет ночное бдение при свечах — по поводу годовщины… — Она осекается и с усилием берет себя в руки. — Так я не понимаю, мистер…

— Хилл. Мэтью Хилл.

— Вы в частном порядке расследуете исчезновение моей дочери? Но с какой стати? Над этим работает целая команда в Лондоне. К вам обратился мой муж?

— Нет, миссис Баллард. Ко мне обратился человек, затронутый расследованием и получающий неприятные послания. И я хочу лишь прекратить это, чтобы все ресурсы были направлены туда, куда нужно. На поиски вашей дочери.

— Неприятные послания?

— Мы могли бы присесть на минутку?

Она ведет его на кухню. Снова обязательный штамп — громадная синяя плита AGA, на которой сохнут носки. Миссис Баллард теперь явно нервничает, сложив подвижные пальцы на коленях. Никаких напитков она не предлагает.

— Я так понимаю, вы сами не получали неприятных посланий?

— Нет. Напротив. Много славных писем от совершенно незнакомых людей. Несколько дурацких, признаюсь, но от них нет проблем. Все письма мы показываем офицеру по связи с семьей — Кэти. Она постоянно с нами на связи. Так кто получает эти письма? Надеюсь, не Сара… Вам известно, что она в больнице?

— Подруга вашей дочери по поездке?