Тереза Саутвик

Эликсир любви

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Так вы — женщина!..

— Как вы — мужчина, — выпалила Керкланд и тут же пожалела о сказанном, но было уже поздно.

Неужели она никогда не научится думать, прежде чем говорить? Она переступила с ноги на ногу и, приоткрыв рот, взглянула на своего нового босса.

Кейд Маккендрик явно не относится к типу милых, безобидных и всепрощающих мужчин. Когда она заметила, что уголки его губ дрогнули в легкой усмешке, ей полегчало.

— Не могу не согласиться. — Он бросил взгляд на лежавший перед ним на столе лист бумаги. — Но я считал, что Керкланд — парень.

— Такое уже случалось не раз.

— Хм.

Кожаное кресло громко скрипнуло под ним.

Неудивительно. От такого двухметрового гиганта застонет любая мебель. Не говоря уже о его приятельницах, насколько она уже знала, наведя справки.

Красавцы мужчины не интересовали ее больше, хотя девушка не могла не заглядеться на голубые глаза, выгоревшие на солнце каштановые волосы и резко очерченный подбородок. Да, этому парню повезло с внешностью. Во всяком случае, дефицита во внимании женщин он явно не испытывал.

— Приятно познакомиться, мистер Маккендрик, — девушка выбросила руку вперед.

— Можно просто Кейд. — Он сжал ее пальцы, затем указал на стул. — Что означают ваши инициалы — Пи Джей?

— Если я скажу «пижама», поверите?

— Нет.

Кажется, ее шутка не удалась. Она-то надеялась снова вызвать на его лице мимолетную улыбку, которая несколько минут назад очаровала ее. Но его лицо превратилось в непроницаемую маску, строго и выжидающе смотревшую на нее. Он намерен заставить ее назвать полное имя. Что ж, пусть получит.

— Пенелопа Джейн, — скороговоркой выдала она. — Мило, не правда ли?

— Чем плохо это имя? — Вопрос прозвучал невинно, но глаза его сощурились, а уголки губ тронула улыбка.

— Больше подходит героиням, которых играла Дорис Дэй в своих дурацких фильмах.

Она вздохнула.

— Скажем, Пенни — тоже не подходит?

— Слишком слащаво. Мой старший брат начал звать меня по инициалам, так и пошло.

— Хорошо. Итак, расскажите, что вы знаете о детях.

— Мне уложиться в двадцать пять слов или еще короче? — пошутила она.

— Слушаю вас.

Он был опять серьезен, и Пи Джей нахмурилась: всю информацию о своей работе и образовании она послала ему в резюме. И тут ее осенило. Там же был указан ее пол! Значит, у него такой стиль общения.

— Преподаю в старших классах уже четвертый год.

Прежняя ее работа находилась в Валенсии, штат Калифорния. Его ранчо — близ Санта-Барбары. И хотя оба города расположены в одном штате, всего в двух часах езды друг от друга, они очень сильно отличались.

Он кивнул с видимым удовлетворением.

— Вы умеете готовить?

— Если бы не умела, то вряд ли ответила бы на объявление, несмотря на привлекательность вашего предложения. Идея летнего молодежного отдыха на ранчо звучит многообещающе. Для детей.

Она начала нервничать, но ничего не могла с собой поделать под взглядом его голубых глаз, которые, казалось, видели ее насквозь.

— Это подростки, а не дети, — уточнил Кейд. — Так что вы умеете готовить?

— Конечно, не изысканные кушанья для гурманов. Но кроме хот-дога, гамбургера, пиццы, картошки фри, которые любят дети, я пеку печенье, которое тает во рту. Мои шоколадные пирожные не перепутаешь с хоккейной шайбой, — добавила она честно, предпочтя забыть о скромности.

У нее возникли сомнения. Она-то думала, что уже получила эту работу, когда прослушала на автоответчике сообщение Маккендрика о том, с какого числа он ждет ее у себя. Но сейчас все здорово смахивало на предварительное собеседование.

Она собралась было задать несколько ехидных вопросов по этому поводу, когда за дверью раздался звук разбитого стекла. Пи Джей вскочила и бросилась из комнаты, следом за нею Кейд. В холле перед массивным столом она увидела Эмили, склонившуюся над осколками хрустальной рамки для фото.

— Мамочка… — Испуганно взглянув на Кейда, девочка бросилась к матери и уткнулась личиком ей в ноги.

— Что случилось, солнышко? Я же просила тебя ничего не трогать, сидеть тихонько и ждать меня, — наклонившись, она взяла дочку на руки.

— Это что же? — нахмурился Кейд. — Ваш ребенок?

— Это моя дочь Эмили.

Пи Джей сделала глубокий вдох, чтобы сдержать невольный приступ досады.

Сколько времени ей еще надо, чтобы понять: когда все складывается слишком хорошо, не надо верить этому! Работа на ранчо, где Эмили могла быть с нею все лето, казалось бы, просто идеальный вариант: можно сэкономить на няне и несколько поправить финансовое положение.

Женщина испытующе посмотрела на Кейда.

— Я четко указала в своем письме, которое было приложено к резюме, что у меня есть семилетняя дочь и она приедет со мной. Я полагала, вы внимательно прочитали мои документы, а теперь уверена — в глаза не видели моего резюме. Так, мистер Маккендрик?

В это время Эмили, глядя на него своими заплаканными зелеными глазами, дрожащими губами пролепетала:

— Извините меня, мистер.

Он опустился на одно колено и осторожно вынул из осколков стекла фотографию, с которой смотрело словно из гранита высеченное лицо седовласого мужчины.

— Ладно, забудь об этом.

Эмили посмотрела на фотографию.

— А кто это?

— Отец.

Утирая пальцем нос, девочка протянула:

— Везет вам. У меня нет отца.

Сердце Пи Джей болезненно сжалось.

— У меня теперь тоже. Он умер три месяца назад.

Кейд посмотрел на Пи Джей.

— Не надо так расстраиваться, — сказал он, увидев сострадание на ее лице.

Эмили опять всхлипнула.

Пи Джей крепче прижала малышку к себе.

— Я закажу новую рамку, мистер Маккендрик.

— Не беспокойтесь. И зовите меня Кейд, — напомнил он, вставая, — и можно на «ты».

— И все же я настаиваю. — Она спустила девочку на пол, но та сразу стала дергать ее за карман. — Что такое, Эмили?

— На ранчо есть туалет?

Кейд улыбнулся этому вопросу непосредственной Эмили и пробормотал что-то вроде «яблоко от яблони».

Ну и отлично, подумала Пи Джей, устроюсь в ресторан быстрого обслуживания. Надо только придумать, куда девать Эмили.

Девочка снова стала дергать ее за джинсы, и она очнулась.

— Конечно, должен быть. Давай спросим мистера… — она запнулась под его взглядом, — Кейда.

Он указал в направлении холла.

— Иди туда, и справа увидишь.

— Пойти с тобой, Эм?

Девочка отрицательно покачала головой, затем остановилась в нерешительности.

— Направо — это с какой стороны?

— В правой руке ты держишь карандаш. Поняла?

Эмили улыбнулась.

— Поняла.

Они посмотрели, как малышка нашла нужную дверь, затем Пи Джей обратилась к нему:

— Ты не ответил, читал или не читал мое резюме?

Он почесал в затылке.

— Наверное, нет.

— Оно было не единственным? — Он отрицательно покачал головой.

— Их было шесть или семь.

— Как же ты меня выбрал?

— Скорее всего, твоё лежало сверху.

— Ты и рекомендации не проверял?

— Нет.

— Если бы нанимал ковбоя, ты бы все это проверил?

— Да, но…

Она покачала головой.

— Кто ж так организует работу с подростками? Непозволительная небрежность и безответственность. Это же дети, а не лошади!

— Ну да, мне это уже говорили, — в его словах сквозила горечь.

— Удивительно, кто тебе доверил эту программу?

— Я и сам с трудом поверил, когда он предложил.

— Кто же он?

— Мой отец. Это была его идея.

— И он не успел ее осуществить, — догадалась она. — Сочувствую твоей утрате, Кейд. Но, знаешь, если ты с головой уйдешь в работу с детьми, тебе легче будет пережить такое горе.

— Думаешь? — спросил он.

— Разве не так?

— Нет. — Он провел рукой по волосам. — Я мало его знал. Мы не виделись с ним с тех пор, как я в восемнадцать лет ушел из дому. Поняв, что скоро умрет, отец послал за мной и приказал закончить задуманное им дело.

— Приказал? А ты не хотел?

— Нет, и, если откажусь, я потеряю ранчо.

— Не понимаю.

— Если программа не начнется этим летом, ранчо будет продано и вырученные деньги пойдут благотворительной организации.

Кейд увидел, как расширились от удивления ее карие глаза.

— Может, ты неправильно понял условия завещания?

— Они сформулированы четко и недвусмысленно, даже разъяснений юристов не потребовалось. К тому же отец успел отобрать троих местных подростков, получивших условное наказание. Лето они проведут здесь, потом отправятся туда, откуда пришли, а ранчо станет полностью моим. Мне бы только продержаться несколько месяцев.

Кейд понимал, что такой откровенностью вызовет у нее неодобрение. И не ошибся. Ее полные губы презрительно сжались в узкую полоску, нос сморщился, и он увидел, что переносица вся усыпана веснушками. Под бледно-желтой блузкой, заправленной в джинсы, угадывались очертания стройного тела. Каштановые волнистые волосы до плеч обрамляли нежное лицо, не очень красивое, но милое и обаятельное. Хотя она не совсем в его вкусе, однако, при определенных обстоятельствах он мог бы и приударить за ней. Если бы не ребенок. И если бы не ее характер. Судя по всему, эта Пи Джей Керкланд невозможная зануда. Будет, чего доброго, учить его уму-разуму.

Ему стало не по себе.

— Продержаться, — потрясенно повторила она. — Как можно так говорить? Речь идет о детях, которым нужна помощь. И у тебя есть уникальная возможность помочь им изменить жизнь.

— Так что же? — Ему не нужно ее осуждение, как, впрочем, и одобрение. И сама она нужна здесь лишь до конца августа. — Тебя устраивает эта работа или мне брать следующее резюме?

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Так ты берешь меня?

Послышался топот детских ножек, и они увидели Эмили. Малышка остановилась и, переведя взгляд с матери на мужчину, сказала:

— Мистер, если у вас есть веник, я подмету осколки. Мама всегда заставляет меня убирать за собой.

— Хорошо. Ты смети все в кучку, но не трогай ничего руками. Я сам все соберу, а то порежешься.

— Хорошо, мамочка?

Девочка посмотрела на маму.

— Отлично, — ответила Пи Джей.

— Тогда идите за мной.

Малышка вложила ему в руку свою ладошку, такую маленькую и влажную, что он с удивлением взглянул на ее ручку и улыбнулся девочке. Обернувшись, он убедился, что Пи Джей следует за ними.

— Я никогда раньше не встречала ковбоев, — призналась Эмили.

— А я — маленьких девочек.

Она недоверчиво посмотрела на него.

— Вы обманываете меня, мистер.

— Зови меня Кейд. Я не обманываю, просто еще не держал за руку маленькую девочку.

Эта мысль несколько озадачила его самого: оказывается, он упустил что-то в своей неустроенной жизни.

— Правда?

— Клянусь тебе, — сказал он.

— Ты слышишь, мама?

— Да, радость моя.

Пи Джей взяла дочку за руку.

— Поэтому вам нужна мамина помощь?

Слова прозвучали очень доверительно, и он внимательно посмотрел на женщину.

— Да.

— По крайней мере не будет неясностей, — пробурчала Пи Джей.

— Значит, вы остаетесь?

Он надеялся на ее согласие. Чтобы ему не пришлось кого-то еще искать, ведь времени оставалось совсем мало.

— У меня нет выбора. — Она вздохнула. — Мне нужна работа.

Эмили в восторге запрокинула голову и воскликнула:

— Мы остаемся!

— Да. Думаю, мой долг — остаться. — Пи Джей значительно посмотрела на него. — Надо помочь дяде научиться воспитывать детей.

Эмили нахмурилась.

— Но я не знаю, как это делается. Трэвис Вилкинс всегда дергает меня за косички. Я вежливо прошу его не делать этого, а он все равно продолжает. Как же я могу помочь мистеру Кейду?

— Ты будешь делать то, что я тебе скажу.

Девочка кивнула.

— Это я могу.

Кейд удивленно качал головой: какой послушный ребенок! И сам же цинично перебил себя: она еще просто слишком маленькая. Дайте ей только время. Она вырастет в упрямого подростка, и тогда он посмотрит на спокойную Пи Джей Керкланд, как она будет справляться. Если ее дочь станет хоть вполовину такой, каким был он, тогда мать хлебнет с ней горя.

Они вошли в кухню. Пи Джей оглядела место, где ей предстояло работать ближайшие три месяца. Одобрительный взгляд ее карих глаз показывал, что она довольна. Кухня блестела керамической плиткой, в центре стоял разделочный стол, в углу — огромный холодильник, который необходимо загрузить продуктами, чтобы прокормить трех парней.

Единственное, что Кейд определенно знал о подростках, — как много они едят. Это он помнил.

У дальней стены на дубовом полу стоял стол, окруженный восемью стульями. Здесь им всем хватит места.

Он открыл дверцу шкафчика, достал веник и протянул его Эмили.

— Он достаточно большой. Ты сможешь его удержать?

— Да, сэр. — Она немного потопталась, потупив взгляд. — Мистер Кейд, можно мне кое-что спросить?

— Валяй.

— У вас есть свои дети — мальчик или девочка?

— Нет, — Кейд уставился на нее, не совсем понимая вопрос.

Пи Джей поспешила вмешаться.

— Эмили, начинай безотлагательно.

Кейд поднял бровь.

— Ты понимаешь такие сложные слова?

— Не всегда. Но мама помогает мне. — Она улыбнулась и вдруг спросила: — А вы настоящий ковбой?

— А разве есть сомнения?

— На вас нет шляпы.

— Чтобы быть ковбоем, шляпа не нужна.

— Когда мы сюда ехали, мама сказала, что все ковбои носят шляпы. А вы носите?

— Да.

— Белую или черную?

Пи Джей подошла к дочери и положила руку ей на плечо.

— Хватит вопросов, болтушка. Иди убирай что натворила.

— Иду, мама. Я только узнаю, какого цвета у него шляпа.

— Коричневая, — ответил Кейд.

Эмили наморщила лобик, что-то соображая.

— Так вы добрый ковбой или злой? — сдалась она.

Он подумал немного и ответил честно:

— Злой.

Почитав Эмили сказку перед сном. Пи Джей вышла из комнаты. Кейд поместил их наверху рядом со своей спальней. Дальше по коридору были еще комнаты, предназначенные для мальчиков. Она спустилась вниз по лестнице, вышла на крыльцо и села на ступеньку. Свет из окна смешивался с лунным светом и превращался в серебристый квадрат на земле. Вздохнув, она закрыла глаза. Так хорошо после суматошного дня, наконец почувствовать покой.

— Вечер добрый!

Она вздрогнула и открыла глаза.

— Я не знала, что ты здесь, Кейд.

— Извини, если испугал тебя. — Он поднялся по ступенькам. — Каждый вечер я обхожу ранчо, проверяя, все ли в порядке.

— Эмили просила пожелать тебе спокойной ночи.

— Ей понравилось на новом месте? — спросил он, снимая свою коричневую шляпу.

И этот человек называет себя злым ковбоем? Стал бы злой ковбой интересоваться, хорошо ли девочке на новом месте, или помогать ей убирать стекла, чтобы не порезалась? Она не верит этому.

Рядом стоял мужественный человек, излучавший неведомую ей ранее силу, которая будила в ней странные ощущения.

— Уснула, даже не дослушав до конца сказку.

Он снял шляпу, отложил ее в сторону и стал барабанить пальцами по перилам. Да, он несомненно принадлежит к типу излишне нервных людей. Сейчас его что-то беспокоит, и он не может этого скрыть.

Кейд откашлялся.

— Если я доставил тебе неприятные минуты сегодня, извини меня Пи Джей.

— Что ты имеешь в виду?

— Твое устройство сюда на работу. Тебе приходится заботиться о ребенке, с тех пор как твой муж умер…

— Что?

Она выпрямилась.

— Эмили же сказала, что у нее нет отца. Я и предположил, что…

— Он цел и невредим. А эта работа мне нужна, потому что есть куда пристроить Эми и можно сэкономить деньги. Кроме того, поздно что-то еще искать — летние лагеря уже укомплектованы.

— А что ее отец?

— Я одна воспитываю Эмили.

— Он с ней не видится и не помогает?

Удивление и гнев в его голосе поразили Пи Джей. Совсем недавно она считала Кейда легкомысленным и безответственным человеком, а теперь даже не знала, что и думать о мужчине, который вдруг рассердился на исчезнувшего отца Эмили. Воспоминания о Дейве Керкланде вызвали знакомое чувство раздражения.

— Я не желаю, чтобы он встречался с моей дочерью.

— Он обижал ее?

— Да. — Она скрестила руки на груди, сама не понимая, зачем ему все рассказывает, но остановиться уже не могла. — Этот проходимец, легкомысленный мотылек…

— Что же он сделал?

— Вернее сказать, что он не сделал. Он врал Эмили, что придет, и не появлялся. Невозможно было видеть разочарование на ее лице каждый раз, когда он не держал обещания. — Она нервно намотала прядь волос на палец и с раздражением заметила, что рука ее дрожит. — Хорошо, что он сам решил исчезнуть из ее жизни, перестал мучить дочь. Хоть на это оказался способен.

— Как Эмили отнеслась к этому?

— Уже два года прошло. Кажется, спокойно. — Не то, что она сама, подумала Пи Джей. Воспоминание о дочери вызвало улыбку на ее лице. — Иногда она ведет себя как взрослая.

— Правда?

— Да. Ей пришлось рано повзрослеть, может быть, слишком рано. Иногда я думаю, лучше бы она всегда оставалась беззаботным ребенком.

— Ты действительно так думаешь? Сама такая серьезная и ответственная?

Она смущенно улыбнулась.

— Извини, что читала тебе мораль. Я просто очень люблю детей. И верю, что у каждого должен быть шанс в жизни.

— Но кто-то должен его преподнести…

Она озадаченно посмотрела на него.

— Зачем так цинично? И почему только Эмили к тебе потянулась?

— Эмили? — ошарашено спросил Кейд. — Ко мне?

— Можешь сам спросить ее.

— Нет уж, спасибо.

Пи Джей увидела, что у него даже мускулы под рубашкой напряглись, а широкие плечи вздрогнули. Лунный свет падал на его суровое лицо, высвечивая нахмуренный взгляд. В его глазах она прочитала боль, значит, этот человек переживает душевный разлад.

Уставившись на Пи Джей, Кейд думал, что у этой девочки было достаточно потрясений в жизни и лучше ей не связываться с ковбоем.

Он тряхнул головой.

— Ну что ж, ситуация ясна.

Пи Джей оценила его скромность, но не поняла, почему он так тушуется оттого, что маленькая девочка увидела в нем легендарного ковбоя.

Она покачала головой. По ее десятибалльной шкале опасности Кейд Маккендрик набирал пятнадцать баллов, так что лучше не вникать в его проблемы, тем более что свою она решила.

— Мальчики приезжают завтра?

— Вот именно.

— Твой отец начал замечательное дело, — заметила она.

Кейд надел шляпу и повернулся, собираясь уходить, но бросил, уже через плечо:

— Если ты так думаешь.

— А разве ты думаешь по-другому?

— Дело не в этом. Просто все это совсем не для меня.

— Видно, он так не считал.

Мужчина рассмеялся горьким смехом.

— Ему хотелось, чтобы эти мальчишки остались довольны.

— Тебя это удивляет?

— Да. — Он вернулся и сел рядом с нею. — Удивляет даже больше, чем его шантаж.

— Шантаж?

— Он прекрасно помнил, как я любил ранчо. И он поставил именно на эту любовь, чтобы заставить меня поступить по его желанию.

— Значит, этот проект несомненно был важен для него. Только… Почему он просто не попросил единственного сына выполнить его предсмертную волю?

Увлеченная разговором. Пи Джей придвинулась ближе к нему, и ноги их соприкоснулись. Что-то дрогнуло в ней, но она не стала обращать внимание на вспыхнувшие было между ними искорки.

— Потому что я никогда не был идеальным сыном.

— Уверена, он любил тебя, Кейд. Человек, желающий помочь оступившимся ребятам, не мог быть равнодушным к собственному сыну, даже совершившему дурной поступок.