— Именно, — кивнула она и показала, что у нее в руках карандаш и блокнот.

— В большинстве своих предпочтений я зауряден. Люблю вкусно поесть. А больше всего — выпечку.

Я про себя хмыкнула — это у них, видимо, семейное.

— Люблю фехтовать. Особенно с Ричардом, моим старшим братом. Люблю играть в шахматы. Это уже с отцом.

— А что вы любите из необычного?

— Делать фейерверки.

— И вы покажете, как вы это делаете?

— А вам правда это интересно? — нахмурился отчего-то принц.

— Мне вообще интересны люди, — отозвалась Джулиана.

— Особенно в ваших разоблачительных статьях, — не сдержался Брэндон.

— Давайте работать! — остановила их, снова чуть не добавив «дети». Но в последний момент сдержалась. — Ваше высочество, а что бы вы могли рассказать о себе?

— Тоже под запись?

— Мы не опубликуем ничего без вашего одобрения. И без одобрения его величества.

— Я хорошо схожусь с людьми, мне они интересны. — Он насмешливо взглянул на Джулиану. — Мне нравится общаться с теми, кто меня в чем-то превосходит. Кто меня в чем-то сильнее.

— А какая у вас мечта?

— Я всегда хотел путешествовать. Просто без цели. И делать это, пожалуй, так, как делает отец. Он ведь настраивает портал между мирами таким образом, чтобы не знать, где окажется.

«Надо посоветоваться с Крайомом, — вспомнила я про начальника охраны. — Можно давать подобную информацию или нет».

— А у вас в империи есть любимое место? — спросила Джулиана.

— Море. Я всегда любил побережье.

— Ваше высочество, а можно просьбу? — быстро сказала я, прижимая руки к груди.

— Какого рода? — настороженно спросил принц.

— Ну вот, — расстроилась я. — А батюшка ваш обычно отвечает: «Все что в моих силах».

— Мне у императора еще учиться и учиться. Вроде бы по смыслу то же самое, а как звучит!

— Итак, ваше высочество?

— Все что в моих силах! — ответил принц и романтично приложил руки к груди.

— По-моему, вы немного переигрываете, мой принц, — нахмурилась я, а Джулиана хихикнула и кивнула.

— Миледи Вероника! — в шутливом отчаянии возопил принц.

— Понимаете, нам надо много фотографий. Разных. И не только в кабинете.

— А где еще? — с тоской отозвался Брэндон.

— На прогулке, — стала перечислять я, — в Академии, в форме. И на фоне замковых стен. Верхом. Когда вы будете фехтовать. Танцевать.

— С вами? — ехидно заметил принц.

— Э, нет. Это лишнее. Мне хватает тех сплетен, что у нас есть.

— Вы же понимаете, что фотоаппаратов в вашем понимании в империи Тигвердов просто нет.

— Брэндон, — укоризненно сказала я. — Разговор о том, что в журнале нужны хорошего качества изображения, был две недели назад. И я не поверю, что до сих пор никто не сообразил, как их раздобыть. Я могу, конечно, обратиться к милорду Швангау…

Принц скривился, услышав имя верховного мага империи, и сказал:

— Будет вам фотограф.

— И, с вашего позволения, завтра мы и начнем, — строго сказала я, подумав, что иначе мы никогда с места не сдвинемся.

— Миледи, вы — просто сущий кошмар! — вырвалось у наследника.

— Посочувствуйте вашему брату, — рассмеялась я. — Завтра — съемки во дворце. И договоритесь, чтобы его величество и ненаследный принц Тигверд присутствовали. А еще члены вашей боевой пятерки.

Тяжелый вздох.

— Не печальтесь, изображения получатся отменными. Завтра бы еще отснять ваше любимое место на побережье. Потом Академия и танцы… Вы — верхом. И… пожалуй, что и все.

— А фейерверки? — вдруг тихо спросила Джулиана.

Глава 4

— Ника, — сказала мама. — Нам надо поговорить.

Папенька, с которым они вместе зашли в дом, важно кивнул.

Вообще после переезда в империю родители стали выглядеть как-то моложе. Энергичнее. Чистый имперский воздух, волшебные общеукрепляющие настойки великого Ирвина, отсутствие финансовых проблем — все это пошло им на пользу. И если мама и раньше была «спортсменка, комсомолка, просто красавица», то папа последнее время стал сдавать — давление, лишний вес. А тут, в империи, он был нужен, полезен, заинтересован в происходящем. Его ценили на службе, маму — в издательстве, и у них открылось второе дыхание. Горели глаза, как в молодости, и мне кажется, вся эта история их заново сблизила. Они столько пережили.

Из-за меня…

— Хорошо, — ответила я. — Пойдем в кабинет.

Видимо, день такой. Кабинетный.

— Доченька… Мы попали в этот мир, — начала мама, — и нам тут нравится. Теперь надо подумать, как мы будем устраивать свою жизнь дальше.

— Согласна, — вздохнула я.

— У нас с отцом есть к тебе вопрос… Только постарайся не злиться.

Ну вот что мне остается делать… Только рассмеяться.

— Слушаю. И стараюсь.

— Ника… Вот скажи, а что ты думаешь делать с Ричардом?

Я покачала головой. Действительно, хороший вопрос.

— Замуж я не собираюсь — если вы об этом.

— Но ты живешь с ним в одном доме.

— Спишь с ним в одной кровати, — вмешался папа.

— Ага, ем из одной чашки, — вспомнила я «Трех медведей». — И сижу на его стуле.

— Ника! — хором возмутились родители.

— Вот император Фредерик — умный. Он сам на эти животрепещущие темы со мной говорить не рискнул — вас отправил.

— Ты же историк, — нахмурилась мама. — И должна понимать, что так вызывающе противопоставлять себя обществу не стоит. Тем более такому своеобразному, как империя Тигвердов.

— Это не говоря уже о том, что у Фредерика и так проблемы с аристократией, — заметил отец.

— Вот и пусть их решает. С твоей помощью, — резко ответила я. — У тебя самого пиетет перед высокородными особями отсутствует как класс. Вот и будет чем заняться, вместо того чтобы лезть в мою личную жизнь!

— Ника, — укоризненно посмотрела на меня мама.

— Мне в столице выделили особняк, — спокойно проговорил отец. — Мы съездили, посмотрели. Он, конечно, поменьше, чем этот дом, но все же… Значительно больше всего того, к чему мы привыкли. Я предлагаю пока перебраться туда. Заодно ты и решишь, чего хочешь.

— А с Наташей что?

— Я ей предложила поселиться пока с нами, там все равно места очень много. Она согласилась.

— А Джулиане подобрали мастерскую в столице. Неподалеку от нас.

Родители посмотрели на меня удивленно.

— В смысле, неподалеку от городского дома Ричарда, — поправилась я.

— В любом случае, — заметила мама, — если мы хотим серьезно заниматься газетой, то надо перебираться в город.

— Когда вы будете переезжать?

— Завтра, — ответил отец. — Что тянуть?

— Я дождусь Ричарда. И поговорю с ним, — решила я. — Кроме всего прочего, есть вопросы безопасности.

— Есть, — кивнул отец и внимательно посмотрел на меня.

А мама гневно сказала:

— Прекращай уже со своим подростковым бунтом! Женщину в синем кто-то же убил!

— Мне сказали, что девушка синего отродясь не носила.

— Ее переодели, — подтвердил отец.

Мы с мамой вздрогнули.

— Рит, у нашей дочери хорошая серьезная охрана. Я разговаривал с командиром, он утверждает, что все предусмотрено. Только… Ника, не смей сбегать. Ты можешь передвигаться по городу, но порталами — только в сопровождении охранника. Или кого-нибудь из имперцев. И ставь в известность о своих передвижениях!

— Хорошо.

— И не выматывай нервы службе безопасности! Они тоже люди. Служат.

На этом мамином замечании я и удрала к себе в комнату. Переоделась после душа в джинсы и футболку — хватит с меня синих платьев! И уставилась на картину Джулианы.

Каждый раз, когда я смотрю на эту работу, становится легче дышать. Что-то рождается в районе солнечного сплетения и белой бабочкой летит туда, в окно, едва задевая прозрачным крылышком ярко-синие лепестки полевых цветов.

Свое присутствие в поместье Ричарда я воспринимала во многом как… возвращение домой, что ли… Как само собой разумеющееся. А ведь действительно. Я не экономка. Не хозяйка. И не невеста.

Мда… Безусловно, мама была права. И если нам пришлось остаться в этом мире, то какие-то правила поведения стоило бы соблюсти. Хотя бы внешне. На самом деле, наверное, поздно. После всех тех сплетен обо мне, что я — любовница бастарда его величества, открыто живущая в его доме. Дамы высшего света сегодня откровенно выразили свое отношение. И я не думаю, что оно как-то изменится.

Кстати, а что делать с балом в честь дня рождения наследника, на котором я по воле императора Фредерика должна была присутствовать? А теперь еще и отец служит при дворе. Следовательно, и на него будут коситься… Хотя папенька мой, после опыта выживания в структуре КГБ, а потом и ФСБ, да еще и в не лучшие для страны годы… В общем, я так думаю, он справится, конечно. Но осознавать, что я доставляю родителям неприятности, было горько…

Вздохнула. Прислушалась. Посмотрела на часы — дом, похоже, спал. Взяла пачку бумаг: статьи, которые мне оставили для согласования, — и пошла в гостиную. Заодно и Ричарда дождусь.

Уселась у камина на полу, разложила бумаги. Всего на секунду отвлеклась взять диванную подушечку, чтоб удобнее было, как две толстые лапы уже подобрались к моим материалам!

— Флоризель! Морда ушастая — фу!

Щенок посмотрел прямо в глаза. Да что там в глаза, прямо в душу заглянул — жалобно, грустно и с укоризной. Мол, надо же мне хоть чем-то играть! Хоть с кем-то. Хоть когда-то…