Понятия мадам Трейси об эротике сложились в те дни, когда мальчики росли с уверенностью в том, что на груди женщины крепко-накрепко закреплены надувные мячи; когда никто не прыскал от смеха, если Брижит Бардо называли секс-кошечкой, и даже выпускались журналы с названиями типа «Хохотушки в подвязках». Тогда-то, в бурлящем котле вседозволенности, мадам Трейси и почерпнула идею, что мягкие игрушки создают в будуаре интимную и игривую атмосферу.

Какое-то время Шедвелл таращился на большого потрепанного плюшевого мишку, у которого выпал один глаз, но полуоторванное ухо еще держалось. Вероятно, его звали «мистер Баггинс».

Шедвелл повернул голову в другую сторону. Его взгляду явилась сумка для пижам в форме собаки или, вполне возможно, скунса. На мордочке сияла невинная улыбка.

Шедвелл издал нечленораздельный хрип.

Однако мысленно он все еще бурно переживал недавние события. Неужели ему действительно удалось провернуть это дельце? Насколько он знал, в армии никому еще не приходилось изгонять бесов. Ни Хопкинсу, ни Сифтингсу, ни Дайсману. Вероятно, такой удачи не выпадало даже ротному старшине ведьмоловов Наркеру, [Во времена имперских завоеваний Армия охотников за ведьмами переживала период возрождения. Британские ведьмоловы без конца устраивали рейды против знахарей, костоправов, шаманов и прочих сторонников дьявола. Тогда-то и развернули свою деятельности герои, подобные ротному старшине Наркеру, двухметровому тяжеловесу, который с ревом промчался по вельду, и даже пулемет Гатлинга не помог бы очистить сии дьявольские владения от скверны лучше, чем его бронированная Библия, восьмифунтовый Колокол и специально выплавленная Свеча. Сесил Родс [Сесил Родс (1853–1902) — британский бизнесмен, колонизатор, политический деятель. Основным его полем деятельности была Южная Африка (Примечание редактора).] писал о нем: «Некоторые дальние племена почитают божеством, и лишь безумно отважный или безрассудный знахарь будет отстаивать свою правоту перед взором ротного старшины Наркера. Я бы предпочел иметь в своих войсках одного такого воина, чем два батальона гуркхских стрелков».] который побил все рекорды по числу обнаруженных ведьм и колдунов. «Рано или поздно любая армия вдруг находит свое главное оружие, и теперь оно обнаружилось и у нас», — размышлял Шедвелл. Несокрушимая сила таилась, оказывается, в его руке, а точнее — в его указательном пальце…

Значит, к чертям старый принцип «Первым не стрелять». Ну, раз уж он оказался здесь, надо немного отдохнуть, а потом Силы Тьмы наконец встретят достойного противника…

Когда мадам Трейси принесла чай, Шедвелл уже мирно похрапывал. Она тактично прикрыла дверь, вполне довольная таким оборотом дела, поскольку через двадцать минут у нее должен был начаться сеанс, а отказываться от денег в наши дни просто неприлично.

Мадам Трейси во многом отличалась изрядной глупостью, но в некоторых вопросах обладала хорошей интуицией, а уж если речь шла о потустороннем общении, тут ее толкования становились просто безупречными. Ее клиентам, как она поняла, требовалась именно некая бессвязная болтовня. Они не хотели с головой окунаться в магию потустороннего мира. У них не было желания приобщиться к таинствам Измерений Времени и Пространства — они хотели просто убедиться, что покойной матушке и после смерти живется хорошо. Хотели приперчить сверхъестественным свою пресную жизнь и блюдо это предпочитали вкушать порционно — не более сорока пяти минут, под конец чай с печеньем.

Им явно не нужны были бесконечные ряды свечей, благовония, монотонные заклинания или таинственные руны. Мадам Трейси даже изъяла из колоды Таро большинство Старших Арканов, поскольку людей они огорчали.

И она убедилась, что непосредственно перед сеансом нужно поставить вариться брюссельскую капусту. Нет ничего более успокаивающего, ничего более верного уютному духу английского оккультизма, чем аромат брюссельской капусты, доносящийся из соседней комнаты.

Вскоре после полудня тяжелые грозовые облака раскрасили все небо размытыми свинцовыми оттенками. Явно приближался дождь — тяжелый, ослепляющий ливень. Пожарные надеялись, что дождь пойдет скоро. И чем скорее, тем лучше.

Они прибыли вполне своевременно, и молодые пожарные уже суетились, раскатывая пожарные рукава и поигрывая топориками; а те, что постарше, с первого взгляда поняли, что дом не спасти, и как раз прикинули, что даже дождь вряд ли помешает огню перекинуться на соседние здания, когда из-за угла вдруг вылетел черный «Бентли», подкатил к тротуару на скорости, явно превышающей шестьдесят миль в час, и, взвизгнув тормозами, остановился у самой стены книжного магазина. Ужасно встревоженный молодой человек в темных очках выскочил из машины и побежал к дверям пылающего здания.

Его перехватил один из пожарных.

— Вы владелец этого хозяйства? — спросил его пожарный.

— Не стройте из себя идиота! Я что, похож на книготорговца?

— Мне-то откуда знать, сэр. Внешность обманчива. Вот я, к примеру, пожарный. Однако, встречаясь со мной в компании, люди обычно предполагают, что я дипломированный бухгалтер или директор компании. Вот представьте меня без униформы, сэр, и скажите, какого рода занятие подходит такому человеку, как я? Только честно?

— Трепача, — буркнул Кроули и бросился в книжный магазин.

Броситься было легко, но гораздо сложнее прорваться туда; по пути Кроули пришлось увернуться от полудюжины пожарных, двух полицейских и множества весьма интересных личностей, обитающих в ночном Сохо, [В любом месте за пределами Сохо зеваки на пожаре выглядели бы скорее заинтересованными, чем интересными.] которые вылезли на свет божий пораньше и теперь горячо спорили между собой о том, какой срез общества и почему так украсил день.

Кроули протолкался сквозь толпу. Его едва удостоили взглядом.

Затем он распахнул дверь и вступил в ад.

Книжный магазин был охвачен пламенем.

— Азирафаэль! — крикнул он. — Азирафаэль, ты… ну ты и бестолочь… Азирафаэль? Где же ты?

Никакого ответа. Только потрескивание горящей бумаги, звон бьющегося стекла на втором этаже, куда уже успел добраться огонь, да грохот валящихся балок.

В отчаянной спешке он лихорадочно обследовал магазин, пытаясь найти ангела, найти помощь.

В дальнем углу рухнула, вывалив на пол горящие книги, книжная полка. Огонь обступил со всех сторон, но Кроули не обращал на него внимания. Его левая брючина начала медленно тлеть; он охладил ее взглядом.

— Эй, Азирафаэль! Ну где ты? Ради Бо… ради Дья… ради кого угодно! Азирафаэль!

Окно магазина разбили со стороны улицы. Кроули вздрогнул и обернулся. Неожиданно струя воды, ударив прямо в грудь, сбила его с ног.

Черные очки отлетели в дальний угол комнаты и тут же превратились в кучку горящей пластмассы. Желтые глаза, прорезанные вертикальными зрачками, потеряли маскировочное прикрытие. Мокрый и дымящийся, с пепельным лицом, Кроули стоял на четвереньках в объятом огнем книжном магазине, совсем не крутой — насколько это было для него возможно, — и клял на чем свет стоит и Азирафаэля, и высший непостижимый замысел, и Верхний, и Нижний мир разом.

Опустив глаза, он вдруг увидел кое-что. Книгу. Ту самую книгу, которую девушка оставила у них в машине в среду вечером, в Тадфилде. Переплет слегка обгорел, но страницы чудесным образом не пострадали. Он поднял томик и сунул его в карман пиджака. Пошатываясь, поднялся на ноги и слегка смахнул с себя грязь.

Тут-то и обвалился потолок. Здание магазина вздрогнуло со страшной силой и сложилось, точно карточный домик, с грохотом обрушив на землю поток кирпичей, балок и прочих горящих обломков.

На улице полиция сдерживала напирающую толпу, а один из пожарных давал объяснения всем желающим:

— Да как же я мог его остановить. Должно быть, он сумасшедший. Или пьяный. Бросился в горящий магазин. Не мог я его задержать. Ну точно безумный. Бросился прямиком в огонь. Ужасная смерть. Кошмар, ужас. Бросился прямо…

И тут Кроули вышел из огня.

Полицейские и пожарные посмотрели на него, увидели выражение его лица и остолбенели.

Он же быстро залез в «Бентли», дал задний ход, выехал на мостовую, обогнул пожарную машину и покатил по Уордер-стрит навстречу сумрачному дню.

Все смотрели на стремительно удалявшуюся машину. Наконец один из полицейских очнулся.

— В такую погоду ему бы фары включить, — ошеломленно произнес он.

— Особенно на такой скорости. Опасное дело… — поддержал второй вялым, глухим голосом. Они стояли в отблесках жарко горящего книжного магазина и размышляли, что за странности творятся в мире — в мире, который до сих пор был таким понятным.

Прорезая затянутое темными облаками небо, сверкнула сине-белая стрела молнии, сменившаяся оглушительным ударом грома, и наконец хлынул ливень.

* * *

Она подкатила на красном мотоцикле. Не на симпатичной красной «Хонде»; нет, ее цвет был кроваво-красным, пронзительно ярким и отталкивающим. Во всех прочих отношениях мотоцикл выглядел совершенно обычным, не считая закрепленного сбоку меча, покоившегося в ножнах.

Ее голову покрывал малиновый шлем, и на ней была кожаная куртка цвета старого бордо. На спине поблескивали слова «АНГЕЛЫ АДА», выбитые рубиновыми кнопками.

В десять минут второго погода совершенно испортилась, дневной свет померк, и все вокруг стало влажным и мокрым. По полупустой автостраде с ревом пронеслась на красном мотоцикле лениво улыбающаяся женщина в красном.

Пока все шло отлично. Вид красотки, несущейся на мощном мотоцикле с мечом за спиной, производил мощное впечатление на определенный тип мужчин. Уже четыре путешествующих торговца попытались обогнать ее, и теперь обломки их «Форда Сиерра» валялись на протяжении сорока миль, украшая разделительные барьеры автострады и мостовые опоры.

Припарковавшись возле станции обслуживания, она вошла в кафе «Счастливый свин». Посетителей было мало. Скучающая официантка штопала носок за прилавком, а стайка одетых в черные кожанки байкеров — неприятных, волосатых и грязных верзил — сгрудилась вокруг еще более здоровенного типа в черном пальто. Он увлеченно играл с каким-то железным ящиком, который в былые годы мог оказаться «одноруким бандитом», но этот имел видеоэкран и назывался «Простая игра».

Зрители подавали советы:

— «Д»! Нажимай «Д». «Крестный отец» наверняка получил больше «Оскаров», чем «Унесенные ветром»! [У первого фильма — три «Оскара», у второго — восемь (Примечание редактора).]

— «Марионетка»! Сэнди Шоу! [Победительница «Евровидения»-1967 (Примечание редактора).] Точно. Да я абсолютно уверен, черт возьми!

— 1666!

— Да заткнись ты, пустобрех! Тогда был пожар! Чума была в 1665! [Верно (Примечание редактора).]

— Жми на «В»! Великая Китайская стена — не одно из семи чудес света!

В игре предлагались четыре темы: «Поп-музыка», «Спорт», «Современная жизнь» и «Общая эрудиция». Здоровенный байкер, так и не снявший шлема, нажимал на кнопки, совершенно не замечая своих болельщиков. В любом случае он постоянно угадывал.

Рыжая мотоциклистка подошла к прилавку.

— Чашку чая, пожалуйста. И сэндвич с сыром, — сказала она.

— Вы одна, милая? — спросила официантка, продвигая по прилавку чашку чая и нечто белое, засохшее и жесткое.

— Жду друзей.

— А-а, — протянула официантка, перекусывая нитку. — Что ж, тогда лучше подождите здесь. На улице настоящий ад.

— Нет, — ответила клиентка. — Пока еще нет.

Выбрав столик возле окна, с хорошим видом на парковку, она присела за него в ожидании.

Из глубины зала до нее доносились возгласы игроков, продолжающих сражаться с «Простой игрой».

— Поехало по новой: «Сколько раз с 1066 года воевали между собой Англия и Франция?»

— Двадцать? Нет, пожалуй, многовато. Ого. Ни фига себе. Ну никогда бы не подумал.

— Американская война с Мексикой? Это я знаю. Июнь 1845-го. Ну! Говорил я тебе!

Предпоследний по росту байкер, Свинопас (6 футов 3 дюйма), прошептал самому мелкому из них, Кочегару (6 футов 2 дюйма):

— Что за чертовщина, почему не попадаются спортивные вопросы? — Костяшки его пальцев украшали две татуировки: «LOVE» и «HATE». [«Любовь» и «Ненависть» (англ.) (Примечание авторов). // Впервые такие татуировки появились, видимо, в американском триллере «Ночь охотника» (1955, реж. Чарльз Лоутон) и быстро распространились в массовой культуре (Примечание редактора).]

— Случайное, это, как его… попадание. Там же все на микрочипах. В памяти этой махины под миллион вопросов, наверное. — Слово «FISH» темнело на костяшках его правой руки, а на левой — «CHIP». [«Рыба» и «чип(с)» (англ.).]

— «Поп-музыка», «Современная жизнь», «Общая эрудиция» и «Война». Как-то я раньше не замечал темы «Война». Почему и решил спросить.

Свинопас громко хрустнул костяшками пальцев и, потянув за жестяное кольцо, открыл банку с пивом. Заглотив очередные полбанки, он нечаянно рыгнул и вздохнул.

— Просто мне хочется, черт возьми, чтобы попадалось больше вопросов из Библии.

— С чего это вдруг? — Кочегар никогда бы не подумал, что Свинопас стал знатоком в библейских вопросах.

— С того это! Заварушку в Брайтоне помнишь?

— А то. Тебя даже в «Криминальной хронике» показывали, — с оттенком зависти произнес Кочегар.

— Ну, вот мне и пришлось зависать в этом отеле, где моя мамка работала. Целых три месяца. А читать нечего, еще спасибо, что какой-то Гидеон оставил там свою Библию. [Евангелическая организация «Gideons International» распространяет Библии бесплатно по всему миру, главным образом через гостиницы и мотели (Примечание редактора).] Вот и засела в памяти, как заноза.

Очередной мотоцикл, черный как уголь и блестящий, подъехал к стоянке.

Дверь кафе открылась; на пороге появился мужчина с черной бородкой, облаченный с головы до ног в черную кожу. Он подошел к женщине в красном и сел рядом с ней, а все байкеры вокруг игрового автомата вдруг почувствовали, что сильно проголодались, и поручили Сальнику пойти прикупить чего-нибудь. Все, за исключением игрока, который продолжал молча жать на кнопки правильных ответов, позволяя своему выигрышу накапливаться в лотке автомата.

— Последний раз мы встречались в Мафекинге, во времена Англо-бурской войны, [Буры осаждали город Мафекинг в 1899–1900 годах, но так и не смогли его захватить (Примечание редактора).] — сказала Рыжая. — Что поделывал?

— Я был ужасно занят, — сказал Черный. — Жил в основном в Америке. Изредка странствовал по миру. На самом деле просто убивал время.

(— Это как это, у вас вообще нет никаких пирожков, ни с мясом, ни с почками? — обиженно спросил Сальник.

— Мне казалось, есть еще, а значит, кончились, — ответила продавщица.)

— Как здорово, что все мы здесь сегодня собираемся, — сказала Рыжая.

— Здорово?

— Да ладно, ты же все понимаешь. Тысячи лет ждешь заветного дня, и вот он наступил. Мы словно Рождества дождались. Или дня рождения.

— У нас нет дней рождения.

— Я и не говорю, что есть. Я так, для сравнения.

(— И правда, — признала женщина, — похоже, у нас вообще ничего не осталось. Есть только последний кусок пиццы.

— Может, она еще и с анчоусами? — уныло спросил Сальник. Их братство терпеть не могло анчоусов. Как, впрочем, и оливок.

— Точно, голубчик. С анчоусами и оливками. Так будешь брать?

Сальник грустно покачал головой. С урчащим от голода животом он поплелся обратно к игровому автомату. Большой Тед от голода всегда становился раздражительным, а когда Большой Тед раздражен, то никому мало не покажется.)

На экране монитора появилась новая категория. Теперь компьютер предлагал вопросы на темы «Поп-музыка», «Современная жизнь», «Голод» и «Война». Если о войнах байкеры хоть что-то помнили, то их знания о недороде картофеля в Ирландии 1846 года, недороде всего вообще в Англии 1315 года и о недороде ганджубаса в Сан-Франциско 1969 года равнялись нулю, однако игрок по-прежнему набирал прекрасные очки, подсчет которых порой прерывался жужжанием, треском и звоном, когда автомат извергал в лоток очередную порцию монет.

— Погода на юге явно портится, — заметила Рыжая.

Черный, прищурясь, глянул на мрачные тучи.

— Нет. По-моему, все прекрасно. Вот-вот разразится настоящая гроза.

Рыжая взглянула на свои ногти.

— И хорошо. Без грозы было бы как-то не так. Нам далеко ехать?

Черный пожал плечами.

— Несколько сотен миль.

— Мне почему-то казалось, что дальше. Так долго ждать, и ради того, чтобы проехать пару сотен миль.

— Движение — ничто, — сказал Черный. — Конечная цель — всё.

Снаружи донесся рев. У очередного мотоцикла явно был не в порядке мотор, карбюратор подтекал, а выхлопная труба жутко чихала. Даже не видя этого мотоцикла, вы легко могли представить себе стелющиеся за ним облака черного дыма, масляные пятна в кильватере и хвост из мелких деталей, отвалившихся по дороге.

Черный подошел к прилавку.

— Четыре чая, пожалуйста, — сказал он. — Один черный.

Дверь кафе открылась. Вошел молодой парень в очень пыльной белой кожаной одежде. Вместе с ним в зал ворвалась струя ветра, поднявшая в воздух пакетики из-под чипсов, обрывки газет и обертки от мороженого. Все они покружились вокруг его ног, точно расшалившиеся дети, а затем устало попадали на пол.

— Так вас четверо, да, голубчик? — спросила продавщица. Она безуспешно пыталась найти чистые чашки и чайные ложки — вся стойка вдруг покрылась тонкой пленкой из моторного масла и засохшего желтка.

— Будет четверо, — сказал мужчина в черном и, взяв чай, вернулся к столу, где сидели два его компаньона.

— Он уже дал о себе знать? — спросил грязный парень в белом.

Двое других покачали головами.

Вокруг игрового автомата разгорелся спор (на экране опять появились новые темы: «Война», «Голод», «Загрязнение» и «Поп-музыка 1962–1979»).

— Элвис Пресли? Должно быть, «В». Он ведь в 1977 году умер?

— Ни фига подобного. «Д». 1976. Верняк.

— Точно. В один год с Бингом Кросби.

— И Марком Воланом. [Оба певца умерли в 1977 году (Примечание редактора).] Он был не жилец. Давай, нажимай «Д». Едем дальше.

Высокий игрок даже не подумал нажать на кнопку.

— В чем дело? — раздраженно спросил Большой Тед. — Давай, жми на «Д». Элвис Пресли умер в 1976 году.

— МНЕ НЕ НРАВИТСЯ ЭТОТ ВОПРОС, — сказал высокий байкер в шлеме. — Я ЕГО И ПАЛЬЦЕМ НЕ ТРОНУЛ.

Сидящая за столом троица мигом обернулась. Первой заговорила Рыжая.

— Когда ты пришел? — спросила она.

Высокий мужчина подошел к их столику, покинув удивленных байкеров и даже не забрав свой выигрыш.

— Я ВСЕГДА ЗДЕСЬ, — сказал он, и его глухой голос прозвучал как ночное эхо, холодный и тяжелый отзвук, мрачный и безжизненный. Если бы его голос превратился в камень, скорее всего, в древнюю могильную плиту с вырезанной на ней надписью: имя, фамилия и две даты.

— Твой чай остыл, владыка, — сказал Голод.

— Уже давно, — подтвердила Война.

Сверкнула молния, и почти сразу раздался низкий раскат грома.

— Очаровательная погодка для нашего дела, — сказал Мусор.

— ДА.

Байкеры у игрового автомата все больше озадачивались таким поворотом событий. Следуя за Большим Тедом, они притащились к столику и глазели на четырех чужаков.

От их внимания не ускользнул тот факт, что на куртках четырех незнакомцев красовалась надпись «АНГЕЛЫ АДА». Явная фальшивка, туфта: слишком уж они были чистыми, да и никто из этой четверки, судя по всему, никогда не ломал кому-нибудь руку просто потому, что день воскресный, а по телику не показывают ничего хорошего. К тому же одна из них вообще была женщиной, а женщинам полагалось ездить на багажниках мотоциклов — но эта рыжая нахально раскатывала на своем собственном, словно имела на это какое-то право.