— Через них есть перевалы и всякое такое, — неуверенно сказала Маграт.

— Должны быть, — сказала Нянюшка.

Если знаешь, как это делается, можно использовать два зеркала: поставить их так, чтобы они отражали друг друга. Раз отражения могут украсть частицу тебя, то отражения отражений могут тебя усилить, снова пропитать тебя тобой, дать тебе могущество…

А твой образ протянется в бесконечность вдоль изгибов света, в отражениях отражений отражений, и каждое точно такое же.

На самом деле все не так просто.

В зеркалах кроется бесконечность.

А в бесконечности кроется куда больше, чем можно представить.

Для начала — все что угодно.

В том числе голод.

Ведь на миллионы миллиардов отражений приходится всего одна душа.

Зеркала дают многое, но и отнимают немало.

Горы проплывали мимо, открывая все новые горы. Сгущались тучи, тяжелые и серые.

— Я уверена, мы на правильном пути, — сказала Маграт. Мимо проплывали обледенелые скалы. Ведьмы летели сквозь туман по извилистым узким каньонам, неотличимым друг от друга.

— Ага, — сказала Матушка.

— Ну, вы не разрешаете мне взлететь повыше, — сказала Маграт.

— С минуты на минуту разразится жуткий буран, — сказала Нянюшка Ягг.

Начинало смеркаться. Свет утекал из горных лощин, как горчица.

— Я думала… тут будут деревни и все такое, — сказала Маграт, — и мы там купим занятные местные вещицы и найдем приют в грубых хибарах.

— Тут даже тролли не водятся, — сказала Матушка.

Три метлы спустились в пустынную лощину, в трещинку на склоне горы.

— И тут чертовски холодно, — сказала Нянюшка Ягг и улыбнулась. — А кстати, за что хибары зовут грубыми?

Матушка Ветровоск слезла с метлы и оглядела скалы вокруг. Подняла камень и понюхала. Подошла к груде щебня, которая казалась Маграт такой же, как остальные груды щебня, и потыкала ее.

— Хм-м, — сказала она.

Несколько снежинок упало ей на шляпу.

— Ладно-ладно, — сказала она.

— Что это вы делаете, Матушка? — спросила Маграт.

— Размышляю.

Матушка подошла к склону долины и прошлась вдоль него, разглядывая скалы. Нянюшка Ягг последовала за ней.

— Прямо здесь? — сказала Нянюшка.

— Полагаю, да.

— Малость высоковато для них, нет?

— Эти чертенята всюду пролезут. Один как-то докопался прямо до моей кухни, — сказала Матушка. — Сказал, мол, следовал за жилой.

— Им только жилу дай, — согласилась Нянюшка.

— Не будете ли любезны объяснить, — сказала Маграт, — чем вы занимаетесь? Что такого интересного в грудах камней?

Снегопад усилился.

— Это не камни, это шлак, — сказала Матушка. Она дошла до плоской стены обледенелого камня, которая, с точки зрения Маграт, не отличалась от широкого ассортимента других скал, на которых можно сдохнуть, и остановилась, будто прислушиваясь.

Затем она отступила на шаг, резко стукнула по скале метлой и промолвила такие речи:

— Открывайте, мелкие засранцы!

Нянюшка Ягг пнула скалу. Звук получился гулкий.

— Тут снаружи люди помирают от холодрыги! — добавила она.

Какое-то время ничего не происходило. Затем фрагмент скалы сдвинулся на пару дюймов. Маграт увидела блеск недоверчивых глаз.

— Кто там?

— Гномы? — спросила Маграт.

Матушка Ветровоск наклонилась так, чтобы ее нос оказался на уровне этих глаз.

— Меня зовут, — сказала она, — Матушка Ветровоск.

Она снова выпрямилась, ее лицо просто лучилось самодовольством.

— И что с того? — произнес голос откуда-то из-под глаз. Лицо Матушки, казалось, стало каменным.

Нянюшка Ягг ткнула спутницу локтем.

— Мы уже миль на пятьдесят от дома отлетели, — сказала она. — В этих краях про тебя могли и не слыхать.

Матушка снова наклонилась. С ее шляпы посыпался скопившийся там снег.

— Тебя я не виню, — сказала она. — Но я знаю, что у вас тут есть король, так что, может, сходишь и доложишь ему, что явилась Матушка Ветровоск?

— Он очень занят, — ответил голос. — У нас тут проблемы.

— Тем более. Думаю, ему не нужны лишние, — сказала Матушка.

Ее невидимый собеседник, похоже, сам подумал об этом.

— Там же на двери написано, — проворчал он. — Незримыми рунами. Между прочим, дорогущее дело — правильно начертать незримые руны.

— Очень мне надо читать всякие двери, — сказала Матушка.

Собеседник колебался.

— Ветровоск, говорите?

— Да. Через «В». Как в слове «ведьма».

Дверь захлопнулась. Теперь в скале нельзя было различить ни трещинки.

Снег уже валил вовсю. Матушка Ветровоск поежилась, пытаясь согреться.

— Вот тебе и заграничный народ, — сказала она обледенелому миру в целом.

— Не думаю, что гномов можно считать заграничными, — сказала Нянюшка Ягг.

— А почему бы и нет, — сказала Матушка. — Если гном живет далеко, значит, он заграничный. В этом и смысл заграницы.

— Да? Забавно, никогда об этом не думала, — сказала Нянюшка.

Они глядели на дверь, и их дыхание сгущалось тремя облачками в темнеющем воздухе. Маграт пригляделась к каменной двери.

— Не вижу тут никаких незримых рун, — сказала она.

— Ясное дело, — сказала Нянюшка. — Они же незримые.

— Именно, — сказала Матушка Ветровоск. — Не говори глупостей.

Дверь снова распахнулась.

— Я поговорил с королем, — произнес голос.

— И что же он сказал? — с предвкушением спросила Матушка.

— Сказал: «О нет! Этого еще не хватало на мою голову!»

Матушка улыбнулась:

— Я так и знала, что он про меня наслышан, — сказала она.

Как у цыган есть тысячи баронов, так у гномов — тысячи гномьих королей. Этот титул означает что-то вроде «главный инженер». Королев у гномов нет. Гномы вообще очень стесняются выдавать свой пол и считают эту тему не очень важной по сравнению с такими вещами, как металлургия и гидравлика.

Король стоял посреди толпы галдящих шахтеров. На ведьм он [У наиболее консервативных гномьих племен нет местоимений женского рода типа «она» или «ей». Как нетрудно понять, ухаживания у гномов — крайне деликатный процесс.] поглядел с выражением лица утопающего, которому предложили глоток воды.

— Вы и правда владеете магией? — спросил он.

Нянюшка Ягг и Матушка Ветровоск переглянулись.

— Кажется, он это тебе, Маграт, — сказала Матушка.

— У нас тут был большой обвал в девятом штреке, — сказал король. — Ужасная катастрофа. Под завалами погребена очень перспективная жила золотоносного кварца.

Другой гном за его спиной что-то пробормотал.

— А, да. И несколько наших парней к тому же, — заметил король. — А теперь еще вы явились. Я так считаю, вас привела судьба.

Матушка Ветровоск стряхнула снег со шляпы и огляделась.

Она ни за что бы в этом не призналась, но она была под впечатлением. Нечасто приходится увидеть полноценные гномьи подземелья в наши дни. Большинство гномов разъехалось на заработки в равнинные города, где гномом быть куда проще — как минимум не нужно целыми днями сидеть под землей, попадать себе молотком по пальцам и переживать из-за кризисов на мировых рынках металлов. Неуважение к традициям, вот в чем беда наших дней. Взять хоть троллей. В Анк-Морпорке нынче больше троллей, чем в целом горном хребте. Матушка Ветровоск ничего не имела против троллей, но подсознательно чуяла, что, если бы тролли реже носили костюмы, ходили на двух ногах и чаще прятались под мостами, чтобы выпрыгивать и пожирать людей, как велит им природа, мир был бы счастливее.

— Покажите лучше, где у вас проблема, — сказала она. — Куча камней обвалилась, верно?

— В смысле? — переспросил король.

Часто говорят, будто у эскимосов пятьдесят слов, означающих «снег» [Ну, не то чтобы часто. Не ежедневно, конечно. По крайней мере, не везде. Но наверняка в некоторых холодных странах люди нередко говорят: «Ох уж эти эскимосы! Что за народ! Пятьдесят слов, означающих „снег“! Как тебе такое, а? Поразительно».].

Это не так.

Говорят еще, что у гномов двести слов, означающих «камни».

Это тоже неправда. У них нет такого слова, как «камень», так же как у рыб нет слова «вода». У них есть слова для камней магматических пород, камней осадочных пород, камней метаморфических пород, камней под ногами, камня, упавшего вам на каску сверху, и камня, который казался интересным и который вы совершенно точно оставляли здесь вчера. Но слова, означающего просто «камень», у них нет. Покажите гному камень, и он увидит, например, нижнюю половину кристаллического сульфита барита.

Или, в данном случае, примерно двести тонн бросового сланца. Когда ведьмы прибыли на место катастрофы, десятки гномов лихорадочно трудились, подпирая треснутый потолок и увозя тачками обломки. Многие не могли сдержать слез.

— Ужасно… ужасно, — бормотал один из них. — Какой кошмар.

Маграт протянула ему свой платок. Он оглушительно высморкался.

— Должно быть, большой оползень по линии разлома, а если так, пропала вся наша жила, — сказал он, качая головой. Другой гном похлопал его по спине.

— Не вешай нос, — сказал он. — Мы всегда можем пробурить горизонтальный ствол из пятнадцатого штрека. Мы до нее еще доберемся, не дрейфь.

— Извините, — сказала Маграт, — но там же остались гномы под завалом, верно?

— Ну да, — сказал король. Судя по его тону, это был просто неприятный побочный эффект катастрофы, ведь добыть новых гномов было лишь вопросом времени, а вот золотоносные жилы — ресурс исчерпаемый.

Матушка Ветровоск скептически осмотрела завалы.

— Нам понадобится, чтобы все отсюда вышли, — сказала она. — Это дело не терпит посторонних глаз.

— Понимаю, понимаю, — сказал король. — Секрет ремесла, верно?