Джером кашлянул — это была его версия смеха.

— А чем можно оправдать твое поведение до того, как ты начала посещать ежедневные дегустации вин? — поинтересовался он. Мужчина отвлекся от глазировки и прислонился к металлическому столу, скрестив волосатые руки на груди. — Когда я служил в полиции, мы называли это эскалацией.

— Нет, — в ужасе прошептала Хэлли, вцепившись в ремешок сумки.

— Оставь ее в покое, Джером, — пожурила Лавиния, шлепнув мужа по руке. — Ты же знаешь, через что прошла наша Хэлли в последнее время. И неприятно видеть, как все, словно большая стая леммингов, мигрируют в «Откупоренный». Слишком много перемен, и все сразу, не так ли, детка?

Сочувствие Лавинии отозвалось в груди Хэлли острой болью. Боже, она любила своих друзей. Даже Джерома с его жесткой прямотой. Но их доброта заставляла Хэлли чувствовать себя спокойно. Ей было двадцать девять, и она пряталась за напольным миксером после того, как совершила диверсию с диско-шаром и прервала рабочий день двух нормальных людей. Ее телефон в сумочке непрерывно жужжал, без сомнения, у нее была назначена встреча на три тридцать, и ей нужно было объяснить свое опоздание.

Ей потребовалась целая минута, чтобы выудить жужжащее устройство из набитой сумочки.

— Алло?

— Хэлли! Это Вероника с Хэллис-лейн. Ты собираешься сегодня днем озеленять мою дорожку? Уже больше четырех часов дня, а у меня планы на ранний ужин.

Четыре часа? Сколько времени она размышляла через дорогу от «Откупоренного», притворяясь, что снова и снова читает один и тот же комикс о Нэнси и Слагго? [Нэнси и Слагго — герои американского комикса «Нэнси».]

— Это прекрасно. Давай, отправляйся. Я скоро приду и примусь за дело.

— Но меня не будет дома, чтобы впустить тебя, — объяснила Вероника. Хэлли открыла рот и закрыла его.

— Твой сад снаружи, верно?

— Да, но все-таки я должна быть здесь, по крайней мере, чтобы поприветствовать тебя. И соседи должны видеть, как я подтверждаю твой приход, чтобы они не подумали, будто ты вторглась на чужую территорию. И… о, прекрасно, может быть, я была бы не прочь немного понаблюдать. Я очень разборчива.

Вот оно что. Личный поцелуй смерти Хэлли.

Клиентка, желающая контролировать посадку цветов.

Ее бабушка терпеливо относилась к такого рода вещам, внимательно выслушивая требования клиентов и мягко направляя их в свой лагерь. У Хэлли не было пары лайковых перчаток. Она могла создавать прекрасные сады, пышущие цветом и жизнью, — и она это делала. По всей Святой Елене. Сохраняя имя «Цветов Бекки» живым, в духе бабушки, которая воспитывала ее с четырнадцати лет. Но у нее не было метода для своего безумия. Только интуиция и хорошее настроение.

Хаотичные, как и вся ее жизнь.

Именно это работало. Безумие занимало и отвлекало. Когда она садилась и пыталась привести себя в порядок, именно тогда будущее казалось ей слишком ошеломляющим.

— Хэлли? — прощебетала в ухо Вероника. — Ты идешь?

— Вероника, я очень сожалею о причиненных неудобствах, — сказала она, сглотнув, надеясь, что бабушка не слышит ее с небес. — Учитывая, что сейчас конец июня и все такое, боюсь, мой график немного трещит по швам. Но у меня в городе есть коллега, который, насколько я знаю, мог бы проделать в твоем саду потрясающую работу — и он гораздо лучше меня интерпретирует конкретное видение. Уверена, ты слышала об Оуэне Старке. Я ему позвоню, как только закончу этот разговор, и попрошу его тебе перезвонить.

Через мгновение Хэлли отключилась.

— Что ж, теперь мой вечер свободен. Может быть, схожу разгромлю круглосуточный магазин.

— Сопри мне пачку сигарет, пока будешь этим заниматься, детка, — попросила Лавиния, не сбиваясь с ритма. — И немного антацидов [Антациды — лекарственные препараты, предназначенные для лечения кислотозависимых заболеваний желудочно-кишечного тракта.] для нашего Джерома.

— Для сообщников — все, что угодно.

Джером фыркнул.

— Я бы не задумываясь сдал тебя полиции, — сказал он, возвращаясь к своим «медвежьим когтям» и посыпая их сахарной пудрой.

«Он не это имел в виду», — одними губами произнесла Лавиния, обращаясь к Хэлли.

Хэлли покосилась на подругу. По правде говоря, она не винила Джерома за его раздражение. Она уже не в первый раз пряталась за напольным миксером. Если подумать… прошел ли вообще полный месяц с последнего раза? В день открытия «Откупоренного» она, кажется, стащила несколько листовок, которые распространялись по городу. И под «несколькими» подразумевалось, что она отменила все свои встречи и тайком ходила по магазинам, вытаскивая их из витрин. На последнем этапе поисков ее застукал расфуфыренный менеджер в твидовом костюме и маленьких круглых очках. Он преследовал ее полквартала.

Она должна перестать так беспокоиться о том, что не может изменить. Если она чему-то и научилась, пока росла с матерью-бродягой, так это тому, что перемены неизбежны. Вещи, люди и даже традиции частенько сменялись. Но ее бабушка была не такая. Ребекка была как штурвал корабля. В каком направлении пошла бы без нее Хэлли?

Хэлли заставила себя улыбнуться.

— Хорошо, я вас оставлю. Спасибо, что приютили. — Она слишком хорошо себя знала, поэтому скрестила пальцы за спиной. — Обещаю, что это в последний раз.

Лавиния согнулась пополам от смеха.

— Боже мой, Хэлли. Я вижу твои скрещенные пальцы в отражении в дверце холодильника.

— О. — Она с пылающим лицом отступила к черному входу. — Я сейчас посмотрю, как я выйду…

— Погоди! Я забыла. Есть новости, — резко сказала Лавиния, быстро шагая в направлении Хэлли.

Она схватила ее за руки, проволокла через маленькую парковку, затем побежала за лавку пончиков и остальные магазинчики Грейпвайн-Уэй. Как только за ними захлопнулась сетчатая дверь «Сливочной помадки Джуди», Лавиния закурила очередную сигарету и посмотрела на Хэлли взглядом, который кричал: «Это важная новость!» Именно такой способ отвлечься был нужен Хэлли, чтобы заглушить настроение самокопания.

— Помнишь дегустацию, на которую ты затащила меня несколько месяцев назад в «Виноградник Воса»?

От имени «Вос» у Хэлли перехватило дыхание.

— Да.

— А помнишь, ты напилась и сказала мне, что влюблена в Джулиана Воса, сына владельца, с тех пор, как училась в старшей школе?

— Ш-ш-ш. — Лицо Хэлли стало цвета свекольного сока. — Говори потише. Лавиния, в этом городе всем известно, кто они такие!

— Может, прекратишь? Здесь только мы с тобой. — Прищурив глаз, она глубоко затянулась и выдохнула в сторону дым. — Он вернулся в город. Я узнала это прямо от его матери.

Парковка, казалось, сжалась вокруг Хэлли, земля вздыбилась волной асфальта.

— Что? Я… Джулиан? — То благоговение, которое она вложила в произношение его имени, могло показаться неловким, если бы она дважды за один месяц не пряталась за напольным миксером этой женщины. — Ты уверена? Он живет недалеко от Стэнфорда.

— Да, да, блестящий профессор. Высокий, темноволосый, задумчивый ученый. Почти твой первый поцелуй. Я помню все — и да, я уверена. По словам его матери, сексуальный блудный сын следующие несколько месяцев будет жить в гостевом доме на винограднике, он хочет написать историко-фантастический роман.

Хэлли словно пронзило током от макушки до пяток.

Образ Джулиана Воса всегда, всегда хранился наготове, и сейчас он всплыл в ее сознании на передний план, живой и восхитительный. Его черные волосы, развевающиеся на ветру, семейный виноградник, словно окружающий его бесконечный лабиринт, пылающее яркими пурпурными и оранжевыми красками небо, губы, приближающиеся к ее губам и замершие буквально в последнюю секунду. Он был так близко, что она ощущала нотки винных паров в его дыхании. Так близко, что Хэлли могла бы сосчитать черные искорки в его темно-карих глазах, если бы не закат.

Еще она до сих пор помнила, как он схватил ее за запястье и потащил обратно на вечеринку, бормоча о том, что она первокурсница. Величайшей трагедией в ее жизни, вплоть до того, как она потеряла бабушку, было то, что Джулиан Вос так ее и не поцеловал. Последние пятнадцать лет она прокручивала в уме альтернативные концовки, иногда даже заходила так далеко, что смотрела в интернете его лекции по истории и отвечала вслух на его риторические вопросы, будто какая-то психопатка, разговаривающая сама с собой. Хотя она предпочла бы унести эту унизительную практику с собой в могилу.

Не говоря уже о свадебном альбоме для вырезок, который она приготовила для них двоих в девятом классе.

— Ну? — подтолкнула Лавиния.

Хэлли встряхнулась.

— Что «ну»?

Лавиния взмахнула рукой с дымящейся сигаретой.

— Ты вскоре можешь столкнуться на Святой Елене со старой любовью. Разве это не захватывающе?

— Да, — медленно произнесла Хэлли, моля, чтобы колесики в голове перестали вращаться. — Это верно.

— Ты не знаешь, у него никого нет?

— Думаю, нет, — пробормотала Хэлли. — Он нечасто обновляет свой профайл в соцсети. Когда он это делает, это обычно новостная статья об исследовании космоса или археологическом открытии…

— Я с тобой монашкой стану!

— Но в статусе у него по-прежнему стоит «холост», — засмеялась Хэлли. — Стояло в последний раз, когда я проверяла.

— Не возражаешь, если я спрошу, когда это было?

— Может, год назад??