— Ты совершенно права, — согласилась со мной миледи, усаживаясь. — И сурово застывшее лицо производит впечатление, только если оно застыло не от мороза… Но я имела в виду запах на улице. Когда мы сегодня утром шли в оранжерею, на улице здорово пахло дымом. Тебе так не показалось?
— Может быть, сегодня все решили затопить камины?
— Нет, запах был не такой… чистый. Пахло не древесным или угольным дымом.
— Может быть, костры? Сжигают листья и мусор в садах? Последняя приборка перед зимой?
— На улице льет как из ведра, дорогая, — заметила миледи. — Кто будет жечь костры в дождь? Ты уверена, что не почувствовала никакого запаха?
— Да вроде нет, — ответила я, наливая ей чашку кофе и протягивая песочное печенье, приготовленное мисс Джонс. — Надеюсь, к пятнице погода разгуляется. Обожаю Ночь костров [Она же Ночь Гая Фокса, или Ночь фейерверков — британское народное празднование в ночь на 5 ноября, первоначально в честь неудачи Порохового заговора 1606 г., попытки взорвать короля Якова I в здании палаты лордов. Бочки с порохом должен был поджечь Гай Фокс, и на 5 ноября сжигают символизирующие его чучела.].
— Я тоже. В эту ночь папа обычно водил всех нас любоваться фейерверками. На улице стояли прилавки, за которыми продавали еду и напитки. Отлично помню, как какой-то йоркширец продавал «костровые ириски» — черные твердые куски, о которые можно было легко обломать зубы [Традиционное угощение на Хеллоуин и Ночь костров, приготовляемое из черной патоки, побочного продукта сахарного производства.]. Но никто не расстраивался, потому что ими же можно было опять склеить обломки. Я настаивала на том, чтобы мы подходили к нему каждый год, — просто обожала эти ириски. Когда я подросла, мама сказала, что мы видим его в последний раз и что я должна откусить кусочек ириски, а потом выплюнуть его со словами: «Самая жуткая штука во всей Империи». Но фейерверки были просто сказочными. Из года в год.
— В ночь Гая Фокса мы давали последнее представление перед закрытием цирка на зиму, — заметила я. — Закончив шоу, шли во главе толпы зрителей в поле. И устраивали для них фейерверки, каких они до этого не видели. А пожиратель огня показывал свой номер на фоне большого костра. Я здорово расстроилась, когда мы вернулись в Абердэр, чтобы мама могла ухаживать за Мамгу [Так в Уэльсе называют бабушек.]. В городе ничего подобного тому, что мы видели в детстве, просто невозможно себе представить.
— А ты помнишь фейерверки в Шанхае? Надо бы пригласить сюда китайцев, чтобы те показали, что такое настоящий фейерверк… И все-таки в деревне всегда очень стараются, даже без помощи китайцев. Так что я жду с нетерпением…
— Но если леди Фарли-Страуд занимается организацией показа ваших живых картинок, то кто же отвечает за Ночь фейерверков? — поинтересовалась я. — Сэр Гектор?
Сэр Гектор и леди Фарли-Страуд были местными землевладельцами. Однажды леди Хардкасл охарактеризовала их как «самую очаровательную пару старичков, когда-либо рождавшуюся на свет». За последний год эти двое стали близкими друзьями.
— Гектор? Да неужели? Я его очень люблю, но он, бедняжка, не способен организовать даже игру в снежки зимой, да благословит его Господь… Нет, я думаю, что существует какой-то комитет, во главе которого стоит все та же Герти. Она вполне может заниматься организацией шоу и в то же время контролировать подготовку к Ночи Гая Фокса. Эта женщина — иногда мне кажется, что внутри у нее прячется паровая машина.
— Вот именно. С медными украшениями, — добавила я.
Миледи посмотрела на часы.
— А ведь уже почти время ланча. Зачем ты позволяешь мне есть это печенье? Нам надо уговорить мисс Джонс приготовить пирог.
— Я хотела выпить чай в одиннадцать часов, но вы же хотели сделать этот «еще… один… последний… кадр», — заметила я. — А я девочка послушная и всегда делаю то, что мне велят.
Мои слова вызвали бурю негодования, но от более серьезных последствий меня спас телефонный звонок.
— Кто, черт побери, это может быть? — удивилась миледи.
— Сейчас узнаю.
Пройдя в холл, я сняла слуховую трубку с деревянной коробки, привинченной к стене, и произнесла:
— Алло, Чиппинг-Бевингтон два-три слушает.
— Армстронг? — раздался знакомый голос леди Гертруды. Помяни черта, как говорится… — Армстронг, это вы, милочка?
— Да, леди Фарли-Страуд, — ответила я. — Вы хотите, чтобы я позвала леди Хардкасл?
— Нет, дорогая, в этом нет нужды. Просто попросите ее подойти.
— Сейчас, миледи. Не кладите трубку.
Подобный разговор повторялся практически каждый раз, когда она звонила. Я уже стала беспокоиться, не во мне ли все дело?
— Кто там, дорогая? — спросила леди Хардкасл, когда я вернулась в малую гостиную.
— Леди Фарли-Страуд. Она хочет поговорить с вами.
Миледи отсутствовала довольно долго. Я слышала только обрывки того, что отвечала леди Хардкасл, но услышала достаточное количество «боже!» и «бедные, вы бедные» чтобы понять, что в «Грейндже» не все в порядке.
— В «Грейндже» не все в порядке, — сообщила миледи, вернувшись за стол.
— Я так и поняла, — ответила я. — Что случилось?
— Этот запах дыма, о котором я говорила, когда вошла, — так вот, им несло с их кухни.
— У миссис Браун сгорел их воскресный обед?
— Хуже, — ответила миледи. — У них загорелась кухня. Они думают, что это от забытой свечи. Огонь перекинулся на тряпку, и пошло-поехало.
— Боже! — воскликнула я. — Никто не пострадал?
— К счастью, нет. И дом не пострадал. Они просто остались без кухни.
— Мы можем чем-то помочь?
— Именно поэтому она и звонила. Они должны были принимать гостей из мира кинематографа — полковника Как-его-там и трех актеров.
— Его зовут полковник Читэм, — подсказала я. — Нолан Читэм.
— Вот именно. Она спрашивала, не сможем ли мы взять их на себя.
— Надеюсь, вы согласились?
— Сразу же. У каждого будет своя комната — места у нас достаточно. Единственное, что меня волнует, — справишься ли ты со всем этим?
— В одиночку — нет, — ответила я. — Но так получилось, что Эдна хотела бы подработать, пока ее муж болеет. Насчет мисс Джонс не уверена, но думаю, что ее можно будет уговорить. С одной стороны, она очень хочет быть полезной, но с другой — должна присматривать за матерью.
— Мне кажется, что Герти Фарли-Страуд знает ее мать — по-моему, они вместе заседают в паре деревенских комитетов, — так что она сможет уговорить ее посоветовать Блодвен побольше выходить и общаться с людьми. И еще Герти предложила нам услуги Доры и Дэви на все время этого визита.
Дора Кендрик работала горничной в «Грейндже»; мы с ней не очень ладили. Дэви Риз был лакеем. Будучи занудой, он обычно ругался по-валлийски, когда на него слишком наседали, но в остальном с ним все было в порядке.
— Думаю, мы справимся, — заключила я. — А когда они приезжают?
— Слуги появятся здесь завтра утром, а гости приедут во второй половине дня.
— Вот как… Эдна и мисс Джонс уже ушли. Я скажу им завтра.
— А мисс Джонс оставила нам ланч?
— Бараньи ребрышки, — ответила я. — Осталось только нанести несколько последних штрихов.
Позже, вечером того же дня, мы с леди Хардкасл сидели возле камина в гостиной.
— Мне действительно нравится сельская жизнь, — заметила миледи, устраиваясь в кресле поудобнее. — Правда, от городской она отличается тем, что требует от человека гораздо больше усилий и самоотверженности.
— Но ведь сейчас от нас ничего особенного и не требуется, — рассмеялась я. — Вы же сами говорили, что нам следует почаще приглашать гостей.
— Я знаю. И не жалуюсь. Просто размышляю над тем, что, если леди Имярек захочет устроить прием в Лондоне, она будет уверена, что никто из соседей не захочет остаться на ночь. Просто все мы появимся нарядно одетыми и весело проведем вечер. А когда настанет время разойтись по домам, то вызовут экипажи, и все мы разъедемся, а ее слугам придется убирать за нами. Тогда как здесь…
— Тогда как здесь вас очень мило попросят выручить в тяжелой ситуации и пришлют вам своих слуг, чтобы они взяли на себя основную часть забот. И, может быть, деревенский подход нравится мне больше…
— Когда ты так говоришь, юная Фло, то с тобой трудно не согласиться. — Миледи сделала глоток бренди. — А что говорят о наших гостях деревенские кумушки? Герти не слишком распространялась на этот счет.
— Как обычно, моим главным источником слухов является Дейзи, — ответила я. Дейзи была дочерью мясника, которая утро проводила в магазине своего отца, а вторую половину дня и вечер — за стойкой местного бара «Пес и утка». Она была легкомысленна и глуповата, но при этом я считала ее своей лучшей подружкой в деревне. — Она говорит, что у этого Читэма репутация вполне себе харизматичного шоумена, но при этом — дословно она сказала следующее: «Его звезда уже закатилась».
— Для Дейзи это слишком поэтично.
— Она вычитала это в одном из своих журналов. И дала мне его почитать, — я указала на журнал, лежавший на столике между нами. — Иногда в нем появляется «кинематографическая» рубрика. А еще она сказала, что все считают его гранд-шишкой английского кинематографа. Кое-кто пытается кусать его за пятки, но, судя по всему, эта его фильма вновь вернет ему былое величие.
— И он везет ее сюда? Как это мило с его стороны…
— Это как-то связано с лозунгом «Кинематограф в каждый дом» или что-то в этом роде. Дейзи говорила что-то о том, что он считает, что другие продюсеры слишком зациклены на больших городах и совсем забывают о сельской местности, так что он собирается продолжить премьерный тур со своей фильмой здесь, в Литтлтон-Коттерелле. Уверена, что вы сможете поподробнее расспросить его, когда он появится у нас.