— Глупости, — ответила леди Хардкасл. — Никаких неудобств. И вы делаете нашей деревне большую услугу, привезя сюда ваши живые картины. Я помню передвижные установки, которые путешествовали по стране всего несколько лет назад, но сейчас они, кажется, утратили популярность. И людям приходится ехать в большие города. Увидеть подобное великолепное зрелище для многих большая редкость.

— Тогда я надеюсь, что мы вас не разочаруем. Мы устроили несколько частных просмотров нашей новой фильмы для людей из нашей «сферы», и ее очень хорошо приняли. Надеемся, что энтузиазм простой публики будет не меньшим. Честно сказать, мы здорово зависим от этого успеха. Живые картины — дорогое удовольствие. Нам надо привлечь на свою сторону публику с деньгами. Но у нас большие надежды — да и время года выбрано удачно.

— Вы о наступающей зиме?

— Нет, миледи, я о черной магии, — ответил полковник с загадочной улыбкой.

— Ах, вот вы о чем… Как мило. А вы все, значит, играете главные роли?

— Да, миледи, — ответила Зельда. — Я играю ведьму, молодая Юфимия — деревенскую девушку, а милый старина Бэзил — главный охотник на ведьм.

— Сейчас для этого лучшее время года, — вмешался в разговор Бэзил Ньюхаус. — Хеллоуин и все такое. А еще этот загадочный пожар в доме леди Фарли-Страуд…

Зельда схватила щепотку соли и швырнула ее через левое плечо [Считается, что это отгоняет нечистую силу.].

— …думаю, что это привлечет к нам большую аудиторию, — закончил актер.

Взгляд Юфимии, который она бросила на него, был почему-то неодобрительным.

— Жду с нетерпением, — заметила леди Хардкасл.

— Леди Фарли-Страуд говорила мне, что вы тоже делаете живые картины, — сказал Читэм.

— Да это все так, эксперимент, — ответила миледи. — Несколько лет назад в Париже на презентации «Путешествия на Луну» мы встречались с месье Мельесом [Мари-Жорж-Жан Мельес (1861–1938) — французский кинематографист, один из зачинателей кинематографического искусства и создатель первых спецэффектов.]. На меня встреча произвела большое впечатление, и с тех пор я этим балуюсь. Как дилетант, вы же понимаете.

— Глупости. Я очень хотел бы это увидеть. Мы оставили для вас место в нашем шоу.

— Благодарю вас.

— Как я понимаю, у вас собственное оборудование? — спросил Нолан.

— У меня небольшая студия в саду, — пояснила миледи. — Изначально помещение предназначалось под оранжерею, но там прекрасное освещение, и оно хорошо мне служит.

— Я хотел бы взглянуть на нее до нашего отъезда. Если, конечно, вы не возражаете.

— Мне будет приятно показать студию профессионалу. — Хозяйка повернулась к Юфимии. — А вы давно на сцене, мисс Селвуд?

— С самого младенчества, — ответила та. — Моя старушка выступала в мюзик-холлах, так что, можно сказать, я родилась на сцене.

В то время как у Зельды был хорошо интонированный голос классической актрисы, Юфимия говорила, как лавочница с одного из самых занюханных лондонских рынков.

— Ваша мать — Милли Селвуд? — с удивлением спросила я.

— Вы правы, мисс, — ответила девушка. — А вы что, о ней слышали?

— Мы с ней встречались.

Леди Хардкасл вопросительно приподняла бровь.

— В театре Хэкни, миледи. В девятьсот третьем году. Португальская история.

— Ах да, — хозяйка кивнула.

Юфимия рот открыла от изумления.

— Я так и знала, что видела вас раньше… Вы же приходили за кулисы, правда? Боже, да это же было в тот вечер, когда застрелили Джимми Браунлоу. Я тогда была у мамы.

— Боюсь, что это действительно были мы, дорогая, — провозгласила леди Хардкасл. — Хотя, честно говоря, его смерть была лишь вопросом времени.

— В газетах писали, что он шпион, — заметила Юфимия.

— Насколько я помню, он был неплохим комиком, а вот талантом шпиона Бог его обделил, — пренебрежительно продолжила леди Хардкасл. — Скорее, он был просто пронырливым авантюристом. Этот глупый коротышка решил, что сможет стать богатым, будучи двойным агентом в мире международного шпионажа. И влип с головой. Рано или поздно его достали бы — просто случилось так, что мы добрались до него первыми.

— И вы его застрелили? — спросил Бэзил, уронивший от удивления вилку с едой. — Ничего себе…

— Боюсь, что он не оставил мне выбора. Армстронг обезоружила его, но у него в носке — вы только подумайте — оказался «дерринджер» [Тип карманного пистолета.]. И он наставил его на нее. Нельзя так поступать и рассчитывать, что это сойдет вам с рук.

— Боже правый! — воскликнула Зельда, обмахиваясь рукой. — Этого просто не может быть!

— А вот и может, Зельда, — вставила Юфимия. — Я видела это собственными глазами.

— В театре?

— А что ты так раскудахталась, Зел? Можно подумать, что ты всю жизнь прожила в монастыре, хотя в жизни повидала больше, чем все мы, вместе взятые…

Зельда фыркнула, но больше ничего не сказала. Должна признаться, что я в какой-то степени была согласна с Юфимией — реакция Зельды выглядела немного… наигранной.

— А вы не так просты, как кажетесь на первый взгляд, — заметил полковник. — Я думал, что это мы будем развлекать вас разными историями, но готов поклясться, что у вас тоже есть что рассказать. Не хочу сказать ничего плохого о леди Фарли-Страуд и ее доме, но совсем не жалею, что в конце концов оказался у вас, миледи.

Он перевел разговор в более спокойное русло, и, поглощая «зимний» салат мисс Джонс, мы стали делиться менее напряженными воспоминаниями и анекдотами. К тому времени, когда Эдна принесла кофе, разговор практически закончился, и леди Хардкасл как раз приглашала Читэма взглянуть на ее студию в оранжерее.

— Всех остальных я, конечно, тоже приглашаю, — сказала она. — Хотя, мне кажется, моя студия не произведет большого впечатления после всех тех мест, в которых вам приходилось работать.

Актеры вежливо согласились, хотя взгляды, которыми они обменялись, — так, по крайней мере, мне показалось, — говорили о том, что моя хозяйка несколько преувеличивает волшебство мира кинематографа.

— Думаю, что мы все пойдем, — решил за всех Читэм. — Мне кажется, это здорово, что люди вновь интересуются живыми картинами. Ведь когда-то это всех так захватило… Нынче уже не то. Помню времена, когда я устраивал представления по стране, снимая простых людей за их повседневной работой по утрам, днем успевал проявить пленку и демонстрировал ее им же вечером. Проходило это на ура! А сейчас — нет. Кажется, люди этим пресытились.

— Хорошо, что вы сами об этом заговорили, — вмешалась я в разговор. — А то я все никак не могла придумать, как перейти к этому делу. Сегодня утром я говорила с женой мясника, и она вспоминала какого-то парня в Уэстон-сьюпер-Мэр, который несколько лет назад делал именно это. Я еще тогда подумала, а не удастся ли нам уговорить вас сделать здесь нечто подобное?

— Мисс Армстронг, вам нечего стесняться, когда речь идет о возможности для меня показать мой товар с лучшей стороны, — ответил полковник. — Конечно, я могу попросить прислать мне сюда необходимое оборудование, если вы думаете, что местным это будет интересно. Уверен, мы сможем найти время, чтобы проявить пленку, но…

— Если вопрос только во времени, — вмешалась леди Хардкасл, — то, может быть, я смогу вам кое-чем помочь. Например, я могу проявить пленку здесь, а если вы покажете мне, как пользоваться вашей камерой, то смогу что-то снять вместо вас.

— Тогда все становится вполне возможным. Очень даже возможным. Обожаю следить за реакцией людей, когда они видят себя на экране. Просто я думал, что это уже никого не интересует, и не трачу на это время.

— Тогда мы обо всем договорились, — заключила миледи. — Я очень рада, что вы заговорили об этом, Армстронг. Это будет здорово.

Я улыбнулась.

— Ладно. А теперь давайте посмотрим на оранжерею до того, как начнется дождь, а потом мы дадим вам возможность отдохнуть. Долгий путь и хорошая еда кого угодно уложат в кровать. Обед будет не раньше восьми, так что у вас будет масса времени, чтобы восстановиться.

Мы все встали из-за стола.

Я предоставила им отправиться на экскурсию, а сама возвратилась на кухню и предложила там свою помощь.

* * *

После того как от моей помощи вежливо отказались, я поднялась на второй этаж. Мне надо было взять платье леди Хардкасл из ее шкафа — его кружевной воротничок требовал ремонта. Я уже взялась за ручку двери в спальню, когда жаркий спор в одной из комнат для гостей заставил меня остановиться. Я не могла разобрать слов, но мне показалось, что они доносятся из комнаты Бэзила Ньюхауса, которая выходила на лестничную площадку. Мистер Ньюхаус спорил с женщиной.

Дверь в его комнату распахнулась, а я поспешно вошла в комнату леди Хардкасл. Прежде чем закрыть за собой дверь, отчетливо услышала голос Юфимии Селвуд, произнесшей: «Тебе стоит поостеречься, Бэзил. Иначе ты можешь умереть».

Захлопнув дверь, она с шумом прошла в свою комнату, где еще раз громко хлопнула дверью. Я не знала, что послужило причиной этого спора, но вот реакция на него Юфимии показалась мне не менее мелодраматичной и наигранной, чем реакция Зельды на наш рассказ за ланчем. Что ж, по крайней мере, они внесли оживление в нашу жизнь.

* * *

Убедившись, что приготовления к обеду идут как надо, и починив воротник платья, я спряталась в гостиной, чтобы провести немного времени за чашкой чая и книгой. Уютно устроившись в одном из удобных кресел, я полностью погрузилась в «Ведьминские истории» Элизы Линн Линтон, которые нашла валяющимися на полке.